к себе внимание, ходил по лезвию бритвы. Заставь меня пережить всю жизнь заново, я бы не согласился. Здесь хоть знаешь, что дожил до семидесяти, а если по новой жить, то можно и не дожить.
— Ему, судя по его плану, когда он уходил сюда, было шестьдесят один.
— Вы, всё-таки, думаете, что он оттуда?
— Похоже, что так, Юра. Говорят, бывали в истории перерождения. У Будды, например.
Они помолчали. Больничный запах и белые стены раздражали Дроздова своей предопределённостью. Раздражала предопределённостью и судьба его любимейшего учителя. Судоплатов умирал.
— А я бы рискнул здоровьем, — вздохнул бывший диверсант. — Представляешь, вернуться в пятьдесят третий и перестрелять всех сволочей. Только, боюсь они бы почувствовали и шлёпнули бы меня раньше, чем я их. Мы же звери, Юра. Учуяли бы они… Только звериные инстинкты позволили мне выжить. Особенно за колючкой. Нет-нет… — Воскликнул он, увидев негодующее телодвижение Дроздова.
— Я имею ввиду звериный инстинкт выживания, а не борьбу за существование. Здесь то, как раз наоборот. Только поддержка товарищей не дала озвереть по-настоящему.
— Да! Они бы учуяли адреналин и могли бы броситься первыми, — засмеялся Дроздов.
— Приведи ко мне его, Юра, — тихо произнёс Судоплатов. — Не бойся, я его не вспугну.
Я хорошо знал Павла Анатольевича Судоплатова. И лично — он читал нам курс лекций в 1986 году и в том, и в этом времени — и через его книги в «тогда». Сейчас он издать ничего не успевал, ибо сильно заболел.
Дроздов привёл меня в госпиталь, не обозначая, зачем. А я привык не задавать преждевременных вопросов. Только войдя в палату и увидев сильно постаревшего Павла Анатольевича, я понял к кому мы пришли, ибо помнил его и таким, по фотографиям в интернете.
— Здравствуй, Павел Анатольевич, — поздоровался с больным Дроздов.
— Здравствуйте, товарищ Судоплатов, — поздоровался и я.
— Здравствуйте, друзья! Ты помнишь меня? — Удивился он. — Меня сейчас трудно узнать. Сам себя не узнаю в зеркале. Высох весь.
Судоплатов полусидел в кровати с поднимающимся подголовьем.
— Ты оставишь нас? — Спросил он. — И включи ваши глушилки. Мы поговорим о серьёзных вещах.
— Они тут постоянно включены. Мало ли, что ты начнёшь выбалтывать в горячечном бреду, — рассмеялся Дроздов.
— А я думаю, что у меня голова чешется? И зуд по всему телу…
Дроздов фыркнул.
— Давно мылся?
Судоплатов погрозил Иванычу пальцем. Дроздов аккуратно затворил за собой массивную дверь. Только сейчас я понял, что и палата и вообще всё крыло госпиталя сильно отличались от тех, где сам лежал, или тех, что я видел. Окна прикрыты нестандартными металлическими горизонтальными жалюзями, а в стёклах виднеется едва заметная сетка, почти не препятствующая прозрачности.
Судоплатов заметив мой взгляд, пробежавшийся по стенам и окнам, хмыкнул.
— Да вот… Это наша жизнь. Тот, кто много знает, опасен и чужим, и своим. И не известно, кому больше.
Он помолчал и показал на стул.
— Ты присаживайся.
Я присел.
— Я знаю про тебя, всё, что знает Юрий Иванович, но никак не могу уложить эти знания в голове на полку с надписью «понятно». Мне непонятно. А я размышлял долго. И твои объяснения меня не удовлетворяют. Ты знаешь, я тебе не верю. Не верю, что твои помыслы чисты.
Я, честно говоря, охренел. Но не зная, что говорить, просто молчал.
— Будь моя воля, я бы нашёл на тебя рычаги воздействия. Только у совсем одинокого человека может быть абсолютный порог чувствительности. А ведь ты не одинок. Болевых точек у тебя много. И не воспользуйся этим мы, так воспользуются наши враги. Ты слишком проявился, Хулио.
Он почему-то назвал меня именем, производным от моего псевдонима «Хулиган».
— И не считай их контрразведку глупее нашей. Они вычислят тебя в конце концов. Я, честно говоря, не понимаю, почему они тебя ещё не вычислили, а поэтому считаю тебя обычным засланцем. Что скажешь?
Мне поплохело. Я понимал, что после такого разговора у меня два пути, или «в загс, или в прокуратуру», как говорил классик. В прокуратуру не хотелось.
— Я не засланец, — сказал я. — Но в остальном вы правы, Павел Анатольевич. Поэтому у нас с Юрием Ивановичем есть план по «реинкарнации» Джона Смита. Ну, и мне придётся нырять на дно. Семья уже вернулась из Сиднея в Москву. Это если говорить про рычаги… И про то, чему вам верить и как понять?
Я сделал паузу, вздохнув.
— Не поймёте вы, или не поверите.
— А ты скажи, как есть, а там вместе подумаем.
Я грустно усмехнулся,подумал-подумал и рассказал ему всё. И про пришельцев, и про их машину времени, и про возможные последствия от моего вмешательства в события в прошлом.
Мой рассказ был долгим. Дроздов заглядывал в палату два раза.
— Значит, говоришь, расхреначил Фарнборо? — Спросил меня Судоплатов. — Ты книжки фантастические не пишешь?
Я хмыкнул. Он помолчал.
