другом городе. Вот только в каком? Хотя, а это не здание профилактория? Оно рядом с Киевом, немцам под госпиталь самое то, и боёв там особо не было. Может и он, а может что другое.
Мне принесли каши, на воде, даже не солёная, но я всё съел, и санитар вынес утварь. Так и ждал. В ноге постреливало, кажется это не самые хорошие симптомы. Не гангрена ли? Да и нога как колода, почти не ощутима. А так уже через два часа как меня покормили, в палату зашли двое офицеров, армеец и из СС.
– Кто вы? – спросил тот у которого эмблемы военных электриков. – То, что не Лемман мы уже знаем.
– Кого-то из сослуживцев вызвали, и он не опознал? – проявил я любопытство.
– Это позже было, сначала вы на русском бредили.
– Да, попадос.
– Что? Мне это слово не знакомо. Так кто вы?
– Не помню, память потерял.
– Время тянете. Понимаю. Мы сделали фото и уже ведём опрос тех пленных солдат, что с вами держали в тех зданиях оборону. Вас опознают.
– Желаю удачи. Сам хочу узнать кто я.
Те переглянулись и покинули палату. Это так, предварительный заброс сделали, дать мне промариноваться в сомнениях. При второй встрече я уже охотнее говорить буду. Старый способ, но действенный. Только против меня не работает. Я ждал наступления темноты чтобы утечь. Что по опознанию по фото, то вполне возможно опознать, только там в костюме разведчика бегал, в пилотке, и там такая мешанина войск, что не все знали, что я из НКВД. А так кроме опыта я особо ничего не заимел, имею ввиду чин или награды, так и был старшим лейтенантом, при тех же орденах и медали. Вечером снова кормёжка. Чай, и хлеб с плавленым сыром. Надо же, расщедрились. Впрочем, съел и выпил. И тут меня так морить стало, даже в пот бросило, слабость навалилась, я на границе сознания плавал, вот-вот в сон уйду и серьёзно заподозрил, что в чае было снотворное или нечто подобное. Надо было своим питаться, а тут чужое. Решил объесть немцев. Впрочем, я послал плетение, и моё сознание проявилось в големе, что встал из земли у стены здания. А меня в основном и покалеченном теле вырубило. Уже не страшно, через голема в сознании. Сканер всё вокруг просветил. Хм, знакомые места. Это не профилакторий. Кажется, это лечебница для психов, та за городом была. Ну да, точно она. И до наступления темноты, где-то в семь вечера, около часа. Пока ещё светло и голему пришлось перемещаться рывками, сканер помогал, показывал, когда можно и в его сторону не смотрели, так что тот выломал оконные решётки в мою палату, благо первый этаж, и проник внутрь. Сразу через открывающуюся дверь атаковал солдата, убив его и затащил внутрь, прикрыв дверь. Солдат на шум решётки отреагировал. Он кстати «МП-40» вооружен, из СС. Прибрал все трофеи с него.
Дальше голем завернул меня в синее шерстяное одеяло, это санитар меня им накрыл, толстое, и неприятно пахнущее. Видимо местное. Вот так в коконе, через окно и вытащил тело наружу. Пришлось ещё одного голема активировать, что принял. Как первый покинул палату, второго деактивировал, мне много времени нужно. Тушка моя покалеченная без сознания, так в нём и находилось. После этого управляя големом закинул свою тушку ему на плечо и уверенным шагом двинул к выходу. Там стоянка автомашин, хочу какую из них добыть. Нет, одному голему со мной не прорваться, поэтому снова вызвал второго, жаль я без сознания и аурное хранилище не доступно. Но ничего, голем рванул вперёд, ворвавшись в строй солдат, что куда-то шли, около взвода, перебил всех, добыл оружие и дальше отвлекал внимание на себя. Да так, что почти полностью истребил охрану из эсэсовцев. А мы в тихую до стоянки машин, там завели «Опель-Блиц», тело моё в кузов, и собой голем вынеся дощатые ворота, потом спокойно уехал на машине. А вышек пока нет, они в процессе стройки. В баке где-то две трети топлива, управляя через голема грузовиком, катил прочь, старясь держать высокую скорость. Хотя раненый в кузове, это я про своё основное тело, но оно без сознания. Пока ехал, стараясь уйти подальше от Киева, но вскоре передумал, свернул, и покатил к большому военному аэродрому, там взлётные полосы из бетона. Если немцы свою авиацию сюда перекинули, уверен, что они там. А мне нужен самолёт. Да в ноге причина, дёргает, пусть наши врачи глянут что там фрицы натворили. Ещё не хватало её потерять. Может грязь попала?
