Бэтээр внезапно затормозил, Тагиров от неожиданности упал на Морозова. Фарухов прокричал:
– Э-э, там на дорога человек стоит! С автоматом!
И сразу же прогремел усиленный мегафоном голос с акцентом:
– Внимание! Русские военные, выходите из машины с поднятыми руками. Вы нарушили государственную границу Китайской Народной Республики и будете задержаны! Даю вам полминуты, потом открываем огонь на поражение.
Растерянный Серёга Викулов открыл рот, Димка Быкадоров выматерился. Морозов оттолкнул ошарашенного Тагирова, шагнул к Воробью, растопырив руки:
– Сволочь, ты куда нас завёл?!
И только Денис Владимирович продолжал безмятежно спать, свернувшись калачиком и пуская пузыри.
Воробей отпрыгнул от Морозова, поднял над головой руки, завизжал:
– Все назад! Подорву, твари!
Выдернул левой рукой кольцо, в правой оказалось овальное тельце гранаты РГД-5.
– Назад!!!
Полковник Валерий Павлович качнулся к Воробью, прошипел:
– Ну ты ответишь, подонок. Вставь чеку обратно, истеричка.
– Всем стоять!
– Всё, Лёша, всё нормально. – очень спокойно сказал Роман Сергеевич. – Мы тебя слышим и выполним все твои требования.
– Да куда вы денетесь! – визжал Воробей. – А ну, все из бэтээра! Делайте, что китаец сказал! С поднятыми руками! По одному, чтобы я видел.
– Да, конечно, Лёша, – согласился Морозов, – ты только не волнуйся. Фарухов, давай к машине. Всех касается – по команде выходим.
Шухрат выбрался из водительского сиденья, протиснулся мимо стоящего с поднятой рукой Воробья, зацепил ногой пустую бутылку из-под водки. Бутылка перекатилась, звякая, – Воробей вздрогнул. Роман Сергеевич улыбнулся, сказал:
– Ну что же ты так неаккуратно, Фарухов?
Фарухов перемахнул через борт. Викулов сполз следующим. Морозов обернулся к Быкадорову, глазами показал на прислоненный к борту автомат. Димка заведённой назад рукой подобрал калашникова. Не поворачиваясь спиной к Воробью, перевалился через борт.
Валерий Павлович шагнул к Воробью, ругаясь:
– Да кто ты такой, сопляк, командует тут ещё…
У Воробья остекленели глаза. Морозов улыбнулся и врезал полковнику без замаха боковым в челюсть. Полковника отбросило к борту, он начал сползать на пол. Роман Сергеевич подул на кулак, проговорил:
– Хорошо-то как! С утра мечтал. Вот видишь, Алёша, всё отлично, мы тебя слушаемся. Тагиров, давай теперь ты.
Марат перекинул ногу через борт.
Воробей опустил руку с гранатой. Переступил ногами, наступил на пустую бутылку из-под водки. Поскользнулся, начал падать спиной. Замахал руками, пытаясь сохранить равновесие. Сверкнул на ярком солнце отскочивший рычаг. Щелчок. Оливковая груша, описав дугу, упала под ноги Морозову.
Пошёл отсчет – три секунды с небольшим.
Роман Сергеевич беспомощно улыбнулся, поглядев на вырубленного им москвича. За спиной сладко причмокнул спящий маленький полковник.
Роман Сергеевич, вздохнув, опустился на колени. Неловко лёг животом на гранату.
И зажмурил глаза.
– Что у них там происходит?
Оператор нервничал, переминался. Огромная телекамера лежала на плече, как гранатомёт.
– Всё по плану, – успокоил телевизионщика Ши Пин, – вы, главное, снимайте. Видимо, там работает наш агент.
– Да я снимаю, – пробурчал оператор, – они там вылезают по одному.
До русского бэтээра было метров сорок. Ши Пин отлично видел, как чернявый офицер перекинул ногу через борт. Потом вдруг резко нагнулся, упал вниз. Глухо бухнуло, над бронетранспортёром вспухло облако дыма, полетели какие-то ошмётки…
Что-то пошло не так.
И почти сразу за спиной заревел дизель, на седловину вылетела русская БМП-2, сразу за ней – уазик.
Из легковой машины выскочил человек, замахал белой тряпкой.
Ши Пин поднял руку. Закричал во весь голос, забыв про мегафон:
– Не стрелять!
И вовремя – залегшие на гребнях холмов по обе стороны от дороги китайские спецназовцы уже начали разворачивать стволы в сторону непрошеных гостей.
Ши Пин быстрым шагом пошёл навстречу парламентёру. Узнал шагов за двадцать. Прокричал на английском:
– Какая неожиданная встреча! Доблестный капитан министерства общественной безопасности и он же – любимый ученик улан-баторского Старца. Как поживаете, уважаемый? Как здоровье вашего достопочтенного Учителя?
– Спасибо, дорогой товарищ Ши Пин. Всё хорошо. Давайте перейдём на старомонгольский. Надеюсь, в городе хана Хубилая, называемом Пекином, ещё не забыли язык основателей великой китайской империи?
– Не забыли конечно же. Вот у вас всё хорошо, а у меня просто отлично. Мало того что взяли одну машину с русскими военными, а вы мне ещё одну пригнали. Очень любезно с вашей стороны, Доржи. Прекрасный подарок!
Капитан обернулся на бээмпэшку. На броне сидел здоровенный мужик в камуфляже и беспечно поглядывал на китайских спецназовцев.
