Валентина не нужно было долго упрашивать, но, уже выйдя в коридор, он остановился, чтобы уточнить.
– Никита Романович, а куда же этот гад Молява яд бросил?
– А в кувшин с медом. В меду был яд, Михайла, в меду.
XIII
Слежку за собой Нина Федоровна почувствовала еще на территории больницы. Настойчивые ребята, похоже, ею интересуются. Настойчивые и серьезные. А ей-то показалось, что, удрав в Мытищи, она от них избавилась. Как бы не так. Теперь все ее планы по использованию Галины и ее внука Шурика в качестве связных можно было выбросить на помойку. И в данном случае совершенно непринципиально – держали они ее под контролем постоянно или упустили и вновь нашли уже в больнице. Хорошо еще, что она с Лобовым не пыталась связаться.
В ситуации вновь проявившейся слежки не имело никакого смысла заезжать к Галине и проводить у нее день-два, как было запланировано раньше. Решив, что известит о своем решении Галину чуть позже, Нина Федоровна отправилась прямо домой. «Топтуны», как обычно, довели ее до подъезда и остались ждать внизу. Через час их сменила машина. Все-таки поздняя московская осень не очень-то располагает к длительному сидению на скамеечке.
Собственная квартира встретила ее привычными домашними запахами и потревоженной аурой. В квартире явно побывали чужие. Это было, конечно, неприятно, но не более того. Никаких записей, фотографий, иных материальных носителей информации, могущих пролить свет на ее «служебную» деятельность, Нина Федоровна дома не держала. Другое дело, что квартиру в ее отсутствие наверняка напичкали прослушивающей, а может быть, и видеоаппаратурой. Ребята знали, что хозяйки долго не будет, могли работать спокойно, не торопясь.
Нина Федоровна набрала номер Галины.
– Здравствуй, Галка. Я уже дома.
– Ой, Ниночка, как же так, ты же хотела у меня пару дней побыть… – услышала она голос подруги.
– Никак не получилось. Мне, оказывается, уже завтра нужно быть в моей поликлинике. Так что извини, Галочка. Спасибо тебе за все. Думаю, в ближайшее время встретимся.
– Нина, а что мне сказать Шурику? Он меня уже затерзал этой своей девицей…
– Конечно же я помогу ему. Дай только восстановиться немножко. Ведь был хоть микро-, но все-таки инсульт. Через месяцок, я думаю…
Нина Федоровна поговорила с подругой еще с четверть часа, прежде чем положить трубку телефона. После этого она самым тщательнейшим образом прошлась по всей квартире, внимательно сканируя каждый закуток. Камер, к счастью, не было. Все-таки неприятно осознавать, что на тебя постоянно смотрят чужие люди. А микрофоны пусть себе на здоровье работают. Немногое им удастся услышать – по большей части телесериальные страсти. Зато неприятный сюрприз она обнаружила в своей одежде. И в том пальто, в котором она вернулась из больницы, и в старом пуховике, и даже в плаще, надеть который сейчас было бы уж совсем не по сезону, она нашла какие-то коробочки величиной с большую таблетку. «Слишком шустра бабка оказалась, – усмехнулась Нина Федоровна. – Чтобы больше не сбегала, решили датчики подсадить». Пришлось проверить и обувь. Но в сапогах, слава богу, оказалось чисто. «Ох и ленивая же нынче молодежь пошла, – подумала она. – Конечно, с сапогом возиться надо. Набойку снять, таблетку свою заложить, набойку опять аккуратно на клей или гвозди поставить так, чтобы не отвалилась. Это вам не то что в пальто – чуть подкладку подпорол да за нижний отворот датчик подсунул. Ну ленивые, и ладно. Мне же лучше».
На следующий день Нина Федоровна сходила в свою поликлинику и принялась ждать, ведя типичный образ жизни одинокой московской пенсионерки. Прогулка, магазин, общение с соседками на лавочке перед подъездом, телевизор. А следующим утром – все сначала. Такое скучное, однообразное расписание должно было, по мнению Нины Федоровны, весьма скоро утомить тех, кто устроил за ней слежку.
Но они выдержали целую неделю. Лишь на восьмой день в ее квартире раздался звонок. Нина Федоровна подошла к двери и глянула в глазок. От увиденного ее бросило в холодный пот. Еще бы! Кому же будет приятно, когда в его дверь постучится тот, кто уже давно числится в списке покойников. В особенности если хозяин этой двери и определил того в этот скорбный список. Перед глазком на лестничной площадке стоял тот самый Голиков, которому Нина Федоровна устроила такую роскошную автокатастрофу. Он стоял как ни в чем не бывало и был, судя по всему, вполне материален. «Ах ты… – мысленно всплеснула руками Нина Федоровна. – Выжил все-таки, паразит…» Она накинула цепочку, провернула замок и приоткрыла дверь.
– Чего надо? – нарочито грубо спросила она.
– Здравствуйте, Нина Федоровна. Меня зовут Голиков Виталий Иванович. – Посетитель выставил вперед раскрытое удостоверение. – Нина Федоровна, откройте, пожалуйста. Нам нужно поговорить с вами.
– Это кому нужно? Мне не нужно. Ходят тут всякие… Понаделают себе корочек… Подумаешь, ФСБ. Откуда мне знать, что оно настоящее? Я тебе открою, а ты – по башке меня… Откуда мне знать, что ты не бандит? – принялась она ворчать.
