– Джеймс Мокси, – сказала женщина. – Нам нужно уходить. И побыстрее.
И Мокси понял – да, это так! Он – Джеймс Мокси, легенда Большой дороги, тот, кто совершил чудо в Абберстоне. Он – Джеймс Мокси. Только на этот раз он не сбежал.
Кэрол и Хэтти
Когда Кэрол была пяти лет от роду, Хэтти показала ей на груду разных предметов в углу игровой комнаты и велела ей туда забраться. Кэрол, глядя на вещи, лежащие и стоящие там, не поняла, о чем конкретно говорит мать.
– Вон в тот ящик, – показала Хэтти. – Я прошу тебя забраться в ящик для игрушек.
Кэрол любила свою мать и доверяла ей. Она пересекла комнату, огибая деревянные игрушки и колеса, и шагнула в ящик. Ящик высотой был ей по колена.
Там она некоторое время стояла, вопросительно глядя на мать.
– А теперь ложись.
В пять лет у Кэрол не было ни малейшего представления о смерти, а потому она не очень хорошо понимала, чего от нее хочет мать.
Притвориться мертвой.
Кэрол встала на колени, держась за край ящика маленькими белыми пальчиками.
– Нет, ляг полностью. Прямо на дно ящика.
Кэрол показалась, что Хэтти слегка не в себе. Позади нее виднелся коридор второго этажа с закрытыми дверями многочисленных спален. Кэрол надеялась, что сейчас в игровую придет Бесс, горничная, и спросит Хэтти, что та задумала.
Но Хэтти еще утром отослала Бесс домой, и Кэрол теперь поняла, почему.
– Ложись, – настойчиво повторила Хэтти. – На спину.
Кэрол подчинилась. И, лежа на спине, она увидела голубоватого цвета потолок – так, словно это было небо. Лицо матери надвинулось и почти закрыло небо.
Хэтти взяла в руки широкую крышку.
– Ничего не бойся, – сказала она дочери.
После чего накрыла крышкой – и заперла ящик.
…К десяти годам Кэрол вполне привыкла к этому способу чтения: она лежала в Ящике на спине, а Хэтти возилась с его механизмами, доводя до ума идею, которая посетила ее пятью годами раньше. Новый ящик был куда больше того ящика для игрушек (и слава богу, что те времена прошли!), и Кэрол зажигала там маленькую свечу, чтобы читать классиков, пока мать стучала, пилила и строгала, работая над деревянными боками Ящика. Частенько крышка открывалась, и мать заглядывала внутрь, чтобы закрепить кнопку или рычаг, делая последние исправления перед тем, что она называла рабочими испытаниями.
– Отложи-ка книжку, Кэрол!
– Одну секундочку, мама!
Кэрол обожала чтение и не любила прерываться посередине абзаца.
Хэтти терпеливо ждала.
Наконец Кэрол исполняла просьбу Хэтти, и та объясняла дочери, что нужно делать и как Ящик работал на этот раз.
– Здесь сложная система пружин, – сказала как-то Хэтти, глядя в лицо дочери. – Когда ты нажмешь этот рычаг, крышка слетит.
– Даже если она закреплена гвоздями?
– Даже если закреплена.
Кэрол представила: это, должно быть, очень сильная пружина, если все получится, как сказала Хэтти.
Мать закрыла Ящик крышкой.
Лежа внутри, Кэрол услышала команду матери, приглушенную деревом и металлом:
– Нажми на рычаг!
Кэрол выполнила команду.
Ничего не произошло – раздался лишь стон искореженного металла. Как будто пружинам некуда было идти и они сплющились.
Хэтти открыла Ящик. Хмурое, недовольное лицо.
Кэрол вновь взялась за книгу.
Хэтти – за свои инструменты.
…Когда Кэрол исполнилось пятнадцать, она уже живо принимала участие в делах матери. Ящик – этим мать жила, этим занималась ежеминутно. Дочь присоединилась к матери.
Этот предмет занимал Кэрол больше с научной точки зрения, Хэтти – с практической. Она думала о могилах. Не то чтобы Кэрол не пугали ее состояния, в которые она время от времени впадала на долгие дни, но ей было всего пятнадцать, а кто же в пятнадцать лет думает о смерти?
– Если я умру, – сказала ей как-то Хэтти вечером, когда они вдвоем смазывали шестерни большого силового колеса, – рядом с тобой может не оказаться людей, которые будут знать, что ты жива. Понимаешь?
– Конечно!
Но Кэрол не любила такие разговоры. Давай все предусмотрим, давай загодя построим этот Ящик, но зачем говорить о похоронах заживо?
– Даже если все будут знать про твои состояния, Кэрол, они могут ошибиться и принять одно из них за смерть. Но мать-то всегда знает наверняка! Всегда! Поэтому нам нужен план. План «Б». Так, на всякий случай.
– Меня никогда не похоронят заживо, – сказала Кэрол, полная юношеской самоуверенности. – Это было бы… ужасно.
Все-таки ее страшила эта перспектива.
– Мир не всегда бывает справедливым, – сказала Хэтти. – И все деньги Хэрроуза не смогут этого исправить.
Закончив смазку шестерен, Хэтти сунула руку в Ящик и принялась поворачивать рукоятку колеса. Крышка медленно поднялась над Ящиком.
Кэрол захлопала в ладоши.
Но Хэтти не спешила радоваться.
– Теперь – земля, – сказала она.
Вместе с Кэрол Хэтти принялась таскать двадцатифунтовые мешки с землей и складывать в комнате, которая когда-то была игровой, а теперь превратилась в мастерскую.