– Знаете, я бы на вашем месте не обольщался, – вздохнул монгол, – майора Богдана Дерябу не считают подарком даже соотечественники. Очень беспокойный тип.
– Я в курсе, – усмехнулся Ши Пин, – наслышан. Так ради чего тогда вы приехали, Доржи, если не хотите сделать мне подарка? Я вам на всякий случай напомню: вы тоже незаконно находитесь на территории Китайской Народной Республики и можете быть задержаны.
– У меня другое предложение, – улыбнулся Доржи, – давайте, вы мне отдадите этих несчастных русских, которые топчутся вокруг бронетранспортёра.
– Великолепное предложение! – восхитился Ши Пин. – Правда, моё начальство может его и не оценить. Всё-таки большие надежды были связаны с таким прискорбным инцидентом, как чудовищное нарушение границы группой вооружённых русских. А что же взамен? Дайте, я сам догадаюсь. Там у вас, в машине, связанный русский президент Горбачёв?
– Нет, лучше. У меня там ваш агент Басан.
Ши Пин поморщился:
– Эту бестолочь можете оставить себе. А вот за человека, который у вас назывался Тэрбишем, я готов отдать парочку ненужных русских. Сержантов или лейтенантов.
– Увы, – развёл руками Доржи, – вряд ли его товарный вид вас устроит. У него, знаете ли, такой образовался внезапный сквознячок. Прямо в голове.
– Жаль, – сказал Ши Пин и поджал губы. – Жаль. Тогда я вообще не вижу предмета для торга.
– Ну, не спешите, уважаемый Ши Пин. У меня всё-таки есть то, что наверняка заинтересует ваше пекинское начальство. А вам обеспечит карьеру на долгие годы.
Доржи подошёл ближе и прошептал:
– Могила Чингисхана.
В голове звенело, но слух возвращался быстро. Марат забрался обратно в бронетранспортёр.
Контуженый Валерий Павлович, забрызганный кровью до черноты, что-то бормотал, зажав уши ладонями. Между сиденьями водителя и командира машины в позе эмбриона скрючился хныкающий Воробей.
Владимирович, кажется, даже не проснулся.
Ребята осторожно переваливались через борт. Присев, чтобы не торчать над бортом, собирались возле того, что было Романом Сергеевичем.
Голова практически не пострадала. Правая рука Морозова была протянута к подбородку – будто он хотел его почесать, но не успел.
Викулов пробрался к сиденьям. Вытащил Воробья, как мешок с тряпьём, отпихнул в угол. Осторожно посмотрел через лобовое стекло.
– Ну, что там? – шепотом спросил Быкадоров.
– Наш рембазовский уазик. И бээмпэшка – не знаю чья. Доржи с кем-то беседует.
– Что?! Беседует? – поразился Быкадоров.
– Ага. Под ручку с каким-то седым прогуливается. Как на бульваре, ёшкин кот.
Марат стоял на коленях рядом с Романом Сергеевичем и гладил его по волосам.
– Не понимаю, – задумчиво промолвил Ши Пин, – что, вам не нужно золото? Там, если я не ошибаюсь, сто повозок с золотом, а каждая была запряжена шестёркой быков. Это, пожалуй, тонн сто или больше.
– Зачем монголу золото, – пожал плечами Доржи, – если у него есть степь, небо, солнце? Вот скажите мне, мудрый Ши Пин, сколько ветра можно купить за тонну золота? Хотя вам, набитым в мегаполисах, как русские набивают икру в банки… Наверное, вам не понять. Сколько вас там? Миллиард?
– Уже больше, – сказал Ши Пин. – Ну, хорошо, а Орхонский Меч? Неужели вы не хотите побеждать в любых войнах?
Доржи усмехнулся, похлопал китайца по плечу.
– Это вам может понадобиться, когда вы лет через тридцать наконец столкнётесь нос к носу с американцами. А монголы давно всему миру доказали, что лучше наших багатуров нет. Вся планета прогибалась и дрожала под копытами наших коней. Демоны в ужасе от этого грохота сбежали из ада и до сих пор не все вернулись назад. Мои предки заглянули за горизонт, поглядели. Плюнули на эти сырые леса, душные каменные города, где и барану не найдётся травинки, и вернулись назад.
– Заманчиво, – кивнул головой Ши Пин, – очень заманчиво. И когда вы отдадите нам могилу?
– Лет через двадцать пять, – пожал плечами монгол, – или больше. Новый отмеченный чингизид из улуса Джучи ещё не родился. Но женщину его будущий отец уже выбрал. Так что всё случится – рано или поздно.
– Ну, двадцать пять или тридцать лет – это совсем немного. Нам, пожалуй, раньше Орхонский Меч и не понадобится. От него только ненужный соблазн.
– Вот именно, – кивнул Доржи, – так что отличная сделка. Русские уйдут с монгольской земли, вы не придёте. Мы получим настоящую независимость, вы – господство над материальным миром.
– А русские что получат? – ревниво спросил китаец.
Доржи рассмеялся:
– Не завидуйте, товарищ Ши Пин. Каждому – своё. То, что предназначено русским, вы не сможете ни принять, ни понять, ни оценить. Ну что же, я забираю ребят? Надеюсь, никаких письменных обязательств подписывать не надо?
– Конечно, – кивнул головой разведчик, – слово любимого ученика улан-баторского Старца прочнее закалённой стали, а любая бумага может сгореть.
Доржи пожал китайцу руку и неспешно пошагал к бронетранспортёру. Ши Пин внезапно вспомнил, крикнул вслед: