Хромов обернулся ко мне. Кожа на его лице резко обтянула скулы, глаза сузились до щелок.
— Быстро наверх! Это за тобой!
Мне не нужно было повторять. Через секунду он оказался вместе со мной на верхней полке, прикрывая своей спиной. Щелкнул предохранитель пистолета. Все-таки он неспроста оказался со мной в одном купе. Фраза «Это за тобой» объясняла многое. Меня вели и очень умело. Еще один сторож, как в больнице!
Но задать ему какой-либо вопрос я не успел. Раздался грохот, все купе заполнилось дымом, зеркало в двери раскололось на куски. Замка больше не существовало, но сама дверь каким-то чудом удержалась. Кто бы ни были нападавшие, они точно знали, где меня искать и использовали маломощный заряд, чтобы вломиться к нам.
Пистолет Хромова затявкал, выпуская всю обойму сквозь дверь и стены, веером. В коридоре кто-то вскрикнул. Попутчик перезарядил пистолет, потом вытащил из кармана ключ-вагонку с треугольной прорезью.
— Давай в окно и перебирайся в другое купе. Я знаю, ты сумеешь. Там переждешь. Здесь нам не продержаться.
— А ты?
— Им ты нужен. И живой. А я тут их подержу.
Действительно, ответных выстрелов не было. Я требовался живым. А вернее, те сведения, что хранило сознание моего клиента. Ведь кое-что я перехватил в самолете, после перехода. Потому и бежал из больницы.
Прошли те времена, когда окно в купе открывалось запросто, чтобы впустить свежий воздух. Это не действовало уже давно. Повернув замки, я напрягал все силы, чтобы появилась хоть небольшая щель. Хромов мне сейчас был не помощник. Направив пистолет на дверь, он ожидал дальнейших действий нападавших. От дыма слезились глаза, и кашель раздирал горло. Поняв, что ничего с окном поделать не могу — оно сидело в пазах намертво — я дернул попутчика за рукав.
— Стреляй!
Сразу поняв, что от него требуется, Хромов выпустил три пули в окно. Двойное стекло пошло трещинами и осыпалось мелкой крошкой после первого же удара ногой. По купе загулял ветер, ворвался грохот колес по рельсам. Дым тут же вытянуло наружу, стало легче дышать.
Но времени терять было нельзя. Я высунулся по пояс и, страхуясь ногами, стал нашаривать, за что бы уцепиться. Над окном шел небольшой желобок, в котором едва поместились кончики пальцев. Ничего более подходящего обнаружить не удалось. Только бы в руках клиента хватило сил удержать тело на такой ненадежной зацепке! Стараясь не глядеть вниз и забыв на время об оставшемся попутчике, я вылез наружу и повис на пальцах. Рискованный трюк и даже в своем теле без экстренной надобности не я решился бы его выполнять. Но сейчас обстоятельства были таковы, что другого выхода не было.
За спиной в опасной близости проносились бетонные столбы, рубашка вылезла из брюк и надувалась пузырем от встречного ветра, поезд раскачивало и подбрасывало. Какая жалость, подумалось мне, что сейчас уже нельзя залезать на крышу вагона! Дорога давно электрифицирована и в проводах такое напряжение тока, что лишь чудом можно избежать смерти. И глазом моргнуть не успеешь, как обуглишься. Впрочем, и здесь, на стенке летящего во весь опор вагона, мне очень требовалось чудо, чтобы не сорваться вниз.
Кряхтя и пыхтя, уже почти не чувствуя немеющих пальцев, я все же продвигался вперед. Попасть в какое-нибудь другое купе представлялось совершенно нереальным. Я не сумел бы разбить стекло ногами, да еще в столь неустойчивом положении. А открыть окно никто просто не сможет. Значит, мне нужно было добираться до входной двери. Расстояние в два купе и туалет. Слишком далеко. Я уже много раз пожалел, что отважился на это путешествие по стене вагона.
Все хорошее когда-нибудь кончается. Но и плохое тоже. Последние два метра я полз автоматически. Только сила воли (моей, а не клиента, естественно) не дала разжать пальцы и рухнуть под колеса. Просто не верилось, что руки ощущают гладкие поручни по сторонам двери, но их удалось достичь. Лицо и спина, несмотря на ветер, взмокли от пота. Дав себе минуту передышки, я еще нетвердой рукой нашарил в кармане ключ и отпер дверь.
