– Так, молодец, – скороговоркой отметил майор. – Кто у нас ещё остался в сотне Стыря? Кому доверить можно?
– Зоран, Лыбедь, Ждан… – стал перечислять Морошкин, чуть наморщив лоб, тем самым как бы чуть концентрируя память.
– Все живы, все в строю? – Демин метнул острый взгляд на Дарёна.
– Все… – ответствовал тот.
– Ну, тогда будет Ждан! Ему на себя сотню принимать, – порешил майор. – Передай Ждану, что мы ждём от него победы над мунгалами! (Блин, каламбур получился!).
Демин обратился к другому посыльному:
– И ты, Мал, скажи Зиме тоже самое!
– Я не Мал, – с обидой поправил посыльный. – Мал – брат мой. Он тоже ранитый… А я – Сом…
– Отлично! – ничуть не смутился майор. – Действуй, Сом! Родина ждёт от вас только победы! Вперед, за медалями!
– Да и нам давно пора действовать… – пробормотал он, когда всадники, развернув коней, поскакали обратно к войску. – Что там наша птичка, не заскучала?
«Кречет» все эти десять или пятнадцать минут кружил над полем в автоматическом режиме.
– Сейчас проверим. Так, горючка есть ещё, – доложил Морошкин, глянув на пульт управления беспилотником.
– Надо ещё немного попугать татар, полетать на бреющем у них над головами, – предложил майор.
– Понял, – кивнул Морошкин.
В этот момент Егорий, мёртво лежавший на дне саней, в ногах у легионеров, глухо застонал.
– Кажись, очухивается… оппозиционер, – заметил Свешников.
– Да он на самом деле давно уже очухался, – возразил Морошкин, не отрывая глаз от монитора. – Притворялся. Тот ещё актёр, Эдмунд Кин-младший!
– После боя с ним поговорим… – перебил его Демин задумчиво. – Очень интересно будет его послушать… Очень!
Глава 23
А может, вот так и надо было с самого начала – матюгальником! – воскликнул Варвар. – Без всякого кровопролития…
– Да нет, не вышло бы, – протянул веско Морошкин. – В том-то и дело, что подобные штучки действуют только первый раз. Это заложено в самой человеческой природе. А иначе человечество до сих пор исключительно ходило бы пешком – потому что тележного скрипа боялось…
Они возвращались в Козельск. Точно так, как выехали оттуда несколько часов назад на санях, прицепленных к снегоходу. Далеко позади шагом двигалось усталое войско, на повозках, захваченных у разбитого врага, везущее погибших и раненых, ведущее за собой довольно многочисленный полон. Часть дружины оставили в поле – барражировать подлесок, ловить недобитых татар. Не дать им снова собраться в кулак, даже кулачок – таков был категорический приказ князя-майора.
Ему же самому не терпелось поспрошать Егория. Планировали в самом Козельске направить лыжи снегохода сначала в казарму. Там в приватной обстановке потрясти «ренегата» – в очередной раз именно так классифицировал его Свешников, учёный горазд был на академические определения.
Словом, первым делом дознаться правды. А дальше по обстоятельствам…
План чуть было не пошёл насмарку.
Когда снегоход приблизился к Козельску на расстояние прямой видимости, у каждого в пятёрке на миг возникло ощущение дежавю. Таким же они увидели город в первый раз – сколько уже недель назад?
Серая, выгоревшая на солнце стена, сбитая из вертикальных заострённых брёвен, возвышающаяся над нею надвратная башня неожиданно чётко обрисовались на горизонте, свободном от какой-либо дымки. И тут же стало ясно, что за прошедшее время город стал совсем другим. Там и сям на брёвнах темнели подпалины – следы ожесточённых штурмов. А рядом с башней – издалека не видно было, что чуть позади неё, за стеною – высилась другая башня, решётчатая конструкция, «вторая Эйфелева», на верхней площадке которой торчал задранный кверху пусковой станок супербаллисты.
Да и стража в тот, самый первый, день присутствовала только над вратами. Сейчас же за остриями частокола сплошь торчали людские головы. Стена, обе башни кишели защитниками, точно муравьями.
– Ишь, и у баллисты толкутся! – вслух высказал своё неодобрение самый недисциплинированный в пятёрке – Варвар.
Похоже, всё боеспособное население Козельска поднялось на стену. Не очень-то они, видно, надеялись на войско пришлого князя и его победу!
– Да нет, правильно… – начал было озвучивать опять-таки общую мысль самый большой философ в группе – археолог.
И тут приближающийся снегоход со стены, похоже, заметили тоже. Пришёл в движение, начал опускаться подъёмный мост. Трещина показалась посредине ворот, расходясь шире. Створки не успели ещё распахнуться полностью, а на другую сторону рва уже вывалила целая толпа.
Воднев гнал машину, не снижая хода. Секунды – и все увидели, что во главе очень разномастной «депутации» (тут и подростки с палками в руках, почти детишки, и ремесленники со своим подручным инструментом в качестве оружия, а то и с самыми настоящими бердышами и мечами, и торговый люд, оснащённый сообразно доходу), – словом, в острие этой нестройной «свиньи» стояла княгиня с сыном.
– Обидно, – вдруг иронично всхлипнул Павленко.
– Чего тебе обидно? – не оборачиваясь, поинтересовался князь.