Голиков, похоже, не ожидал подобного развития событий, потому что на лестничной площадке на какое-то мгновение повисла тягостная пауза, после чего наконец гость выдавил из себя:
– Поверьте, Нина Федоровна, это в ваших же интересах…
Поняв, что перегнула палку, хозяйка сняла цепочку и распахнула дверь.
– Проходите. – «Ничего-то толком нынешние делать не умеют», – с презрением подумала она, пропуская гостя в прихожую. – Ботинки снимайте! На улице грязюка такая, а у меня полы мытые!
Голиков послушно снял ботинки и надел подсунутые ему тапки. Чертова бабка каким-то непостижимым образом всего за пару минут сумела превратить его, уверенного в себе оперативника, в закомплексованного размазню. А тапки, тапки… Тапки добили его окончательно.
Нина Федоровна проводила гостя на кухню и усадила за стол.
– Ну что, милок, замерз небось? Напоить тебя чайком? – Теперь это была уже не злобная сварливая старуха, а милая домашняя бабушка.
– Спасибо, не откажусь.
Пока хозяйка ставила чайник, доставала чашки и сахар, Виталий оценил обстановку, собрался с мыслями и только хотел задать первый вопрос, как его вновь опередила старуха:
– А как нынче платят в ФСБ-то?
Голиков немного опешил.
– А-а… Ничего, ничего платят.
– Слава богу, милок. А то раньше-то не очень платили. Что там, что в этом… Как его… В СВР. Вот! Понапридумывают названий… Вот раньше было как хорошо! КГБ – он и есть КГБ. И платили тогда хорошо. Очень даже прилично платили.
– А вы, Нина Федоровна, и в КГБ успели послужить? – постарался перехватить инициативу Голиков.
– Не послужить, а поработать, милок. Вольнонаемной я была. Так это называлось. А ты что же спрашиваешь? Неужто личного дела не смотрел? Там все написано. И когда пришла, и когда ушла… Или ты действительно с улицы пришел, а удостоверение на рынке купил?
– Смотрел конечно же, Нина Федоровна. Это я так… Разговор завязать.
Опять она его уела. Вроде и простецкая тетка, а палец ей в рот не клади.
– Разговор завязать? Ты что же, подполковник, девчонку в метро пытаешься склеить? Или серьезные разговоры пришел разговаривать?
– Разговор конечно же серьезный, Нина Федоровна.
Хозяйка разлила по чашкам уже заварившийся чай и пододвинула чашку гостю.
– Пей, милок. Вот сахар, печенье… Бери сам.
– Спасибо.
– А ежели разговор серьезный, то чего сюда пришел, а не вызвал меня к себе? Ведь согласись, подполковник, удостоверение нынче почти на каждом углу купить можно.
– Э-э… Я вас уверяю, Нина Федоровна, я действительно сотрудник ФСБ. А к себе вас не вызвал исключительно для вашего же удобства.
Она неожиданно протянула руку и дотронулась до лба Виталия.
– Теперь вижу – действительно сотрудник. Хотя могли бы подать машину и свозить меня туда и обратно. Я с удовольствием прокатилась бы, на людей посмотрела…
– Я не сделал этого, Нина Федоровна, исключительно из беспокойства о вашем здоровье. Вы же недавно инсульт перенесли… Не хотел лишний раз вас беспокоить.
– А-а… Понятно. Так это твои люди, подполковник, меня пасли?
– Мои, Нина Федоровна, мои.
– Ну, слава богу, а то я думала бандиты какие, не дай бог. Понятно, понятно… А зачем пасли-то, подполковник?
Никак не получалось у Виталия Голикова завязать нормальный конструктивный разговор с этой теткой. Более того, почему-то получалось так, что вопросы задает не он, а она. Пора было с этим кончать и брать инициативу в свои руки.
– Вы же обладатель определенных секретов, а мы получили сигнал, что иностранные разведки активно интересуются людьми, работавшими в программах вроде той, в которой участвовали вы. Вот нам и пришлось проверить – а не делает ли к вам кто-либо пробных подходов. Ведь вы же экстрасенс? Так?
Ответ для Виталия был крайне неожиданным, ибо в ответ тетка расхохоталась.
– Иностранные разведки, говоришь? Ну если им делать больше нечего, пускай интересуются мной.
– Что вы хотите этим сказать? – не понял Голиков. – Разве вы не экстрасенс? Вот вы и меня… – Он дотронулся пальцем до своего лба. – Просканировали. Разве вы не участвовали в работах по достижению состояния измененного сознания?
Ответ хозяйки квартиры вновь огорошил Голикова.
– Подполковник, знаешь, почему советская власть развалилась?
– Н-нет.
– Потому что зарплату все получали полностью и в срок, а работали спустя рукава. Не все, конечно. Я, например, всегда честно работала. Но таких, как я, – единицы. А то, что ты называешь программами, это, по-моему, такое дуракаваляние специальное, чтобы начальству голову дурить и деньги государственные осваивать. Я как на это посмотрела, так сразу поняла, что это такое. Поэтому и сказала: «Если хотите, чтобы я у вас работала, то давайте мне конкретную работу, а всякой ерундой я заниматься не стану».
– А какой именно ерундой? – равнодушным тоном поинтересовался Голиков. В этот самый момент он наконец-то почувствовал себя хозяином положения.