Москвич ещё глотнул водички, прокашлялся и торжественно начал:
– «Ужас пустыни Гоби»…
В полутора тысячах километрах на юг, в столице Китая, тоже кипели страсти. Начальник второго управления Генерального штаба шипел, как песчаная гадюка, брызгая ядовитой слюной на подчинённого:
– Партия оказала нам великое доверие, поручив освободить Внешнюю Монголию от влияния северных агрессоров, подготовить её для вступления славных войск доблестной Народно-освободительной армии Китая. Но как вы исполнили свой долг? Вы едва успели вступить на трудный, но почётный путь – и тут же опозорились, подобно упавшей с дерева старой, неловкой обезьяне.
Седой начальник отделения, недавно лично побывавший на встрече с агентом в монгольском Сумбэре, стоял навытяжку. Очень хотелось расстегнуть тугой крючок на воротнике, вдохнуть казавшегося раскалённым воздуха. Тяжёлые слова продолжали падать, словно перезревшие плоды в грязь:
– Вам, товарищ Ши Пин, поручалось организовать нападение монгольских агентов на поезд, с жертвами, с правильным освещением в мировой прессе – чтобы всё человечество осознало коварство и опасность северного медведя. Иностранные журналисты должны были на месте преступления застать русских военных – и что же? Эти же самые русские не дали вашим людям завершить дело! Воистину глупость страшнее проклятия! Председатель Мао учил нас: «В этом мире нет трудных дел, надо только решиться за них взяться. Пусть веет восточный ветер, пусть гремят барабаны войны – посмотрим, кто кого боится в этом мире!» Как?! Как вы выполняете заветы Великого Кормчего? Итог вашего провала столь же далёк от поставленной цели, как комок дерьма на дне навозной ямы далёк от вершины горы Хуашань!
Генерал схватил со стола газету, бросил в лицо седому:
– Посмотрите на ваш позор! Читайте вслух!
Ши Пин подхватил рассыпающиеся листы, поклонился. Начал читать, переводя на ходу:
Ужас пустыни Гоби.
Увлекательный трип из мистического Пекина в таинственную Сибирь продолжился в монгольских степях. Ещё великий европейский путешественник Марко Поло писал об этих землях, полных загадок и населённых удивительными зверями. С детства нам знакома гигантская птица Рох, питающаяся слонами, и трёхголовый змей, способный удушить быка. Но мало кто помнит о гигантских монгольских волках – подлинном ужасе пустыни Гоби. Дикие стаи этих чудовищ когда-то изгнали Чингисхана из родной степи, вынудив бежать его верных багатуров до Пекина в Китае и до далёких русских земель. Лишь там, в тысячах миль от угрозы, за крепкими стенами захваченных с боем городов, кочевники могли почувствовать себя в безопасности.
Прошли века. Казалось, что навсегда канули в прошлое беспощадные пустынные хищники – как динозавры, как морские драконы. Но вашему корреспонденту пришлось (моё бойкое перо не поворачивается написать «посчастливилось») столкнуться с этим небывалым явлением дикой природы!
Наш поезд шествовал сквозь непроглядную ночь, когда разбуженные криками ужаса пассажиры прильнули к окнам. Мой сосед-япошка, истошно вопя от страха, вызвал вашего покорного слугу из купе. Не спеша, я поднялся с постели, надел любимую хлопчатобумажную рубашку фирмы «Инстем» (Оушен-роад, 22, город Мельбурн. Всего 95 долларов за дюжину!) и вышел в коридор. И что же я увидел?!
Параллельно поезду неслись гигантские тени. Из распахнутых пастей этих исчадий ада хлопьями падала ядовитая пена, с шипением прожигая камни. Рысью неслись чудовища в голову состава, стремясь атаковать локомотив, чтобы потом, не спеша, вагон за вагоном, пройти сквозь весь поезд и пожрать пассажиров.
Наши минуты, казалось, были сочтены. Даже не пытаясь успокоить рыдающих соседей по пульману (кроме япошки – несколько малазийцев, индусов и ещё каких-то китайцев), ваш храбрый репортёр мысленно вспомнил и возблагодарил за доброту главного редактора нашей газеты мистера Дормана, а также всех её уважаемых акционеров.
Но чу! В ночи послышались спасительные очереди из метких автоматов! Это русские солдаты, охраняющие железную дорогу, вступили в отчаянный бой с чудовищами. Верные заветам своих великих военачальников, Малевича и Гагарина, они не дрогнули и смогли победить в сражении, отогнав полчища порождений сатаны обратно, в темные просторы Гоби.
Русские храбрецы оберегали нас, пока не подошёл новый локомотив взамен поврежденного волками. Лично я удостоился особой похвалы за мужество и выдержку от молодого русского генерала с длинным именем ZakroyDver’ Mudila.
Наш путь продолжается. Эти строки я пишу в Улан-Баторе. Впереди – конечный пункт нашего путешествия, Иркутск. Следите за нашими репортажами!
Ши Пин перевёл дух. Осторожно спросил:
– Товарищ начальник управления, что это за бред?
Генерал взорвался:
– Этот бред перепечатан всеми ведущими информационными агентствами! Мировая общественность восхищается храбростью воинов Советской армии и требует немедленно отправить в пустыню международную экспедицию для обнаружения гигантских монгольских волков. Таков результат вашей бездарной деятельности!
