гут наступить всякие неприятные последствия. Так я говорю, Валера?
Роман Сергеевич сжал кулаки, покатал желваками. Ответил не сразу.
– Я тут не чушь порю, а говорю важные вещи. Если лупить очередями – будут подранки. Если убить вожака – стадо погибнет. По беременным самкам стрелять – это вообще свинство. А если немного молодых козлов добыть – стадо оправится, выживет. Мы тут не расстрельная команда и не каратели, а охотники. Поэтому вести себя будем по-человечески, а не как скоты.
Повернулся к Валерию Павловичу. Еле сдерживаясь, сказал:
– Это понятно? Если вы не гарантируете соблюдения элементарных правил, никакой охоты не будет. Сворачиваемся немедленно и возвращаемся в гарнизон. И плевать я хотел на последствия.
Все посмотрели на лысоватого полковника. Тот успокаивающе поднял руку:
– Да-да, конечно. Как скажешь, Рома, так и будем делать. Ну что, поехали?
Начали грузиться. С Денисом Владимировичем пришлось повозиться – тот хихикал, маленькие ручки соскальзывали с поручней, и карлик падал назад, на подталкивающих его снизу Викулова и Тагирова. Наконец, принимающий наверху Димка Быкадоров сообразил, схватил москвича за воротник комбинезона и рванул вверх, стукнув полковника зубами о край брони.
Расселись. Лёха Воробей занял место возле водителя, положив карту на колени.
Поехали.
Маленький полковник радостно вопил:
Мы едем, едем, едем
В далёкие края,
Джейраны – не медведи,
Не страшно ни фуя!
Начальник рембазы разрешил в кабинете курить, и участники ночного экстренного совещания дымили, как камчатские вулканы перед извержением.
Доржи, наконец, закончил рассказывать. Перевел дух, подытожил:
– Такие вот дела. Хреновые, одним словом. Выручать надо ребят.
– Ты в Улан-Батор уже доложил? – поинтересовался капитан Мулин.
– Нет, – мотнул головой монгол, – не хочу пока официальный ход делу давать. Может, удастся как-то использовать Басана. Всё-таки агент, вдруг будет аргументом в разговоре с китайцами? Для обмена.
– Я не понимаю, чего мы сидим, – возмутился прокурор Пименов. Ему, вообще-то, тут было делать нечего, но на участии майора в совещании настоял особист. – Может, там ребят уже на куски режут. Вам, товарищ полковник, надо немедленно докладывать в штаб армии. Пусть приграничный гарнизон поднимают по тревоге. Ну я не знаю, что там ещё. Вертолёты – в воздух.
Начальник базы вздохнул, отрицательно покачал головой:
– Нет, майор, этого пока делать нельзя. Во-первых, активизировать войска у самой китайской границы командарм сейчас не решится. Будет докладывать в штаб округа в Читу, те – в ставку восточного направления в Улан-Удэ. Пока до Москвы дойдёт, пока тамошние очкуны в Центральный Комитет сбегают… Вспомни, как Маттиас Руст на своём кукурузнике два года назад пролетел. Генералы друг на друга ответственность перевешивали, а он спокойно до Москвы долетел через все зоны ПВО и на Красной площади сел. Вот сейчас решим, что мы сами можем для спасения пацанов сделать, и тогда доложим наверх. Чтобы не успели нам запретить. Так, где ребята сейчас могут быть?
Полковник повернулся к сейфу, открыл дверцу. Достал карту, развернул на столе.
Контрразведчик спросил:
– По рации с ними можно связаться?
Полковник вздохнул:
– На «Урале» есть рация, но о времени связи мы не договаривались, в голову не приходило. Скорее всего, выключенная наглухо. На уазике рации нет. А бронетранспортёр вообще давно списанный, одна бронекоробка с двигателями.
Четыре головы склонились над разноцветной простынёй: лысая полковника, безупречный пробор особиста, растрепанная шевелюра прокурора и жесткий чёрный ёжик монгольского милиционера.
Доржи ткнул пальцем в жёлтое пятно с мелкими точками песков:
– Вот урочище Оол, тут у них было назначено рандеву с Басаном.
– Может, они никуда не поедут? Будут ждать Басана? – с надеждой спросил Мулин.
– Нет, – не согласился полковник, – москвичей повезли охотиться, и Морозов дело организует, кровь из носа. Этого чёрта упрямого ничего не остановит. Хотя, конечно, хорошо, что с ними Басана нет. А главное – китайского спеца. Ещё и против них ребятам совсем туго бы пришлось, тем более они не ожидали удара в спину. Не было бы вообще шансов выбраться, я думаю. Так что тебе спасибо, Доржи.
– Пока что не за что, – буркнул монгол. Провёл ногтем по карте на юг: – А вот сюда они поедут охотиться. И, как было задумано, залезут на китайскую территорию. Самая глушь пустыни Гоби. Граница здесь не только не охраняется – даже не обозначена. Не заметят, как проскочат. Ваш офицер-предатель это гарантированно организует. А там их будут ждать. И не один профессиональный диверсант, а взвод таких тэрбишей. Если не больше.
– Когда это должно произойти? – спросил Мулин.
Доржи взглянул на часы, что-то прикинул. Ответил:
– У нас есть часов шесть.
Начальник базы решительно сказал:
– Так, вертолёт я могу организовать. Скажем, до этого урочища Оол или ещё куда-нибудь, но не близко к границе, чтобы не привлекать внимания китайцев. А дальше что?
