– Схожу за оружием, – проговорил он.
Проводив Коула взглядом, шериф посмотрел на сидящего за столом второго помощника, Керна.
– Мы пробудем там недолго, – сказал Опал.
– Шериф, вы действительно думаете, что мистер Эверс мог сделать что-то такое? – спросил Керн.
– Я ничего не думаю, – покачал головой Опал. – А вы с Коулом не воображайте себе лишнего.
– Не будем, шериф.
Шериф подошел к столу, взял тарелку, на которой лежали куски жареного стейка с яйцом, и отправил немного еды в рот. Затем протянул тарелку Керну.
– Ты уже ел?
– Нет, шериф.
– Хочешь?
– Нет, благодарю, шериф.
Опал покачал головой.
– Лучше бы ты поел, – проговорил он. – А то мы вернемся, а ты куда-то умотал, набить желудок.
– Я буду здесь, шериф. Можете на меня положиться.
– Я не могу ни на что положиться.
Вернулся Коул, одетый, с пистолетом в кобуре на поясе.
– Я готов, шериф.
Они вышли из комнаты, спустились во двор и, взобравшись на коней, отправились к дому Эверсов.
– Дороги тут на полчаса, – произнес шериф, выезжая со двора. – Если хочешь поболтать, говори о чем-нибудь веселом. И не задавай вопросов, которые меня расстроят. И так уже мозги от всего этого набекрень.
– Не буду, шериф, – кивнул Коул и, мгновение помолчав, спросил:
– Насчет Марси Рейнольдс слышали? Родила.
– Слышал, – отозвался шериф, щурясь на пурпурно-оранжевое сияние, осветившее дорогу. – Это здорово. Малышка Люси. Здоровый ребенок, семь фунтов, как говорят. Просто красотка…
Дуайт вновь навещает Лафайетт
Двое стояли в переулке позади таверны. Воняло отбросами. Солнце уже поднялось, и Дуайту пришлось снять пальто, повесив его себе на руку. День будет жарким, и дышать трудно было уже сейчас. Он никак не мог избавиться от воспоминания о ночном кошмаре. Эта тень в углу. Наверняка выходец с того света. Да ко всему прочему еще и сумасшедший. Насколько Дуайт знал, историям о привидениях верить нельзя, если привидения являются под утро. Поэтому не стоит волноваться – все не так плохо, как он думал.
Чертов Мандерс! Если бы Кэрол уже лежала в могиле, лучшего места, чтобы ее спрятать, и придумать было бы нельзя. И вся эта нервотрепка была бы позади. Можно было бы не думать, что там пронюхала эта Фарра Дэрроу. Забыть про ночного визитера, кем бы он ни был. Все, концы в воду. Точнее, в землю.
А теперь? Вдруг Кэрол очнется? Сегодня к вечеру. Или прямо сейчас! Пока он, Дуайт, будет говорить с Лафайетт, она может встать и направиться к шерифу, вооруженная против мужа всем, что слышала во время комы!
А Дуайт даже не помнил, что он говорил в ее присутствии, а о чем молчал.
Черт бы побрал этого Мандерса! Неужели так трудно позволить пребывающему в горе человеку похоронить свою жену так и тогда, когда ему удобно? Ведь Кэрол умерла, верно? И она – его жена!
Но тот незнакомец, что разбудил его ночью, знал, что это не так.
Кто-то знает, кто-то знает, кто-то все знает…
Дуайт с усилием подавил дрожь в руках.
– В таких делах нельзя нервничать, Эверс.
– Больше всего пугает непонятное, – отозвался он.
Лафайетт испытующе посмотрела на него. Волосы, на сей раз не собранные в пучок, сосульками свисали на пухлые щеки, и Дуайту она показалась сумасшедшей. Неужели испуганному человеку все вокруг кажутся безумными?
– Вы можете нанять столько людей, сколько вам нужно, Эверс. Вы можете нанять любого. Но тогда все всё узнают.
Птица с синим брюшком уселась на мусорную корзину, сплетенную из металлической сетки. Села и издала рыгающий звук, словно объелась.
– И что, те люди, что имеют с вами дело, могут все разболтать?
– Мои люди – обычные люди, Эверс. Они умеют и любят поговорить.
– Лафайетт, – прошептал Дуайт, – мне нужно знать наверняка, что Джеймс Мокси мертв.
– Вы наняли профессионала, – проговорила Лафайетт. – И должны действовать сообразно принятому решению. Умейте ждать.
– Я хочу нанять кого-нибудь, чтобы тот проконтролировал Горючку Смока.
– Это не слишком умно, Эверс.
– Вы сможете это устроить?
– Конечно. Я же взялась за это дельце. Но ваше предложение мне не нравится.
Еще одна птица с синим брюшком села на корзину для мусора.
– Не успеет второй человек отправиться туда, как калека уже будет здесь, – проговорила Лафайетт. – Мой вам совет: уезжайте домой, не светитесь тут. Вы будете нанимать все новых и новых людей, а потом – раз, и кое-кто, кого вы совсем не хотите видеть, уже стучит в вашу дверь. Никогда не знаешь, кому до тебя окажется дело.
– Что вы хотите сказать?
– А что тут еще скажешь?
Дуайт посмотрел назад, к выходу из переулка. Птички, похоже, нервничали, подумал он.
Спрячь свою жену!
– Мне нужно знать, что Мокси мертв.
– Вы узнаете, как только все произойдет.
– Мне нужен кто-то, кто проследит за калекой.
Лафайетт глубоко вздохнула и медленно выдохнула.