– Забирайся внутрь, – велела мать дочери.
Кэрол забралась в Ящик.
Хэтти закрыла крышку, после чего насыпала на нее сто шестьдесят фунтов земли.
– Давай! – скомандовала она.
Кэрол повернула рычаг. Крышка двинулась, но едва-едва.
Очистив крышку от земли и вызволив Кэрол, Хэтти сказала:
– Наша цель близка. И не важно, что пока у нас не все получается. Цель близка.
Когда Кэрол привела Джеймса Мокси, чтобы познакомить его с матерью, Хэтти поняла, что этот юноша много значит для Кэрол – до этого дочь никого к ней не приводила. В восемнадцать лет девушки обычно не думают о замужестве, но кто знает? Перед тем как им прийти, Хэтти взялась было убираться в мастерской, но потом бросила. В доме хватало комнат, где можно было бы принять молодого человека, и ему, во всяком случае пока, совсем незачем подниматься в комнату Кэрол.
Встречая Джеймса в передней, Хэтти, глядя ему в глаза, сказала:
– Любопытное сочетание. Джентльмен, с презрением относящийся к правилам и законам.
Нет, он еще не превратился в того, чье имя гремело потом над Большой дорогой. Пока он не поставил себя вне закона. Но в нем билась энергия, которая говорила о его страстном желании бросить все, что связывает человека с обычной жизнью, и, порвав со всем и вся, полной грудью вдохнуть ветер Большой дороги, с ее невероятными опасностями и фантастическими восторгами.
Хэтти знала, что такое энергия.
Вместо того чтобы показать Мокси Ящик, который находился прямо над ними, на втором этаже, она говорила с ним о лошадях и подковах, о шляпах и ремнях, поводьях и перчатках.
Когда Мокси ушел, Кэрол решила спросить мать, что та думает.
– Что я думаю? – переспросила Кэрол. – Думаю, что теперь-то я все поняла.
– Мама! Я говорю о Джеймсе.
Хэтти пожала плечами.
– Пойдем наверх, – сказала она. – Ящик гораздо интереснее, чем все молодые люди, которых ты можешь к нам привести.
Она сказала, что поняла, в чем проблема с Ящиком. Но, увы, пока это было не так.
Для Кэрол же ни один ящик не представлял такого интереса, как этот молодой человек.
…Через некоторое время после того, как Кэрол вышла замуж за Дуайта Эверса, Хэтти заболела и умерла. К тому времени Кэрол уже жила в другом месте и ей не пришлось участвовать в доводке и окончательной проверке Ящика, над которым ее мать продолжала усердно работать до самой своей кончины. Во время похорон матери Кэрол продолжала думать об их совместном интересе к устройству гробов, и ее не отпускало странное желание проверить – соответствует ли гроб, в котором Хэтти опустили в землю, ее высоким требованиям.
Вместо этого она крепко ухватилась за руку Дуайта, чувствуя приближение приступа. Через несколько дней, когда она очнулась, Дуайт сказал, что ее приступ, вероятно, был вызван переживаниями, связанными с похоронами, и уехал в Бейкер, где у него была назначена встреча с друзьями юности. Проводив мужа, Кэрол стояла у окна, когда вдруг увидела приближающегося к дому пожилого человека верхом на лошади. Седые волосы, добрый взгляд. Про себя Кэрол отметила, что взгляд старика был не просто добрым – в нем сквозили явная симпатия и сочувствие. И Кэрол поняла, что визит незнакомца каким-то образом связан с ее матерью.
Старик приехал, чтобы зачитать Кэрол завещание, оставленное Хэтти. Но вместе с солидной суммой, которой мать одарила Кэрол, в завещании было записано условие, с которым почтенный адвокат никогда в жизни не сталкивался.
– В случае вашей смерти, – объяснял Кэрол адвокат, – в дом распорядителя похорон, который будет распоряжаться церемонией, должен быть доставлен особый гроб. Весьма мрачное условие, я бы сказал, но считайте это… ее последним вам подарком. В завещание включены четкие инструкции на этот счет и записка, адресованная вам.
Он просмотрел пачку листов, которую достал из папки и, откашлявшись, протянул Кэрол один из них.
Кэрол прочитала:
Моя милая Кэрол, я сделала это! Я довела его до совершенства. Я не называю его тем именем, которое соответствует его сущности, потому что считаю, что никто, кроме нас двоих, не должен знать о его предназначении. Воспользоваться им можно будет лишь в случае крайней необходимости, и я сделала все, чтобы какие-либо третьи лица, которые будут заниматься твоими делами, даже и мысли не допускали, чтобы объявить его слишком тяжелым. Слишком большим. Я сделала его похожим на изделия фирмы «Беллафонте», чтобы скрыть его истинные возможности. Но знай – это не от «Беллафонте». Это – от меня, Хэтти, твоей матери. Это абсолютно бесценная вещь, способная поднять гораздо больше, чем какие-то сто шестьдесят фунтов земли…
Все это Кэрол рассказала Мокси, когда пара стояла, держась за руки, в соснах, окружающих кладбище. Рядом, на стволе поваленного дерева, сидела Фарра, держа Кэрол за руку. Кэрол поведала, как нащупала под обивкой рычаг – как раз там, где спрятала его Хэтти. Фарра помогла ей выбраться из гроба, после чего крышка и давящие на нее массы земли вновь обрушились в могилу. Если бы не Фарра и ее помощь, Кэрол погибла бы под их тяжестью.