Эдвард Банни стал свидетелем того, что учинил Горючка Смок в старом школьном здании. Смотрящий многое слышал о злобе, живущей в сердце этого головореза, но видеть это воочию – особенное чувство. Наблюдая из чащи за тем, что творил Горючка с домом человека, бывшего ближайшим другом Джеймса Мокси, Банни понял, что Смок – не столько сумасшедший, сколько демон во плоти. Убийство отшельника было делом отвратительным, но Банни кровью не удивить – сколько он видел ее по городкам, стоящим вдоль Большой дороги! И тем не менее, когда он смотрел на языки пламени, вырывавшиеся из окон школьного здания, на черный дым, валивший из окон и трубы, на Смока, стоявшего неподалеку – рот до ушей, словно у безумного ребенка, – он почувствовал, как волосы дыбом встают на его руках и голове.
Банни понимал, что Смок пока не настиг Джеймса Мокси, а это было именно то, что хотела знать Лафайетт. Он также понимал, что нанявший Смока человек не желал, чтобы Мокси добрался до Хэрроуза. Когда Банни, быстрее всех узнававший о том, что происходит на Большой дороге, впервые услышал об этом деле, он решил, что Смок покончит с Джеймсом Мокси в тот же самый день, когда получил заказ. Даже легендарные герои устают в дороге, теряя и бдительность, и осторожность, и силу ума. Но у Лафайетт и у того, за кого просила Лафайетт, были основания беспокоиться. Насколько Банни мог судить, Смок пока лишь слегка приблизился к своей цели, а легендарный стрелок запросто мог добраться до Хэрроуза.
Слишком много остановок, – думал Банни, потягивая свой лимонад в таверне в Келлитоне. – Слишком отвлекается. И безумие не всегда ему в помощь.
Он нахмурился и вновь отхлебнул лимонада. Да, когда все видишь своими глазами, это сильно отличается от того, что узнаешь по слухам и разговорам. Банни не раз убеждался, что разгуливающие по Большой дороге легенды на поверку оказываются пустышками, а многие из героев этих легенд вовсе не заслуживают тех громких имен, которые носят. И вообще, большинство записных головорезов на Большой дороге не так опасны, как защитники закона. Да, Большой дороге такой человек, как Банни, просто необходим. Человек, который видит всю правду. Ели бы не Банни, любой сопляк на Большой дороге считал бы себя легендой и входил в салун как герой эпической поэмы – надутым петухом.
Но то, что Банни видел возле школьного здания, не было подделкой. Такое не подделаешь.
Потягивая лимонад, Банни тихо сидел у окна таверны и смотрел на улицу, в то время как шум за его спиной усиливался. В таверне не было ни одного человека с Большой дороги, и это было хорошо. Рыбак рыбака видит издалека, и ему не хотелось, чтобы кто-то из людей дороги, поставивших себя вне закона, узнал его и, подсев, начал болтать. Богатые жители Келлитона не знали Банни, в противном случае они попросили бы его покинуть таверну. Ведь у него, как и у большинства людей с Большой дороги, включая головорезов, которых он недолюбливал и презирал, была своя темная история.
Смоку придется остановиться в Келлитоне, потому что у него недоставало горючки. Как глупо! Он давно бы настиг Джеймса Мокси, если бы не связался с этим школьным зданием. Теперь же – две лишние остановки.
Банни проследил путь Смока до местного склада нефти и того, что из нефти добывают, и решил посетить местную таверну. Ему страшно хотелось посмотреть, как Смок наполняет свои ноги горючкой, но он предпочел уют, дарованный ему стоящим на почтительном расстоянии от склада салуном и стаканом холодного лимонада.
Но спокойно Банни не сиделось. Прошло уже двадцать минут, а он никак не мог решить: играть ему или нет. Жители Келлитона известны как заядлые картежники, и здесь можно было сорвать приличный куш. Потягивая лимонад, Банни поочередно осматривал группы играющих, пока не выбрал одну, к которой можно было бы присоединиться. Но, как только он встал со своего стула, чтобы подойти к четверке игроков и представиться каким-нибудь чужим именем, он увидел в окне, как мимо таверны прохромал Горючка Смок. Банни прикончил свой лимонад и поставил стакан на деревянную стойку. Улышав вопрос бармена, не хочет ли он добавки, Банни, не говоря ни слова, выскользнул из салуна.
Но снаружи Смока не было. Вряд ли он ушел далеко, с его-то ногами. Тем более его могучая лошадь – наверняка уведенная у какого-то раззявы, – стояла у коновязи на въезде в город. Но улица, покрытая щебнем, была пуста – в оба конца.
Банни проследовал туда, куда, по его прикидкам, мог направиться Смок. Он заглядывал в магазинчики и таверны, бросал взгляд вдоль боковых улочек и переулков – пусто! Но, добравшись до конца Орчард-роуд, он остановился, тревожно вдыхая запах горения.
Пожар.
Банни присмотрелся и увидел тонкий столб черного дыма, поднимающийся над макушками деревьев. Отерев лоб рукавом своей коричневой куртки, Банни покачал головой. Этот чокнутый ничем не отличается от прочих головорезов, что болтаются на Большой дороге, – любой пустяк способен отвлечь их от дела, ради которого они наняты. Что он там опять жжет? Эти люди туповаты, а потому за ними легко следить. Придется сообщить Лафайетт, что Смок был слишком занят пустяками, а потому не поспевал за Джеймсом Мокси. Лафайетт обязана передать своему заказчику, что у того появился веский повод для беспокойства. Мокси, может быть, и поутратил былую расторопность, но и теперь он был гораздо подвижнее Смока.