Генерал передохнул и продолжил уже спокойнее:
– Я дам вам ещё шанс. Нужен теракт. Жертва должна иметь мировую известность. Такую среди монголов найти нелегко, но вы уж постарайтесь. И на этот раз – никаких проколов, никаких трусливо убегающих агентов. И никаких волков!
Полковник Сундуков сиял. Он любил весь мир. Никаких разносов и оскорблений, и даже традиционные перлы не ломали мозги слушателей об колено, а лишь умиляли своей угловатостью.
Офицеры, приглашенные на обычное еженедельное совещание, удивлённо переглядывались. Капитан Дима Быкадоров из бронетанкового батальона не выдержал, тихо сказал с заднего ряда:
– Во Дундук даёт! Сам не свой из Улан-Батора вернулся. Не иначе, канцелярского клею нанюхался. Прёт-то его как.
Сундуков, не замечая смешков и фырканья с «камчатки», вдохновлённо продолжал свою речь:
– И обойти, товарищи офицеры, закрепленные казармы на предмет чердаков, каптёрок и прочих помещений. Так как вот! Ставят солдаты брагу, имею я такие слухи. А на Новый год зачем пьянствование нижнего состава? Правильно, незачем. Нам и офицерского употребления вполне по горлу хватит.
Улыбаясь, оглядел повеселевших командиров. Продолжил:
– И на закусь, тасазать, приятно скажу. Во-первых, кого не увижу – с наступающим вас восемьдесят девятым годом. Во-вторых, как товарищи в курсе, я только что приехал из штаба армии, куда был вызываем вместе с начальником базы. Нам объявили благодарность от имени командующего округом. Майору Морозову из батальона РАВ досрочно присвоят к званию подполковника. А меня, дорогие товарищи, – при этих словах полковник прослезился, – меня… Простите мои чувства. Меня представили к награждению орденом «За службу Родине в Вооруженных силах СССР»… Третьей степени, товарищи! От так от.
Офицеры оживлённо загудели, кто-то даже попытался аплодировать. Быкадоров спросил:
– А за что нам… то есть вам, конечно, такие вкусняшки?
– А за то, капитан, – сказал Сундуков, – что правильно воспитываем подчинённых, которые потом героически спасают гражданские пекинские поезда. В первую очередь, конечно, таких, как комсорг батальона РАВ.
Все одобрительно посмотрели на порозовевшего от удовольствия Тагирова.
– И это, Марат, – полковник впервые за месяцы службы назвал лейтенанта по имени, – мы ходатайствовали перед партийной комиссией армии, чтобы там не утверждали твоё партийное взыскание. Так что ты теперь чист перед партией. Ну, и строгий выговор по служебной линии, конечно, начальник базы с тебя снял. От так от!
Офицеры радостно зашумели. Те, кто сидел поближе, протягивали Марату руки для рукопожатия.
– Товарищи офицеры! Что вы, как детки малые, галдите тут? – строго сказал Сундуков. – Я ещё не закончил совещания. Ладно, закончил. Все свободны. Тагиров, а вас я попрошу остаться.
Счастливый Марат подошёл к Сундукову. Проговорил, запинаясь:
– Большое… огромное вам спасибо, товарищ полковник!
– Не за что, лейтенант, – Дундук похлопал его по плечу, – молодец – тогда, значит, молодец. Значит, тасазать, приступаешь Дедом Морозом сегодня работать? Адреса, подарки, шубу с бородой – всё имеешь? Рая – продавщица – готова у тебя?
– Так точно, всё в порядке. Про Раю точно не знаю, думаю, что…
– Раиса уж не подведёт, – перебил полковник, – в третий раз Снегурочкой будет. Главное – сам соответствуй. Не напейся. А то каждый год с Дедами Морозами такая петрушка, что… Не важно. Тебе теперь доверие. Считай, всё с чистого листа. Не подведи уж.
– Постараюсь, Николай Александрович! – бодро сказал Тагиров.
– А ты, это, должен понимать: мало стараться. Надо, чтобы было сделано. От так от. Иди уже, – напутствовал Сундуков.
Казармы украшали к празднику кто как смог. Во второй роте бойцы сделали эрзац – ёлку из швабры, прикрутили веточки из проволоки, повесили самодельные игрушки из фольги, цветной бумаги и медной обмотки конденсаторов. В четвертой какой-то умелец разрисовал окна зубной пастой: снежинки, зайчики, Снегурочка с нескромными формами.
Тагиров забежал во все роты и в штаб батальона, поздравил ребят. Успел на «подкидыша» до гарнизона; в автобусе явно пахло спиртным, счастливчики-офицеры, не попавшие на праздник в число дежурных и ответственных, уже начали отмечать.
Заскочил в магазин, что-нибудь купить съестного. Там встретил Воробья с супругой. Алексей был без настроения, что-то выговаривал Лене. Та выглядела совсем уж квашней: в какой-то потёртой огромной шубе из искусственного меха, тёплом старушечьем платке. Лицо опухшее, бледное. И, как показалось Марату, заплаканное. Тагиров отвёл приятеля в сторону:
– Ты чего как мешком ушибленный? Случилось что?
– Да так. Бабские капризы, – хмуро пробормотал Лёша, – обычное дело. Ты-то холостой, везунчик. Вот женишься – поймёшь, что такое счастье. Но будет уже поздно.