— Не ругаете меня, что втянул вас в эту круговерть? — Спросил я тихо. Я очень сильно переживал на эту тему, но у меня всё никак не получалось спросить.
Он повернулся на бок и посмотрел на меня.
— Ты что, Миша⁈ Как за такое можно ругать? Мы сейчас видим, на сколько ты был прав. И ведь, я так думаю, что ты почти всё эту «круговерть», как ты говоришь, предвидел. Или знал… Судя по твоим планам — знал.
Он спустил ноги вниз.
— Всё хватит, что-то тяжело мне сегодня.
Мы вышли из парилки, обмылись в душах и сели за стол. Иваныч снова взялся за мой «план».
— Вот не берёт вас даже в бане, — хмыкнул я.
— Да… Я бы здесь у тебя свой кабинет открыл. Там — баня, там — бассейн… Хоть и не люблю я их, бассейны. Там кухня. Прохлада и жара. Кому чего не хватает… Но моим-то жару достаточно…
Он покряхтел, смеясь.
— А вы после планёрки сразу в парилку и каждому отруганному веник. Ох они вас и пропарят!
Иваныч засмеялся ещё более заливисто. Мне очень нравилось, когда он смеялся.
Я люблю плетёные кресла, укрытые толстыми циновками и простынёй. Вот в такое кресло и устроился Иваныч с чаем и малиной, раскрыв папку с планом. Он так глубоко в него погрузился, тихо перелистывая страницы, что мне удалось даже немного вздремнуть. Я никогда не упускал момента. Когда можно было сидеть, сидел, когда можно было лежать, лежал.
Почувствовав движение воздуха, я открыл один глаз.
Иваныч передвинулся к столу и наливал себе из самовара малиново-липовый взвар. Он сел там же на скамью прихватил из вазы сразу несколько сушек, одну разломил и окунул в кружку.
— Ну как? — Спросил я.
— Всыпать бы тебе хорошего ремня, Михал Васильевич!
— За что⁈ — Искренне удивился я.
Дроздов молча сосал сушку, откусывал мягкий краешек и запивал пахучим чаем.
— Ты не мог мне его дать в восемьдесят пятом?
Я пожал плечами.
— Мог, но это могло навредить, Юрий Иванович. Вот вы тогда что бы сказали…куда бы меня послали, если бы прочитали в плане про масонов, тамплиеров и иезуитов?
— Ничего бы не сказал. Ты ведь не думаешь, что открыл секрет полишинеля? Тамплиеров мы сажали ещё в пятидесятых, если мне память не изменяет. А про иезуитов и вам в школе рассказывать должны были.
— Так-то оно так. Но тут ведь важны нюансы.
— Да… С нюансами у тебя нормально. Британо-советская торгово-промышленная палата нами как центр масонства не рассматривалась. Как разведцентр — да, а масонский — нет.
— Вот! Вы не увязываете эти понятия воедино. И потому ваша идеология оторвана от целей и задач противостояния двух систем.
— Ваша идеология? А твоя какая?
Я поморщился.
— Моя такая же. Просто у вас идеология одно, а противодействие западу — другое.
— Я пока тебя не совсем понимаю, Миша. Но об идеологии и борьбе потом. Ты в плане прописал появление новых технологий и твоё в них участие: компьютеры, мобильные телефоны, интернет, автомашины, запасные для них детали, частные почтовые службы и даже пошив одежды. Ты знаешь, кто, что будет носить в 2020 году?
— Догадываюсь, — усмехнулся я.
— Но ведь мы можем не разрешить использование радиочастот частниками!
— Можете, но не сделаете этого. Так же, как и интернет.
— Почему?
— Потому, что это лучший способ обеспечения прослушивания и просмотра личных сообщений. Полный контроль. Причём не только сообщений, но и передачи документов. Да, это облегчает связь разведцентров с агентами. Но ведь система обмена данными работает в обе стороны. И мы уже работаем над компьютерным программным обеспечением. Причём, прямо на вражеской территории. Вы же знаете, у меня в голове столько осталось ещё с Фонтенбло.
— Ты самолёты ещё не производишь?
Я улыбнулся.
— Пока нет. Только компьютеры и программы к ним. Уже первые ПК выбросили в продажу.
— Что такое ПК?
— Персональные компьютеры.
— Но к лазерам, я слышал подбираешься. И здесь у тебя в плане… Экстремальный ультрафиолет, лазер, квантовый радар. Что это, Миша? Какой квантовый радар? Секретное оружие СССР «Пересвет». В скобках «лазер». Ты где хранишь эти листики? Не-е-е… Тебя точно надо закрыть…
— Ю-ю-юрий Ива-а-анович, — протянул я. — Ну вы же знаете. Я если закроюсь, ни один «психотерапэвт» меня не вскроет. А болевой порог у меня такой, что я сам могу себе ногу отпилить. И ведь я, кроме названий, и не знаю подробностей. Все подробности у наших учёных, что навострили лыжи за кордон. Вон, пресловутая британо-российская торговая палата всё ходит и ходит в институт радиотехники и электроники. Где, между прочим, новейшие лазеры и придумывают. И Владимира Павловича Гапонцева охмуряют. В ФРГ сманивают, между прочим. Мы уже третьему эмиссару лыжи заворачиваем.
— Как это, «лыжи заворачиваем»?
— Только о встрече договорятся, по башке шарах, и в больничку. Вашу работу делаем.