– Мы тут с победой возвращаемся, а нам благодарное население даже самую завалящую триумфальную арку построить не сподобилось.
– Может, тебе ещё и лавровый венок на башку?
– Я бы не отказался. Лаврушка в супе – первое дело! Пальчики потом оближешь.
– Ты погоди. Чует моё сердце, что будут тебе и лаврушка, и петрушка, – многозначительно пообещал майор, не сводя взгляда с подозрительно напряжённого лица княгини.
– Ага, ещё и хрен с женьшенем, – язвительно добавил Морошкин.
– Ну… насчёт хрена я никогда не сомневался, товарищ капитан, – чуть не взял под невидимый козырёк Павленко, но потом смолк, тоже встревоженный обликом встречавшей княгини. – Чёта смурна барышня. Не к добру.
Чуть наклонив голову, с выражением надменным и упрямым смотрела она на то, как князь с боярами, все живы и невредимы, возвращаются на своих богомерзко чадящих безлошадных санях. Широко распахнуты глаза княгини, взметнулись, изломившись, как от боли, брови – а что при этом творится в её душе, не смог прочесть и спец Морошкин. Зато всё понятно с юным князем. Лицо его горит восторгом и восхищением!
Демин негромко скомандовал, Воднев остановил снегоход, не заглушая двигатель. Не прорываться же прямо через ряды благодарных горожан.
– Что скажешь, князь? – молвила княгиня ломким хрипловатым голосом. – С чем вернулся?..
– С победой, княгиня, – не удержав довольную усмешку, отвечал Демин. – А ты чего ожидала?
– Только победы… – кротко сказала та, потупив взор, совсем как чернавка.
Демин ожидал, что княгиня заговорит про Егория, но та молчала. Пауза затягивалась. Вышедший встретить героев народ не то чтобы безмолвствовал – из разношерстной массы его исходил негромкий и не совсем понятный рокот. Ничего похожего на крики «ура!», «да здравствует!» или «слава!», столь привычные уху современного человека, из толпы почему-то не доносилось.
– Ну что ж, – решил прервать это стояние Демин. – Позволь нам, княгиня, продолжить наш путь…
– Да-да! – Феодосия закивала с горячностью человека, только что очнувшегося от тяжелого сна. – Надлежит вам ехать в детинец – там всё приготовлено для чествования победителей. Ждёт нас всех праздничный пир!
– Пировать нам рановато… – пробормотал Демин растерянно. – После боя должно совершить омовение, одежды кровавые переменить… – тут он покосился на товарищей и на самого себя и с досадой сообразил, что с одеждами вышел «борщ». Никакой особой крови на них видно не было.
И даже не известно, как бы дальше дело обернулось, если б на выручку Демину не поспел Морошкин. Вот и наступил момент, когда ему свои «суггестивные методики» удалось применить – на самом высоком местном уровне.
– Посмотри, княгиня, как кровью врагов мы обагрили себя… – громко произнёс он, и в этот момент князь и бояре его и впрямь показались Феодосии, да впрочем, и всем остальным, кто стоял вместе с нею, едва не залитыми с ног до головы красной лоснящейся жидкостью.
– Да, езжай, князь, – княгиня шагнула в сторону. – И скорее приходи в детинец. Там я буду ждать тебя и твоих бояр.
По примеру княгини расступился и стоявший у неё за спиною ремесленно-торговый, нестроевой люд. Снегоход, по нетерпеливо поданной Деминым команде, тут же рванулся вперёд, под арку надвратной башни.
…В детинец пришли полчаса спустя, и впрямь переменив одежды и умывшись. И не только умывшись.
Гридень кинулся навстречу пришедшим, едва они вступили за ограду княжьего дома.
– Княгиня заждалась! Пожалуйте наверх!
– Ничего, ничего… – сквозь зубы пробормотал под нос себе Демин. – Бывало, ждали и дольше…
Феодосия стояла у входа в большой «тронный» зал.
– Добро пожаловать, князь! Добро пожаловать, бояре! – воскликнула она и даже поклонилась в пояс.
Едва Демин вступил в залу, стоявший там князь Василий гаркнул ломающимся мальчишеским голосом:
– Слава победителям! Слава князю Гавриле Мстиславовичу!
И все находившиеся в зале подхватили и заорали в добрый десяток лужёных глоток «Слава, слава!» И ещё что-то уж совсем неразборчивое.
«Однако я ошибался, думая, что провёл здесь тотальную мобилизацию, – мысленно отметил Демин, прищуренным взором обведя честну компанию, покамест стоявшую вдоль стены, да впрочем, и параллельно ломившемуся от яств столу тоже. – Вон сколько уклонистов, оказывается, собралось… И не где-нибудь, а в окружении самой княгини. Она же их всех, конечно, и уберегла. А что же она про первейшего своего наперсника, славного воя Егория, ничего не спрашивает? И так уже всё смикитила?»
А Феодосия, тоже уже, оказывается, следом за пятёркой легионеров вошедшая в зал, спешила к главному из них с огромным серебряным кубком в руках.
– Вот, князь Гаврил, испей нашего отборного мёда в честь победы!
– Погоди, княгиня, – Демин остановил её движением протянутой вперёд руки. – Мёд нам, похоже, ещё рано пить… Поведай сначала, а боярин Егорий пытался нас убить по твоему приказу?