щем, я попал в тело Сани Крайнова, москвича. Тот с отличием закончил школу, да ещё экстерном, раньше на год, с золотой медалью. Поступил как-то раньше срока в пограничное училище. Получил направление сюда, прибыл с супругой, странно, что Востриков про неё не помянул, и дочкой. Да, дочка Арина, супруга Анна.
Саня сирота, его отец известный кавалерист, погиб в двадцать четвёртом в Азии. Его взял на воспитание друг отца, он с женой бездетные, перебрались в Москву и тут устроились. Опекуны Сани, солидные люди. Он их родителями считал. Отец руководит предприятием, фабрика по производству панцирных кроватей. А мать бухгалтер на мясокомбинате. Анна, одноклассница Антона, за ним следом отправилась, когда он учиться отбыл, женились, дочка родилась, ему как семейному курсанту отдельную комнату выделили. Закончил с отличием, получил назначение и прибыл сюда с семьёй. Александру было всего девятнадцать лет. Осенний он, в ноябре двадцать будет. А вот Анне все двадцать, она старше на год. Я же говорил экстренном школу закончил, перескочил через класс. Много мелочёвки было, адрес проживания родителей в Москве, и всё такое. Анна из большой семьи, у неё в Москве три младших сестры, родители. Они работают в исполкоме оба. Пока мы общались, та покормила дочку, Востриков вокруг меня собрал полтора десятка пограничников и бойцов НКВД, последних трое было, из конвойного батальона, один младший сержант. К нам ещё привели с полторы сотни пленных, многие в гражданской одежде, Анна не одна женщина была, впрочем, три других, две в военной форме и одна в милицейской. Те старались к Анне ближе держатся, а та ко мне. Так что нас построили, Анну пытались вытолкнуть, но та замотала головой, так что повели в сторону Буга. Я же говорил туда, на территорию Польши. А почему поздним вечером, к понтонному мосту, то под вечер движение стихать начало. Днём бы нас не провели, просто не было возможности вклиниться в тот поток, что по нему шёл. А сейчас такая возможность есть.
Вожделенная вода по краям моста, но добраться до неё возможности нет, там конвойные шли, внимательно за нами приглядывая. А пить хотелось не передать как, даже больше чем есть, пустой желудок рулады выводил, намекая, что в него нужно что-то подкинуть. Колонна в четыре сотни пленных прошла по мосту и поднявшись по песчаному склону, двинула дальше. Окончательно стемнело через полчаса. Я сам шёл, уже хватало сил, да ещё дочку нёс, давая Анне отдохнуть. Думаю, нас недалеко ведут, темно, для конвоирования время не то, нас всего взвод охранял. Около меня четыре сержанта и старшина, пограничных войск, вот я негромко и сказал.
– Рассредоточиться по колонне, контролируя каждый своего немца. Как будет сигнал, кинуться на них, разоружить и бежать, а бежать не в сторону Буга, там нас будут ждать, а вглубь вражеской территории. Сделать большой полукруг вправо и выйти к реке там, километрах в пяти от моста. У реки сбор, в случае если потеряемся. Сигнал к атаке, пронзительный женский визг. Всё ясно? Через пять минут сигнал, расходимся.
Меня тревожило, что у Анны платье светлое, в темноте пятном выделяется, но надеюсь всё закончится благополучно. Пять минут прошло, я считал, и попросил супругу завизжать как можно пронзительнее, и супруга справилась, даже я вздрогнул, а заснувшая Арина заплакала. Но мы рванули прочь, как и многие другие. Кстати, те три девушки и женщины держались рядом, бежали с нами. Мы уже познакомились, они с Анной языками зацепились, да и план мой знали, слышали, рядом же были. Так что убегали мы. Выстрелы были, даже пару раз «МП» очередью сработал, но главное ушли. Рядом со мной бежали женщины, не отставали, Анна как ориентир, а она за мой френч держалась. Ну и пяток бойцов, судя по теням. Так и уходили в ночь, старясь не запнуться. Километра два отмахали. На дороге свет фар, горизонт освещали, пара пулемётов работали и карабины, вот осветительные ракеты начали взлетать, но мы ушли в низину и двигались вдоль реки, та километрах в двух от нас. Шли в вверх по реке, на север. Вот и всё, осталось перебраться через речку и ждать. Я не говорил, сглазить боялся, но надеюсь аурное хранилище заработает, а значит и управление големами. На это надеюсь и на это уповаю. В ином случае будет сложно выбраться к своим. Хотя я и не говорю, что невозможно.
– К реке выходить не стоит, там могут быть посты и секреты, отойдём подальше, – сказал я, когда бойцы, да и женщины, заговорили об острой жажде и голоде. – Нужно немного потерпеть.
Если раньше бежали от дороги все довольно бодро, то теперь еле брели. Адреналин схлынул, усталость дичайшая навалилась. Уверен, если я остановлюсь, остальные попадают где стояли, но я, собрав остатки сил уверенно шёл прочь, да ещё Арину нёс, что снова уснула, и Анну буксировал, что шла следом, цепко ухватившись за мой френч. И ведь босиком, наверняка ноги о траву изрезала, но молчала. Я прикинул, километров на пять точно отошли, вот и сообщил:
– Привал.
Все повалились где кто шёл. Я сам присел, и положил Арину на траву, Анна сразу легла рядом и прижала дочку к груди, после чего негромко сказал:
– Пара минут отдыха, и двигаемся к реке. Не доходя проведём разведку, если есть секрет или пост, снимаем. Обеспечиваем переправу. Да, сообщите кто здесь. Оружие есть? Давайте с ближайших.