— И пришельцы там сейчас в 2023 году хреначат нашу землю⁈ А ты здесь?
— Я пока здесь, но в своё время перейду туда. Должна совпасть и дата, и время до секунды с мгновением моего ухода сюда. Тогда может получиться изменить будущее. Изменить моё будущее. Ваше мы уже изменили.
— Ваше, наше, — поморщился Судоплатов. — Не верю я тебе. Вот сейчас ты там в будущем есть?
— Нет. Меня там нет. В этом то и проблема. Если я промажу с переходом, то я там не появлюсь вообще.
— А где появишься? — Удивился Судоплатов.
— В параллельном времени. А там, где я не появлюсь, у меня дети и внуки, между прочим.
Павел Анатольевич покачал головой.
— Не верю я тебе, — сказал он.
— А я что говорил?
— Ну, где, где твоя машина времени? — Спросил он. — В лесу стоит? Дома? В пещере Али-Бабы?
Я усмехнулся.
— Вот она, — сказал я, протягивая вперёд ладонь, с вдруг проявившимся на ней сигарообразным предметом.
Судоплатов даже подался телом вперёд.
— Ух ты! Вот это фокус! Как это оно у тебя появилось?
— Это не фокус, — чуть не обиделся я, и предмет с ладони исчез.
— Ух ты! — Повторил собеседник. — И что она может? Эта штука?
— Это не штука, а машина времени! И даже не машина времени, а…
Я не хотел рассказывать всё. И так я наговорил столько, что меня могут закрыть и прервать мой процесс внедрения в этот мир. До мгновения схождения двух хронопотоков оставалось ещё много времени, и я хотел использовать его максимально в свою пользу. Ну и на пользу государства, естественно. А если меня закроют… То весь мой бизнес зачахнет, а новый не начнётся.
— То есть, это она забросила тебя в твоё же собственное тело? — Спросил старый диверсант.
— Она, — вздохнул я.
— Ну и как оно, проживать жизнь заново?
— Тяжело, — вздохнул я. — Несколько раз хотел всё бросить и сбежать.
— И что бы тогда было?
— Ничего, — пожал плечами я.
— Как ничего? — Удивился Судоплатов.
— Для вас ничего и для нас ничего. В смысле… У вас всё останется как есть. И даже я останусь, но без машины времени. А вот у нас… Тоже всё останется, как было.
Я много раз думал о вариантах моего возврата и никак не мог понять, как произойдёт перемена в моём мире. Ведь многие люди просто не родятся, а многие должны исчезнуть. Как это всё должно произойти, я не знал. Не знали и мои друзья Тохи, снабдившие меня машиной времени, которая была не прибором, не механизмом, а живым существом, принявшим удобную и понятную для меня форму.
— Слушай, Михаил, — вдруг прервал паузу Павел Анатольевич. — А эта машинка работает только из твоего времени?
Я прогнал нахлынувшие мысли и не сразу понял, о чём меня спрашивают.
— Вы о том, можно ли кого-нибудь отправить в прошлое или будущее отсюда?
— Ну да, — Судоплатов хитро улыбался.
Я понял его с полуслова.
— Вы про себя? — Уточнил я.
Он кивнул. Его лицо даже порозовело.
— «А почему нет?» — Подумал я.
— Это интересно, — сказал я. — Я сейчас уточню.
Судоплатов даже не стал спрашивать меня «что» и «у кого» я буду уточнять… Тох прочитал мои мысли и сразу дал положительный ответ.
— Вы в своё тело хотели бы вернуться?
— А какие есть варианты?
— Вариантов масса. Я, допустим, мог бы перейти в ваше тело, или тело Юрия Ивановича, или Горбачёва…
— И что же не перешёл? — Удивился Судоплатов.
— Забоялся. Знания же мои остались бы. Да и такой переход лишь на короткое время возможен и временной поток делится. Только вернувшись в себя у меня могло бы получиться изменить будущее своего мира.
— Могло бы? — Спросил старик. — То есть, ещё не факт, что получится? Ты столько времени потратил на это и точно не знаешь, что получится⁈
Он покачал головой.
— Откровенно говоря, отсылая вас в ваше тело, мы рискуем изменить будущее здесь. Лучше бы вам в чьё-то другое тело переместиться. Хотя… Нет! Нормально. Можно и в своё.
— Ну так давай! — Воскликнул старый диверсант. — Значит я там могу делать всё, что захочу, и тут ничего не изменится?
Я отрицательно покачал головой.
— Переселяй меня в «меня» в 1937 год.
— Не-не-не… Погодите…
Я поднял ладонь.
— Вы тут исчезнете, а меня за это на дыбу⁈
— Я⁈ Тут исчезну⁈ — Он удивился, а я вдруг подумал, что нихрена он тут не исчезнет, а просто умрёт. Как и я в своём настоящем, если не вернусь вовремя.
— Нет, не исчезнете, а умрёте. Для нас умрёте.
— Ничего себе расклад!
Судоплатов задумался.
— Позвать Дроздова? — Задал он вопрос сам себе. — Долго объяснять… Ещё вдруг не успеем. Нет, Миша, жми кнопку.
Ничего я жать не стал, а просто мысленно сказал: «Пошёл».
Тело Судоплатова Павла Анатольевича упало на наклонённую под углом спинку и обмякло. А я получил сигнал, что его переход в 1937 год осуществлён благополучно.
Я держал в руках небольшой прибор сигарообразной формы со множеством кнопок и маленьких экранчиков с цифрами. Я дошёл до точки, с которой уходил во времени в прошлое. Меня трясло. Я не знал оставаться мне здесь, или возвращаться.