Но это было неправильно по отношению к бизнесу, по отношению к десяти годам нашего брака.
Я должна была прийти в шикарном платье на этот вечер под руку со своим мужем.
– Ты так взволнована, – Борис появился рядом со стаканом воды для меня и бокалом коньяка для себя. – Если переживаешь насчет Корнева, его здесь не будет, я узнавал.
Я подняла растерянный взгляд на мужа, но тот только мягко улыбнулся, расценив мои эмоции неправильно.
О Кирилле я, честно говоря, вообще не думала. Точнее думала, но не на этом вечере. Я точно знала, что сегодня в галерее его не будет, а остальное интересовало меня мало.
Больше всего я ждала появления в зале Галины Яковлевны со своим супругом.
И они появились спустя полчаса.
Счастливые, улыбающиеся, держащиеся за руки.
Журналисты моментально переключили на них все свое внимание.
И хоть новостей о разводе Миролюбовых старших в сети было немного, в узких кругах новости об их размолвке расползлись давно.
Щелкали камеры, журналисты перекрикивали друг друга вопросами, но счастливая пара только широко улыбались и игнорировали присутствие всех вокруг.
– Ну слава богу, – Борис облегченно выдохнул, опрокинув бокал коньяка. – Я думал, они никогда не поговорят.
– У них… Сложная ситуация. Куда сложнее, чем у нас.
– Да брось, они поцапались из-за ерунды.
Я не стала перечить. Лишь мысленно молилась, чтобы гости сегодняшнего благотворительного вечера не узнали правду прямо на этом самом вечере.
Меценаты выступали со сцены, пели приглашенные звезды, поручители фонда и представители общественных организаций вещали на все лады о значимости сегодняшних пожертвований.
Время шло.
Галина Яковлевна все еще не действовала, и я боялась, что в реальность воплотится самый страшный из возможных сценариев.
– Сейчас папа будет выступать, – шепнул Борис, поддерживая общую волну аплодисментов.
В тот момент от того, чтобы глотнуть коньяка из бокала мужа, меня сдержало только осознание собственной беременности.
Потому что вместе со свекром на сцену поднялась и моя свекровь.
– Добрый вечер, уважаемые гости, мои друзья, коллеги, все неравнодушные и причастные к этому большому доброму делу. Наш ежегодный благотворительный вечер направлен на сбор средств для нуждающихся в них людей. Все вы знаете, насколько важно заниматься благотворительностью. Об этом сегодня было сказано много слов. Я лишь скажу следующее: чем больше мы отдаем, тем больше нам возвращается.
Зал взорвался аплодисментами, люди буквально вставали со своих мест, чтобы показать степень восхищения позицией моего свекра.
– Спасибо, спасибо, друзья. Я очень рад, что сегодня здесь собралось столько неравнодушных людей. Семь лет назад мы с Константином Гавриловичем были первыми, кто жертвовал деньги для этого фонда, а сегодня нас десятки и сотни. Это поистине большая удача. Я рад, действительно рад. Особенно приятно, что на протяжении всего этого срока, несмотря ни на что, со мной рядом любимая жена. Галя, я очень люблю тебя, люблю нашу семью со всеми недомолвками и конфликтами, – свекровь улыбается и складывает руки на груди в жесте признания. – Сегодня в зале так же мой сын с женой! Борис, Ольга, я рад, что вы продолжаете наше с Галей дело, идете по нашим стопам и принимаете правильные решения на жизненном пути. На этом у меня, пожалуй, все.
Аплодисменты снова наполнили пространство. Но в этот раз я уже не аплодировала, потому что понимала, что речь не окончена, финальной точки еще не было…
– Можно я тоже скажу пару слов? – Галина Яковлевна забирает у мужа микрофон и выходит в центр сцены, буквально ослепляя пространство своей красотой.
Я смотрю на свекровь с восхищением.
Без преувеличения она шикарная и сильная женщина, которой подвластно абсолютно все.
Я уже понимаю, что она скажет с этой сцены, какие огромные проблемы создаст холдингу, бизнесу, всей нашей семье. Но я не осуждаю ее за это и понимаю, что не стану любить меньше ни на сотую долю процента.
– Большое спасибо всем, кто пришел сегодня и пожертвовал деньги этому чудесному фонду. С помощью этих средств будет сделано большое количество добрых дел, это замечательно. У кого-то появится новое колье или шикарная спортивная машина. Возможно, кому-то подарят дом на средиземноморском побережье или оплатят учебу в лучшем институте Англии…
В зале повисла гнетущая тишина. Удивление было настолько сильным, что никто не попытался остановить женщину.
– Да, да, вы не ослышались. С ваших денег вот эти люди, – Галина Яковлевна указала на мужа и его делового партнера. – Спонсируют свои семьи. Казалось бы, мне ли в таком случае возмущаться? Но мой муженек спонсирует вовсе не меня и не Бориса с Олей, которые сейчас сидят в зале, а свою вторую семью. В Италии у него жена и сын, немногим младше моего Бориса. А Вы, Константин, на кого тратите полученные деньги? Расскажите публике о своих финансовых махинациях, давайте!
Женщина сунула в руки ошарашенному мужчине микрофон и тихо добавила:
– Я подаю на развод. Отсужу у тебя все, что смогу. А смогу я очень много, не сомневайся.