– А дальше будем на колёсах пробиваться к месту китайской операции, в урочище и возьмём машину, – ответил Доржи. – Есть у меня кое-какие аргументы для разговора с южными соседями. Но и силовая поддержка нужна, без неё никак.
– Какая тут силовая поддержка может быть? – зло спросил полковник. – Не танковый же полк из Сайн-Шанда на китайскую территорию загонять? Не успеет. Не говоря о том, что никто такую команду не даст. Это же гарантированная война с Китаем.
Особист вдруг щёлкнул пальцами, просветлел:
– Так, а сколько от Сайн-Шанда до точки операции ехать?
Полковник приложил к карте офицерскую линейку, зашевелил губами.
– Если на чем-то побыстрее танка, то часов пять. Если очень постараться, можно успеть.
– Эти постараются. И успеют. Будет у нас такая силовая поддержка, что китайцам мало не покажется, – заверил контрразведчик.
Ещё в октябре их была добрая сотня «принцев пустыни» – грациозных самочек с огромными ресницами, молодых задиристых самцов с длинными изящными рогами, неуклюжих безрогих подростков, при беге смешно выкидывающих в стороны худые ноги…
Но октябрьская метель не пожалела газелей – из-за глубокого снега стало не добраться до пищи, половина стада пала от бескормицы. Старый, но ещё крепкий вожак сберег остатки племени, уводя его от разжиревших на многочисленной падали волков в южные просторы Гоби, где наконец не стало снега и можно было откормиться чахлыми кустиками.
Потяжелевшие самки скоро покинут стадо, уединятся. Молодые драчуны тоже уйдут на север, и вожак останется один в раскалённой пустыне на всё лето. Чтобы осенью снова собрать стадо перед началом гона. Когда-нибудь придёт и его час, он ляжет на песок и больше не встанет. Корсаки обглодают его кости до снежной белизны. А племя поведёт на новые пастбища молодой вожак.
Но это потом.
А сейчас джейраны, не спеша, шли по склону бархана, выискивая побеги саксаула и тамариска.
Странный рокот прокатился над пустыней. Вожак поднял голову и увидел, как, поднимая пыль, к ним несётся огромное зелёное чудовище с двумя блестящими квадратными глазами и задранной кверху хищной мордой.
– Ишь ты, понеслись! Оп-оп-оп!
Денис Владимирович возбужденно подпрыгивал у борта, чуть не вываливаясь из бронетранспортёра. Жёлтые тела с белой полоской понизу распластались в грациозном полёте, чёрные хвостики задрались вверх, будто вымпелы над стремительными моторными катерами, глиссирующими на поверхности песчаного моря.
Бронетранспортёр ревел на предельных оборотах, неумолимо нагоняя стадо. Внутри прыгающего на неровностях корпуса болтались люди, швыряло от борта к борту грохочущие пустые канистры и ящики.
Наконец, газели начали выдыхаться, снижать скорость – бэтээр поравнялся с серединой растянувшегося в отчаянном беге стада, шёл метрах в тридцати сбоку. Группка толстобоких самок отделилась, юркнула в сторону, пытаясь спрятаться за холмами.
Маленький полковник азартно завизжал, вскинул автомат к плечу. Загрохотал длинной очередью, водя болтающимся стволом из стороны в сторону.
– Тра-та-та-та-та…
Не устоял, подлетел в воздух, рухнул на задницу, задрав автомат и продолжая стрелять. Последние трассеры из магазина полетели в зенит, выписывая причудливые кренделя.
Офицеры шарахнулись в стороны – никого чудом не зацепило. Побагровевший Морозов склонился над недомерком, схватил за плечо. Проорал, перекрывая рёв двигателя:
– Куда по самкам?! Идиот! Переведи на одиночный огонь!
Денис Владимирович пытался вставить новый магазин и никак не мог попасть. Отмахнулся:
– Заткнись, подпол. Свою жену поучи болт крутить.
Встал на ноги – бэтээр качнуло. Полетел вперёд, врезался в борт, хрюкнул и выронил автомат.
Тем временем Валерий Павлович прочно стоял на широко расставленных ногах, покачиваясь в такт, как опытный боцман на палубе в бурю. Прижав к плечу автомат, выцеливал. Нажал на крючок:
– Бах! Бах! Бах!
Бил одиночными. Марат глянул из-за спины и похолодел: понял, в кого москвич метит.
– Бах!
Бегущий первым вожак перекувыркнулся через голову, показав белый беззащитный живот. Рухнул на спину. Несколько раз дёрнул ногами, потом вытянул их в последней судороге к небу, будто умоляя о чём-то.
И затих.
Высокий полковник повернулся к Марату. Подмигнул и прокричал:
– Вот так и надо! По вожакам! Запомни – всегда бей прямо в голову.
Рычание двигателя перекрыл рёв Морозова:
– Фарухов, стой! Трындец, поохотились. Хватит.
Возвращались пешком вдоль колеи, оставленной бэтээром. Валерий Павлович спросил у Морозова:
– Почему вожака не забираешь? Я что, зря старался?
– Конечно, не зря, товарищ полковник, – зло сказал Роман Сергеевич, – теперь каюк всему стаду. Мало кто выживет. Считайте, одним выстрелом полста несчастных животных уложили.