Так как времени с момента как голема активировал уже полчаса прошло, у меня чуть больше полутора осталось. Скоро стемнеет, это даст мне шанс на захват самолёта. Правда, что мне с ним делать? Предположим, просто в качестве версии. Проник в темноте на аэродром, зачистил всех рядом кто мог помешать, угнал самолёт, даже взлетел и направился прямиком к Москве. Там хорошие врачи, а я ГСС, значит к ним. Только вот какая проблема, моя тушка без сознания. У голема время ограничено. Через полтора часа, если сам не отключу, он просто уснёт кучкой земли, сил не хватит держать. Голема нет, тело моё в салоне без сознания, самолёт летит, без управления. Далеко он улетит? А так план хорош, просто внесём изменения. Сейчас едем на аэродром, да уже гоним, если немцы там, то угоняем подходящий аппарат, и за десять минут до того, как голем перестанет работать, до конца его заряда, идём на посадку в какой пустынной местности. Там я отдохну, тело придёт в себя, можно снова голема запускать. Как вам идея? По мне так стоящая. Правда, очнусь днём, а тороплюсь, придётся лететь в светлое время суток, но если на бреющем, меняя маршрут, то до Москвы доберусь. А там уже придумаю что делать. Добрались. Был пост, фельджандармы, остановили нас. И умерли. Голем отлично отработал, а мы доехали до аэродрома. Тот даже в вечернее время активно работал, как раз на посадку с вылета шло шесть бомбардировщиков. Темнело. Да уже стемнело, так что моё тело на плечо и голем бросив машину, побежал к окраине аэродрома. Где сигнальные мины, и просто банки консервные развешаны, тот видел сканером, и перепрыгивал. Повезло, тут был связной «мессер», я ими часто в прошлых жизнях пользовался. Так что добежали до него, по пути троих зачистив. Двух техников и солдата из охраны.
Баки наполовину полные, тело на заднее сиденье, кое-как ногу в гипсе разместили. Не удобно сидеть. Хотя ладно, тело всё равно без сознания. Дальше голем спереди, на место пилота, и взлетели, сразу, без прогрева мотора, так и потянул в сторону наших. Да не просто потянул, выжимал из мотора всё что мог. Триста десять километров в час по паспорту на пределе «мессер» выдавал. А до Брянска чуть больше трёхсот километров. Как раз и добрался. Ещё у меня пять минут для голема осталось, так что пошёл на посадку. Да ещё включив посадочный фонарь и на виду стационарного поста на дорогу садился. Сели благополучно, заглушил все системы, фонарь не выключал. Голема вывел и в сторонке деактивировал. И всё, меня поглотила темнота. Вырубило. Одно ясно видел, от поста выдвинулась пешком группа, бежала в мою сторону. Это точно наши.
Когда я очнулся, осмотрелся, в палате на окнах решётки. Они меня что, за немца приняли? Привстав на локтях, огляделся. В палате я был не один, ещё двое в гипсе и один хорошо так бинтами перевязан. Он у меня в голове лежал.
– Эй, есть там кто? – хриплым голосом окликнул я.
По свету из трёх окон день, да так себе день, дождь шёл. От его шуршания по стеклу окна и проснулся. Ещё раз крикнув, под недовольное бормотание одного из соседей и дверь открылись. Вошли двое, оба мужчины и оба в медицинских халатах.
– Как себя чувствуете? – спросил врач, причём почему-то на немецком.
– Плохо, – ответил я на том же языке. – Ты какого хре*а на немецком спрашиваешь? У меня рану на ноге под гипсом дёргает, нужно срочно посмотреть, давай вызывай врачей. Я в кремлёвской больнице?
– Это тюремный блок в Брянске.
– Почему я тут? Как ГСС мне положено лечиться со всем возможным усердием. Лечите, я вам говорю.
– Вы кто?
– Старший лейтенант НКВД Крайнов. Рота охраны тыла Юго-Западного фронта. Я долго ждать буду?
– Ждите.
Эти двое вышли, а я стал ждать. Да поел из своего, хотелось. Хм, тонна и семьдесят кило. Я тут что, два дня? Вот это меня вырубило.
Поплевав на червяка, я закинул снасть в речку и стал смотреть. У меня три удочки и три поправка, так что переводя взгляд с одного на другой, сидел и размышлял. В ногах возилась шестилетняя Арина, плескалась на мелководье. Сейчас середина июня сорок пятого. Три с половиной года как я военный инвалид живу своей жизнью. И знаете, не жалуюсь особо, ну кроме того, что ногу потерял, отрезали мне её. Врач тот, тварь, из тюремного блока. Послушал меня, и домой пошёл, отдыхать. Потом затянул время и только на третий день командование узнало кто я и где. Срочно в Москву, а там уже поздно. Отрезали чуть ниже колена. Летом сорок второго, я того врача нашёл, меня уже комиссовали. А он там же работает, но уже на немцев. Големы ему все кости переломали и в раны тщательно свежую землю втирали. Пусть тоже прочувствует что я чувствовал. Так и оставил его лежать и стонать. Сдохнет от гангрены, так заслужил. А может и от заражения крови. Ну я там по тылам поработал, пополнил хранилище и вернулся. Каждое лето, сорок третьего, сорок четвёртого и вот этого сорок пятого я посещал немцев. Ну последний год не их, а уже оккупированные союзниками территории, я их хуже немцев считал и там действовать не стеснялся. Ценности добывал, и не золото и камешки, для меня другое ценность. Припасы. Голодно даже в Москве, а я детдом поддерживал. Уже три раза к американцам летал в этом году, и ещё летать буду. А летал в тылы к немцам, «мессер» я себе в сорок втором добыл, пока ресурс держится. Уже пора менять. В хранилище и автомобиль, такой же «Опель-Кадетт», но зелёного цвета. Очень машина мне нравиться, особенно как одноногому. Живу с Аней в нашем доме, больше по хозяйству работаю. Сама Анна дома, домохозяйка, возиться с нашим вторым малышом, осенью сорок второго родился Андрей, и весной сорок пятого Илья. Тёща и свекровь помогают, приходят с малышами возиться. Андрей сейчас со мной сидит на коленях и тоже внимательно за поплавками смотрит. Рыбак растёт.