– Мне очень жаль…
Мокси выдержал мгновение, после чего спокойно произнес:
– Спасибо за помощь, Ринальдо.
Почувствовав страшное облегчение, Ринальдо похлопал лошадь Мокси по крупу:
– Не за что, мистер Мокси! Вы – маг и волшебник, и я всегда восхищался вами.
Мокси, не вполне понимая, что имеет в виду этот человек, спокойно ответил:
– Не было никакой магии, Ринальдо.
Но Ринальдо настаивал:
– Нет, была! Я же видел все собственными глазами.
– Магии не было.
– Жаль, что вы не можете остаться с нами, в моем доме, с моей семьей. Вы показали бы мне, как выиграли дуэль в Абберстоне. Тот ваш знаменитый выстрел…
– Спасибо, Ринальдо, но сейчас не время.
Пришпорив коня, Мокси вернулся на проезжую часть.
Ринальдо, все еще во власти чувства благоговейного обожания, наблюдал за каждым его движением.
– Берегите себя, Мокси!
Когда же Мокси исчез из вида, Ринальдо вдруг охватил ужас.
– О, господи! Я же не сказал ему, что имя убийцы – Смок!
Он вновь представил Лилиану, грозящую ему пальчиком. А что, если Мокси знает Смока? И, поскольку теперь ему известно, кто его преследует, то он сможет того вычислить?
Мокси же, приближаясь к северной окраине города, представлял себе, как Кэрол с неимоверным усилием вдыхает последний в своей жизни воздух. Да, он потерял время, и напрасно. Кто бы его ни преследовал, он стал ближе. Нужно прибавить ходу.
Чувство вины перед Кэрол усилилось, стало почти невыносимым.
Отправьте калеку…
Мокси обдумывал слова, произнесенные Ринальдо.
Ярость загоралась в нем, вступив в спор с чувством вины.
Солнце над Григгсвиллем скатывалось к горизонту.
Мандерс готовит могилу
Офис в доме распорядителя похорон Мандерса по причине позднего часа был уже закрыт, но, если бы кто-нибудь постучал, Мандерс все равно бы отозвался. Пришедшая в Хэрроуз Болезнь, которая, как считал доктор Уокер, уже исчерпала себя, изрядно прибавила работы и самому Мандерсу, и его могильщикам, а потому исключить, что и ночью к нему могут заявиться клиенты, Мандерс не мог. Исполнять обязанности единственного в городе похоронного заведения было делом деликатным, и Мандерс никогда не забывал главного правила своей профессии: сколько бы тел ни внесли через главный вход, для родственников, с которыми похоронных дел мастер имеет дело, каждый усопший – единственный и горячо любимый.
Отец Роберта Мандерса вошел в похоронный бизнес, когда Роберту было всего десять лет от роду. До этого старший Мандерс работал простым могильщиком, отчего его одежда всегда была перепачкана травой и землей и источала весьма своеобразный запах – нечто не то чтобы древнее, но явно несвежее. Этот запах Роберт всегда чувствовал в доме еще до того, как видел отца. Отец работал на пару с человеком по имени Губерт, и, мерно выбрасывая землю из очередной могилы, могильщики много о чем говорили. Но любимой их темой было собственное похоронное дело, собственный дом с офисом и прочими помещениями, где готовят похороны, с нанятыми могильщиками. Неожиданная смерть Говарда Лорена, который руководил тогда похоронной конторой, сделала их мечту реальностью. После короткого визита к городским властям молодые копатели получили разрешение на получение ссуды и покупку бизнеса, в который впряглись вдвоем и начали тащить. Потому что – кто еще в городе захотел бы иметь дело с мертвецами? У кого были и опыт, и желание трудиться на этой ниве? Только у них.
Роберт с матерью переехали в этот дом и стали жить на втором этаже. Так и началось долгое общение Мандерса со смертью, приведшее к некой потере чувствительности по отношению как к самой смерти, так и к мертвецам, равно как и ко всем процедурам, которые проводили в такого рода заведениях, готовя усопших к погребению. Когда ему исполнилось пятнадцать лет, он легко справлялся с любым делом, касавшимся покойника, а когда стукнуло двадцать, Губерт продал Аллану Мандерсу свою часть бизнеса, после чего Роберт стал вторым человеком в деле, и будущее его было, таким образом, обеспечено.
– Роберт!
Мандерс смотрел в окно, бездумно наблюдая, как его люди работали над свежей могилой. В его голове все вертелось и вертелось имя: Александр Вульф. Врач, которого выбрал Дуайт Эверс. Откинувшись в кресле, придерживая пальцами подбородок, Мандерс старался запечатлеть в своей памяти силуэты деревьев, отпечатавшиеся на фоне темнеющего неба. Медленно он обернулся к двери.
– Да, Норман, входи.
На Нормане был белый передник, и от него шел запах давно не проветриваемого подвала.
– Я закончил, – сказал он.
Роберт кивнул:
– Отлично. И как все вышло?
– Хорошая работа.
Роберт улыбнулся:
– Не сомневаюсь.
Когда этим днем ближе к вечеру явились могильщики, Мандерс поговорил с ними о Кэрол Эверс. Оказывается, они уже знали про ее смерть. Он повел их за ворота кладбища на новую делянку и объяснил, где копать для нее могилу. У могильщиков уже была работа, но они уверили Мандерса, что приступят к могиле Кэрол еще засветло. Мандерс уже повернулся, чтобы уходить, как Лукас сказал:
– Двадцатый участок – просто райское местечко по сравнению с тем, где она лежит сейчас.