И более целеустремленным.
Покачав головой, Банни свернул на узкую дорожку, бегущую вдоль зарослей, из-за которых полз дым. Поднялся сильный ветер, и по тому, как усилился запах, Банни понял, что огонь совсем рядом. Он подошел к стене деревьев и развел ветки руками. Тени и густой дым мешали увидеть, что именно там происходит, но что-то там происходило. Большой мастер игры в прятки, Банни прошел немного дальше по дорожке и вновь скользнул в густую чащу.
Все эти головорезы – из одной колоды. Вместо мозгов у них свиные потроха.
Наконец Банни пробрался к источнику огня и дыма – небольшой куче кирпичей, сложенных на прогалине. Смока нигде не было видно.
Спрятавшись за стволом большого дерева, Банни ждал. Смок вернется, обязательно вернется! Что бы калека тут ни устроил, это имело смысл только для него. С минуты на минуту явится. Пот струился с жидких прядей волос Банни. Он рассматривал деревья, окружавшие прогалину с костром. А затем заметил нечто внутри костра, что заставило его присмотреться. Похоже, Смок тут что-то специально жег. И, что бы это ни было, Банни обязан это видеть – даже не для того, чтобы поставить в известность Лафайетт. Просто ему хотелось знать – и все! Он осторожно выбрался из-за дерева и, подойдя к костру, вдруг споткнулся, почувствовав, как его башмак зацепился за нечто металлическое.
Упав, Банни хрипло застонал. Лицом он врезался в старый пень, а колено ободрал о камень, но, не успев ощутить боль от падения, он повернулся и почувствовал, как на его горло давит скользкая подошва башмака – малейшее усилие, и позвонки в труху!
В игре тени и света Банни увидел стоящего над ним Горючку Смока.
– Ты следишь за мной, Банни?
Банни не мог ничего сказать. Он безуспешно хватал ртом воздух, его лицо покраснело, он, барахтаясь и извиваясь, пытался сбросить с горла башмак Смока, но безуспешно. А Смок давил все сильнее.
– Лежи тихо, Банни!
Запах гари душил Банни, башмак давил все сильнее, и лицо его из красного стало пурпурным.
– Глотнешь, дружище Банни?
Оттянув ногу, Смок уперся кончиком своей подошвы в кадык Банни. Слюна потекла у того по уголкам губ.
– Так хочешь выпить, Банни, или нет?
После чего Горючка повернулся так, чтобы каблук его башмака оказался прямо надо ртом Банни. Сунул руку в карман, нащупал петлю шнура и потянул.
Остро пахнущая жидкость наполнила Банни рот.
Смотрящий принялся извиваться, захлебываясь горючкой, попытался закричать. Своими маленькими ручками он ухватился за оловянную ногу, из которой струилась горючка – и вот уже целая лужица налилась вокруг головы Банни!
– Мне нужна твоя помощь, Банни, – сказал Смок.
Кашляя, Банни выплюнул часть той гадости, что залила его рот.
Но Смок вновь уперся подошвой в горло Банни. Тот сквозь залитые горючкой очки посмотрел на Смока и, несмотря на свое отчаяние, увидел, что бандит пострижен лишь наполовину.
– Там, где должна быть лишь одна цепочка следов, – сказал Смок, – я увидел две. Может, ты на стороне Джеймса Мокси? Может, ты с ним заодно?
Он посмотрел на небо, словно задумавшись.
– Да нет, вряд ли. Ты ж здесь, со мной. Не скажешь ли, кому может принадлежать этот второй след?
Банни продолжал извиваться, хотя Смок ослабил давление на его горло.
– Да на Большой дороге сотни следов, – прохрипел Банни. – Ты, свинское дерьмо!
– Свинское дерьмо? – проговорил Смок, вновь надавив Банни на горло. – Я? Может быть, может быть… А если я передумаю, Банни?
Тот, извиваясь всем телом, продолжал издавать хриплые гортанные звуки.
– Может быть… Может быть…
– Слезь с меня! – чуть дыша, выдавил из себя Банни.
Но Горючка Смок отрицательно покачал головой.
– Я же сказал, мне нужна твоя помощь. И у меня есть еще просьба. Исполнишь?
Банни попытался кивнуть, но в его положении это было невозможно.
– Окажи свинскому дерьму любезность, Эдвард! Ладушки?
В ладони Смока вдруг вспыхнул огонь. От ужаса глаза Банни едва не вылезли из орбит.
– А? – вновь спросил Смок.
Банни отер горючку с лица.
– Скажи-ка, какими картами в твоей колоде отмечены люди, укравшие у меня мои ноги!
Банни что-то прохрипел. Смок ослабил давление на его горло.
– Повтори, Банни!
Деревья вокруг прогалины стояли тихо-тихо, не шевеля ни единым листом. И только на поляне продолжалась борьба.
– А еще? – переспросил Смок, склонившись над Банни. – И еще, еще?
Когда Банни закончил, Горючка даже не улыбнулся. Не запел, не забормотал свои обычные стишки. Не снимая башмака с горла смотрящего, он наклонился и из потайного кармана его куртки достал колоду карт. Банни сопротивлялся, но Горючка без труда подавил его порыв. Затем он выпрямился и принялся перебирать карты, останавливаясь на тех, кого назвал Банни. Их было четыре, все валеты, и все лежали в колоде одна за другой.