Сидя в первом ряду, я расслышала каждое слово и каждую гневную нотку в голосе свекрови.
Раньше она была готова кому угодно перегрызть глотку за свою семью, а сейчас грызть глотки ей приходилось за себя.
Она не могла остаться обиженной женщиной, способной терпеть унижения со стороны мужа. Она должна была постоять за себя, дать отпор. И она сделала это.
В роскошном красном платье, во всеуслышание опозорив неверного мужа, она уходила из этого зала победительницей.
– Ольга Владимировна, несколько комментариев.
– Что Вы скажете касательно заявления Вашей свекрови?
– Никогда не обманывайте жен, – бросила я, пробираясь через толпу журналистов.
Возможно, стоило остаться в зале, сохранить лицо семьи и фирмы, дать комментарии и попытаться все уладить.
Так бы сделала настоящий профессионал своего дела Ольга Миролюбова. Но за последний месяц на передний план во мне вышла женщина. Оля. Та самая, которая плакалась свекрови после разрыва с мужем и сейчас обязана была поддержать ту, что стала ей матерью.
– Галина Яковлевна, – я поймала женщину, когда та садилась в такси. – Постойте!
– Оля, прости меня, – по ее щекам текли слезы, смывая яркий макияж. – Я создала тебе кучу проблем этой выходкой!
– К черту! – я подалась вперед, чтобы обнять свекровь. – Он это заслужил. А я со всем разберусь, не переживайте. Куда Вы уезжаете?
– Мне нужно немного побыть одной. Со мной все будет в порядке, обещаю.
– Не теряйтесь, умоляю Вас. Пишите мне и звоните. Хорошо?
– Обещаю, – женщина любовно поцеловала меня, глянула через плечо, где из здания галереи как муравьи выбирались журналисты, прыгнула в такси и уехала подальше от центра города.
Раньше толпы с фотоаппаратами и микрофонами ко мне подбежал Борис.
Он накинул на меня шубу, которую я оставила в зале, и одним гневным взглядом отодвинул всех журналистов на метр от нас.
– Уезжаем, – шепнул мужчина. – Где машина?
Я кивнула в сторону припаркованного спорткара, не сводя взгляда с дороги, по которой несколько секунд назад умчалась моя свекровь.
Все было как в тумане.
Отмахиваясь от журналистов, мы сели в машину, я едва смогла выехать с парковки, чтобы не задавить особенно активных писак, которые так и норовили броситься под колеса.
На бешеной скорости, не разбирая знаков по пути, мы доехали до одного из спальных районов, и только там я отпустила педаль газа, которую вдавливала в пол все это время.
– Ну и вечер… – Борис откинулся на спинку пассажирского сидения. – Тебе удалось поговорить с мамой?
– Нет, – я соврала. Сама не знаю почему.
– Я не понимаю, что на нее нашло. Наговорила какой-то ерунды со сцены! Папа сразу ушел. Я ничего не понимаю!
– Борь, она правду говорила, – я подняла взгляд на мужа и кивнула в ответ на его отрицательную реакцию. – У твоего отца есть вторая семья в Италии. А у тебя брат Рафаэль, ему, кажется, тридцать пять.
– Ты все знала?
– Только про семью, – тихо отозвалась я. – Галина Яковлевна рассказала, когда попала в больницу. Из-за этого она туда и попала…
– Ты знала и не сказала мне? – мне было нечего ответить мужу. – Оля, как ты могла? Мы же семья! Они моя семья! Это мои родители, я имел право знать!
Мужчина от накрывающих с головой эмоций переходил на крик.
Я понимала, что он чувствует, понимала его обиду.
Но мое эмоциональное состояние, и без того находящееся на волоске от нервного срыва, просто не могло такое выдержать.
Взорвавшись, я ударила по рулю, оглушая район пронзительным сигналом.
– Какого черта ты что-то мне предъявляешь?! Может, наорешь на своего отца, который живет на две семьи? Или предъявишь что-то своей матери, которая посчитала нужным рассказать все это дерьмо невестке, а не родному сыну? Что ты хочешь от меня?! Я беременна, я на взводе! Моя семья едва не разваливается, а я ко всему прочему должна заботиться о семье твоих родителей!
Слезы градом покатились по щекам.
Я снова дала им волю, позволила себе чувствовать, позволила себе плакать.
Изнутри трясло от обиды, боли и… страха.
Я боялась. Боялась за себя, за свое эмоциональное состояние, за ребенка. Боялась, что через двадцать лет буду на месте своей свекрови. Одинокой, разбитой, оставленной.
Борис молчал.
Тяжело дыша, он смотрел на безлюдную улицу через лобовое стекло автомобиля.
Я не ждала от мужчины каких-то слов, сказано было и так слишком много. Да он и не собирался ничего говорить…
Отстегнув ремень безопасности, он открыл свою дверь.
– Куда ты собрался? Борис?
Я вышла из машины следом за мужчиной в попытках докричаться до него.
– Сядь в машину и поедем домой. На улице жуткий холод!
– Поезжай одна. Я приеду завтра.
– Борис, не говори ерунды!
Я не успела договорить, потому что мужчина сделал шаг вперед, оказавшись в свете фар.