— Так это твоих рук дело?
— Нет! Какое?
— Миша! — В голосе Дроздова появился металл.
— Шучу я, Юрий Иванович, — вздохнул я тяжело. — А очень хочется.
Юрий Иванович тоже вздохнул, но с облегчением.
— Поясни, всё-таки про лыжи…
— Представляемся местной ОПГ, курирующей институт и предлагаем не совать свой нос в чужой огород. Шпионы мафию боятся больше контрразведки.
— Вот хулиган, — рассмеялся Дроздов. — А кто же тогда иностранцев бьёт?
— Ну, уж точно не мы!
— А что ты про этого учёного говорил? Мы, вообще-то, все институты жёстко под контроль взяли. И всех передовых разработчиков. Выезд за границу запретили, но зарплату сильно повысили.
— И это правильно! Как сердце?
— Вроде отпустило, — удивился Дроздов. — Это твой план отвлёк. Я его себе оставлю. А тот? Первый? Покажешь?
Я вздохнул и подумал:
— «Покажу, точно закроют. Надо переписать».
— Ты только переписывать не вздумай.
— Вот ещё! — Фыркнул я. — Была нужда.
Глава 15
Одной из важнейших задач себе я ставил сохранение технологического и научного потенциала СССР. Но как я один мог с этим справиться? А никак! Даже Дроздов со свой «командой» не могли. Как он мне сам жаловался, учёные погрязли в коллаборационизме.[1]
Лондонские и штатовские эмиссары выглядели так безобидно и предлагали такие гранты для институтов, что когда институт натыкался на запрет со стороны первого отдела, учёные начинали смотреть на запад, где, по их мнению, у них будет больше свободы для самореализации. И никакие повышенные зарплаты не могли удовлетворить творческие амбиции учёных. А денег на реализацию порой спорных научных проектов в стране не было.
Я тоже не был миллионером, но деньги у меня были.
С Морисом Чангом я познакомился в Texas Instruments в 1981 году.
Когда я заканчивал третий курс Дальрыбвтуза, то уже имел на руках диплом об окончании трёхгодичного курса факультета информационных и коммуникационных технологий Технологического университета Суинберн в Мельбурне, поэтому обратился в дирекцию корпорации с просьбой о бесплатной практике.
— Вы австралиец? — Спросил он меня, читая анкету.
— И Британец.
— Почему вы выбрали Тексас?
— У меня есть друзья, которые считают, что ваша корпорация самая быстроразвивающаяся. Из всех тех, что занимается разработкой процессоров.
— Вас интересуют только процессоры?
— В основном.
— Сколько вам лет? Ах, да… Двадцать. У вас есть свои идеи?
— Конечно есть!
— Поделитесь?
— Но ведь я пришёл за вашими! — Рассмеялся я.
— Вы открыт, как настоящий австралиец. Вы точно не Британец.
Он помолчал. Его круглое лицо было закрыто непроницаемой маской.
— У вас хорошие рекомендации и перечислены неплохие курсовые работы. Воспроизвести их сможете в нашей лаборатории?
— Конечно! Но мне бы хотелось…
— Давайте не будем торопиться, господин Смит. Должна же быть и нам от вас хоть какая-то польза.
Так я три месяца отработал в лаборатории Тексас, ничего интересного для себя не узнав.
Второй раз мы повстречались с ним в январе 1986 года на выставке потребительской электроники (CES) в Лас-Вегасе, поддерживаемой американской ассоциацией бытовой электроники. Тайванский Научно-исследовательский институт промышленных технологий имел на ней большую площадку около тысячи квадратных метров, моя фирма снимала небольшой угол со столом возле туалета. Морис Чанг открывал выставку по решению организаторов. Как президент некоммерческого института он говорил о пользе такой солидной площадки для демонстрации успехов непризнанной Китайской Республики. Так тогда называли Тайвань.
Я стоял за спинами многих и не проявлял особого интереса, но был одет в джинсы, синюю рубашку, с закатанными почти до плеч рукавами, кожаный жилет с карманами и вшитым на груди «патронажем» и чёрную шляпу Акубра[2] с вставленными по окружности крокодильими зубами. Каюсь! Содрал у Данди-крокодила. Но оно того стоило. Морис Чанг заметил это необычное пятно на фоне клубных и простых пиджаков, и когда выставка была открыта, сразу же подошёл ко мне.
— Здравствуйте, господин Смит! — Спросил он, улыбаясь и протягивая мне руку. — Вы тоже выставляетесь? Как поживает ваша фирма? Линукс, кажется?
— Здравствуйте, Господин Чанг! Вполне себе поживает! Позволили себе маленький павильон.
— Честно говоря, я прослеживал ваш путь, господин Смит. Мы никогда не теряем из вида одарённых людей. Ваша операционная система лидирует на рынке. Открытым кодом вы объединили всех программистов мира. Но как же продажи?
— Скачать его проблематично. Дистрибутив на гибких дисках. Всё просто. До сетей со скоростью сто мегабит ещё далеко.
— Вы что-то об этом знаете? — Заинтересовался Чанг.
— ТриКом, СинОптик и ещё некоторые производители сетевого оборудования собираются объединяться для образования альянса. Этим же скоро займётся Институт инженеров электротехники и электроники США. Но у меня ещё есть время.
Я весело рассмеялся и протянул ему двумя руками свою визитку. Он принял её тоже обеими руками и внимательно её рассмотрел.