Разговоры могильщиков часто казались Мандерсу бессмысленной чепухой, но сейчас он заинтересовался:
– Что ты сказал, Лукас?
– Я сказал…
– Так где она лежит?
– В подвале дома Эверсов, мистер Мандерс. Я слышал это от мужа миссис Фарры Дэрроу. Девчонка видела Кэрол Эверс аккурат позавчера.
Глаза Мандерса, спрятавшиеся за стеклами очков, потускнели. Он напомнил могильщикам, как много у них работы, извинился и по усыпанной гравием дорожке пошел к переднему крыльцу дома.
Оставшуюся часть дня он провел, уставившись в окно невидящим взглядом.
Правда, один раз он покинул офис и отправился в подвал, где Норман готовил к похоронам тело Вильгельма Бойда, семидесяти семи лет, бывшего прокурора. Хотя именно Мандерс отвечал за то, чтобы все приготовления были сделаны по высшему разряду, сам он лишь бегло осматривал результаты работы своих подопечных. Норман же был одним из лучших. За все время, что он провел в похоронном бизнесе, Мандерс не встречал человека, который бы столь тщательно относился к своим обязанностям.
– Как у нас с запасами? – спросил Мандерс, переступая порог подвала. Но голос его звучал отстраненно, а мысли витали далеко за пределами этой комнатушки.
– Что?
Мандерс не повторил вопроса, а Норман не переспросил.
Хозяин обошел стол, на котором покоилось тело Бойда, и сел на высокий табурет у дальней стены. Норман работал так, словно в помещении никого не было, и в каком-то смысле это было именно так. Мандерс наблюдал за ним, но его словно бы не интересовал результат. Вместо этого он отслеживал неясный контур движений мастера, сам процесс, свидетелем которого он был не одну тысячу раз; и не мешал своему уму вольно странствовать, переходя с предмета на предмет.
Наконец Норман закончил свое дело.
Хозяин кивнул. Когда Норман снял фартук, Мандерс сказал:
– Кэрол Эверс сюда не привезут.
Кожа на лбу Нормана собралась складками. Частенько, в неясном свете подвала, его лицо казалось чересчур театральным и жестким. Теперь же он выглядел как герой водевиля.
– Как так?
– Похоже, мистер Эверс нанял кого-то из членов семьи.
Норман обдумал сказанное, после чего сказал:
– Я пойду домой, мистер Мандерс. Мистер Бойд готов.
– Отлично, спасибо! И всего хорошего!
Мастер ушел, а Мандерс поднялся в офис и вновь принялся глядеть в окно.
Двадцатый участок – просто райское местечко по сравнению с тем, где она лежит сейчас.
Через оконное стекло Мандерс видел, как темнело небо по мере того, как могильщики все глубже уходили в землю. Он встал и вышел из офиса. Спустился вниз и, открыв дверь, подошел к могильщикам.
– Я сказал вам, что вы копаете под гроб от Бенсона?
Голос его резко прозвучал над притихшим кладбищем.
– Да, сэр, вы говорили. Это будет Бенсон.
– Отлично. Я просто хотел удостовериться, что вы знаете.
Хью Бенсон был плотником и не принадлежал к любимым гробовщикам Мандерса.
– Мы копаем так, чтобы носильщикам было удобно опускать.
Мандерс кивнул.
– Все правильно, Лукас. С Бенсоном мы имеем дело не в первый раз.
Мандерс знал, что гробы от Бенсона – это всего-навсего шесть кусков дерева, грубо скрепленные гвоздями. Гробовщик вполне мог строгать свои гробы кухонным ножом.
Конечно, для Кэрол Эверс можно было найти гроб и поприличнее.
– Ждете, что будет много народу, сэр?
– Да нет, одни лишь близкие. Может быть, только сам мистер Эверс.
Лукас посмотрел на Мандерса.
– Я-то думал, сбежится весь город. Миссис Эверс все любили, сдается мне.
– Согласен, – отозвался Мандерс.
Еще минуту-другую Мандерс наблюдал за могильщиками. Вот Лукас уже стоит в могиле по колено, ритмично работая лопатой.
Мандерс глянул на могилу Джона Боуи. Все еще выглядит свежей. Немного на отшибе от прочих могил. И скоро к ее обитателю присоединится один из лучших его друзей.
– У меня дела в офисе, джентльмены, – сказал Мандерс и пошел в дом.
Дела действительно были, но, войдя в офис, он не стал ими заниматься. Вместо этого он долго сидел в темноте, глядя, как последние лучи солнца выбиваются из-за неровного горизонта, бросая сквозь оконное стекло пурпурный отсвет на его рабочий стол. Потом попытался встать, решительно постучав кончиками пальцев по ручкам кресла, но оставил свое намерение – откинулся в кресле, затем вновь наклонился вперед и кончиками пальцев постучал уже по крышке стола. Достал из его ящика лист бумаги и принялся делать заметки, в которых совсем не нуждался, поскольку и так все помнил наизусть.
Встретиться с Марси Дональдсоном по поводу цветов.
Поговорить с Августом Марблсом, узнать, какая ожидается погода.
Проверить, укрепил ли Лукас гроб.