– Я объясню вам, что, как мне кажется, вы должны сейчас сделать, – проговорила она, медленно и четко произнося слова, – а потом вы скажете, в чем я могу вам услужить. Я думаю, вам следует отправиться домой и предаться горю. Уезжайте. Удостоверьтесь, что дома все нормально, что для похорон все приготовлено. Разделите горе и печаль с друзьями и семьей и забудьте про калеку и про Мокси. Вам предстоит предать земле тело своей жены, и сделать это так, как делают все добрые люди. И ждите. А если Мокси появится здесь живым и невредимым, вот тогда мы и подумаем о том, чтобы нанять кого-то другого. Вы плохо понимаете человека, которому платите. Он работает без проволочек, и иногда – совсем не ради платы. А вдруг он уже подъезжает к Хэрроуз и в качестве доказательства у него на руках кровь вашего Мокси? А если вы пошлете кого-нибудь, чтобы проверить, насколько хорошо он справляется, он может и разозлиться. На кого? На вас. Вы что, хотите, чтобы эта птичка села вам на голову? Такие люди не любят, чтобы за ними следили. И когда он приедет доложить вам, что ваш заказ выполнен, он может выполнить еще один – уже для себя.
– Не нужно мне угрожать, Лафайетт!
– А это не угроза, Эверс. Это Большая дорога.
На мусорную корзину села еще одна птичка и принялась клевать первых двух.
Дуайта они вывели из себя.
– Чертовы отродья! – прорычал он.
Лафайетт рассмеялась.
– Я хочу, чтобы кто-нибудь проследил за Смоком, – сказал Дуайт.
Лафайетт кивнула:
– Считайте, что это уже сделано.
– Кто у вас на уме?
– Есть один человечек.
– Кто он?
– Это не важно, Эверс, но такой человечек есть. Он проследит за Горючкой Смоком и обо всем вам доложит. Что вам еще нужно знать?
Дуайт почувствовал, что его пробирает дрожь, и вновь надел пальто.
– Но только помните о том, что я вам сказала, – покачала головой Лафайетт. – Смоку все это не понравится.
– Мне плевать, что понравится или не понравится этому уроду. Он работает на меня.
Подняв с земли камень, он бросил его в сидящих на корзине птиц, но промахнулся. Птицы проследили, как камень ударился о кирпичную стену таверны и упал на землю, и продолжили постукивать клювами по проволоке.
Дуайт ждал, что Лафайетт скажет ему что-нибудь еще, что поколеблет его уверенность в том, что он все рассчитал правильно, но, когда он повернулся, чтобы посмотреть в лицо своей собеседнице, то увидел, как ее неприбранные космы исчезают за углом таверны.
– Вот и хорошо, – сказал Дуайт, словно исчезновение Лафайетт само по себе каким-то образом подтвердило правильность его решения. Колесики вращаются в нужном направлении. Кое-кто проследит за Смоком. Смок настигнет Мокси. И Мокси умрет.
Простая цепочка. Одно звено цепляется за другое. Никаких сложностей.
– Мокси умрет, – произнес он, выходя из переулка. Мимо шла какая-то женщина. Дуайт пропустил ее, но ему показалось, что она слышала его слова. Глядя ей в спину, он подумал: а вдруг по его словам она восстанавливает всю цепочку его поступков? Да нет, вряд ли. Хотя какая-то она нервная! Ну и что? Нынче весь мир трясет.
Но только не Лафайетт. Та заранее знала, что Дуайт попросит послать кого-нибудь, чтобы проследить за Горючкой. Ну что ж, пусть Дуайт думает, что все нити в его руках. Пусть верит, что он что-то значит. Но, так или иначе, Лафайетт не собиралась нанимать для слежки за Смоком кого-нибудь, столь же безумного, как сам Смок. Ни в коем разе. Но она уже дала знать кое-кому на Большой дороге, использовав каналы связи, известные ей не хуже, чем ведьмам – содержимое их варева. Кое-кого она все же наняла. Но за этим человеком не нужно следить. Он сам проследит за кем следует.
Мокси в доме отшельника
Целых девять лет Мокси не видел своего давнего приятеля по верховым вылазкам, но годы не имели никакого значения. Джефферсон словно завяз во времени, и Мокси не был бы удивлен, если бы обнаружил, что тот вообще не заметил, сколько лет прошло с их последней встречи.
Лошадь устала. Это было выносливое животное, но годы брали свое. Таких долгих поездок Мокси не предпринимал с тех пор, как осел в Макатуне. Дорога была непростой, а на крутых подъемах лошадь просто задыхалась. Порой Мокси подумывал: ну что ж, падет – так тому и быть! Но лошадь исправно тянула свою нелегкую лямку, и Мокси решил, что недолгая остановка у Джефферсона сослужит им обоим добрую службу.
Хотя, по правде говоря, Мокси нужно было прихватить кое-что еще.
То, что сообщил ему Ринальдо, не могло не вызвать беспокойства. Мокси, увы, ничего не слышал о калеке-головорезе. Он мог быть и вполне приличным человеком. Такие среди наемных убийц тоже водились.
Да, много воды утекло с тех пор, когда Мокси знал наперечет всех обитателей Большой дороги.
– Здесь мы немного отдохнем, старушка, – произнес Мокси, сворачивая на тропинку, поросшую папоротником и мхами. Земля тут больше напоминала глину, и лошадь остановилась. Чтобы взбодрить ее, Мокси мягко похлопал лошадь по загривку, и они углубились в чащу. Своими копытами лошадь втаптывала в глину черные листья и крушила сухие веточки.