– Милиционер Катукова. Алевтина, оружия нет.
– Военфельдшер Чокина, Соня, оружия нет.
– Сержант Кунаева, подразделение связи, оружия нет.
– Старшина Травин. Резервная застава. Оружия нет.
– Боец Вершинин, резервная застава. Оружия нет.
– Боец конвойного батальона НКВД, Маликов. Оружия нет.
Так я и слушал, оказалось всего, свою семью не считаю, тут вокруг двенадцать бойцов и командиров. Оружия ни у кого нет. Да ещё два стрелка затесались. Десять минут я дал на передышку, сил действительно прибавилось, но нужно чем-то желудок порадовать иначе отощаем и ослабнем. Я ещё за Анну боялся, мало ли молоко грудное потеряет, чем Арину кормить? Да, документы та мне вернула. У неё кстати сумочка была, небольшая, на тонкой художественно вязаной бечёвке. Но она под платьем. Там немного денег, её документы, Арины и вот мои. Свои я убрал в обратно в карманы. Да, малость пообщались. Война для неё началась страшно, с грохота канонады. Муж рядом спал, вскочил на ноги, под вылетевшие стёкла двух окон, собрался и убежал в комендатуру, велев той сидеть в квартире и ждать в ней, заперев дверь изнутри. Поправлю, это квартира коммунальная была на три семьи, где комнату семье Крайновых выдали. Та заперлась. А через пару часов в квартиру ворвались молодчики, из поляков. Анну и их дочку спасло то что те спрялась не в шкафу, а забрались на него и легли, из комнаты не видно, высокий, под потолок. Она так в детстве от сестёр пряталась. Ротик дочке закрыла, чтобы та не подала голос, а то лепетала уже. А в соседней комнате стояли страшные крики, там забавлялись с семьёй другого командира. Молодчики и дверь Крайновых взломали, но Анну не нашли, решили, что её тут нет, не сообразив, что дверь на внутреннюю щеколду была закрыта. Ближе к обеду Анна не выдержала, спустилась. Глянула, в соседней комнате убитые лежат, после изнасилования мать и обоих дочерей, двенадцати и десяти лет, убили. Она забрала деньги с документами, и бегом прочь, где босоножки потеряла сама не помнит. Немцы уже были, шарахалась. А там случайно на нашу группу наткнулась. Вот такая история у них.
Слушал её не только я, но и остальные, это вызвало возмущение у бойцов, глухо ругались. Пока же я объявил подъём, и мы двинули к реке. Там основную группу в двухстах метрах оставили, и взяв трёх пограничников, из опытных, мы по-пластунски сблизились с берегом, обыскали на двести метров в одну сторону, и сто в другую. Думали уже никого нет, когда кто-то закурил, дымок, сблизились, а там пулемётное гнездо, и наблюдатель. В качестве оружия, а мы воды напились первым делом, подобрали крупные окатыши, ими головы размозжили, рывком прыгнул на трёх немцев. Двое спали, один бдил. Это он курил. Так что у нас теперь пистолет «Парабеллум», «МГ-34», и два карабина «Маузер». Карабины ушли двум пограничникам, те ремни снимали с подсумками. Ранцы подбирали, в нише были. Те всё снимали с немцев, по моему приказу. Я с пулемётчика ремень, застегнул на себе, тут подсумки, фляжка и кобура с пистолетом. Прибрал пулемёт, отложив, ранец за спину, короба с лентами в сторону, найдётся кому нести. Да, наручные часы нашёл, на кисти руки, застегнул на своей руке, всю мелочёвку из карманов. Одного бойца, из тех что оружие получил, направил за нашими, безоружный шуршал в камышах, вскоре шёпотом обрадовал нас:
– Товарищ лейтенант, тут лодка и вёсла. На виду на берег вытащена. Небольшая, но пять-шесть человек возьмёт.
– Отлично. Сталкиваем в воду. Готовимся к переправе.
Я помог столкнуть лодку на воду, тут прорезан коридор в камыше был, вроде не травит, мы сложили туда всё добытое с поста, я велел даже сапоги снять, когда основная группа подошла. Причём, их стало больше. Как старшина доложил, сначала трое наткнулись из беглецов, там был один из сержантов, два карабина на группу. Потом ещё восемь, тут два сержанта, один из них от конвойного батальона НКВД, три карабина и «МП-40» с пистолетом имели. Так что началась переправа. Сначала меня с женой и дочкой и трёх пограничников. Мы с той стороны заняли оборону. Я пулемёт поставил, контролировал берег вражеский, двух бойцов послал на разведку, чтобы округу изучили. Ещё один из бойцов погнал лодку обратно. Вот так мелкими группами всех и переправили. Торопились, поди знай, когда смена и этих троих хватятся. Да, пока переправа шла, к берегу ещё семеро вышло. Только один пограничник, остальные других родов войск. Даже два танкиста было. Кстати я помню приказ, «зелёные фуражки в плен не брать», но он позже будет, после понесённых немцами немалых потерь, поэтому пока брали. Тут выстроив всех, кто был в колонну, женщины в центре, и повёл, шёл впереди, прочь от реки. А один из разведчиков, тех кого я отправлял, сообщил, что недалеко развалины казарм заставы. Туда мы и шли. Добравшись, выдал фонарик, трофей из кармана наблюдателя, отправил старшину и шесть пограничников собрать всё ценное, что найдут на заставе. Та горела, строения разрушенные, но шансы что найти, были. Мне попросил фуражку найти, а то с непокрытой головой.