Хорошо, что дверь в тамбур открывалась внутрь, потому что ее ударом мне пришлось тут же оглушить одного из напавших на поезд. Его, видимо, оставили караулить проход в вагон. Но парень отвлекся от дела, раскуривая сигарету и получил дверью прямо по лбу. Не повезло ему.
Это был здоровенный небритый детина в «камуфле» с коротким автоматом в руках. От удара он съехал по стене и перегородил проход. Больше никого в тамбуре не оказалось. Убедившись, что громила еще какое-то время будет находиться мыслями далеко отсюда, я подобрал его автомат. Стандартный «узи» бельгийского производства, никакой экзотики. Не хотелось мне брать в руки оружие, но в купе остался Хромов, и его надо было выручать. Хотя бы для того, чтобы узнать, наконец, кто же на меня открыл охоту.
Я осторожно выглянул в коридор. А вот и они, голубчики. Двое прижались по сторонам двери в наше купе, а еще один бинтует сидящему на полу товарищу руку. Хромов все-таки зацепил его. Ну никакого профессионализма у этих орлов! Ведь с минуты на минуту должна подоспеть охрана поезда. Или они так уверены в себе, что никого не боятся?
Можно было сразу открыть огонь на поражение и никуда бы они в узком коридоре не делись. Но как потом объясняться мне — человеку подозрительной внешности и без паспорта — кто я, откуда и почему ничтоже сумняшеся перебил этих бандюг? Превысив, несомненно, при этом, необходимые пределы обороны. Пусть уж автомат останется на крайний случай.
Собравшись, я быстро проинспектировал тело клиента. Да, завтра руки будут болеть по сумасшедшему. Ну ничего, против этого у меня есть свои методы. Главное, чтобы они сейчас не подвели. Камуфлированного в тамбуре пришлось приложить еще раз, теперь уже ребром ладони. Пусть отдыхает, связывать его времени нет. Пойдем-ка, поговорим с остальными.
Расстояние до бандитов было минимальным. Его я преодолел в два прыжка, уже на втором свалив ударом автомата по голове того, что стоял справа у дверей. Он так и сел, уронив руку с пистолетом, прежде по-американски задранным стволом вверх. Хорошая штука «узи», увесистая. Хотя приклад «калашникова» надежнее и удобнее для таких целей.
Все дальнейшее уложилось в три секунды. Именно столько мне понадобилось, чтобы вырубить второго у дверей, а затем коленом сломать челюсть «санитарке» и отключить раненого. Тесно, черт, драться в вагонном проходе. Но и своя выгода в этом есть, противники тоже — пока еще развернутся и поймут происходящее. Не успели хлопцы, я же говорил — не профессионалы.
На хлопцев эти парни похожи были мало. Скорее — джигиты. Все, как один, небриты, мрачнобровы, а у одного даже исламская зеленая повязка на голове. Господи, да что же это с миром делается, если на территории ридной неньки Украйны чеченские боевики себя так вольготно чувствуют!
Собрав их оружие в кучу, я постучал в купе.
— Хромов, это я! Ты как там?
— Что с этими? — послышалось оттуда.
— Отдыхают. Все в порядке, выходи.
— Открой сам. — В его голосе чувствовалась боль.
Я с усилием откатил дверь. Перекосило ее капитально. Под ногами хрустели осколки зеркала. Хромов по-прежнему сидел на верхней полке, направив пистолет на вход. Лицо его кривила гримаса, а правый рукав щегольской курточки заплывал темным пятном. Собаки, они все-таки стреляли по купе! А как же с их хваленой дисциплиной, когда за невыполнение приказа расстреливают на месте? Могли ведь и в клиента попасть, находись я там. Это в том случае, если действительно был приказ взять меня живым. Самолет-то пытались взорвать.
Хромов через силу улыбнулся.
— Я в тебе не ошибся. Всех успокоил?
— Без проблем. Здорово тебя зацепило?
— В таких случаях принято говорить: ерунда, царапина. Но у меня дело серьезней.
— Погоди.
Я вернулся в коридор и пошарил по карманам «санитарки». Так, индивидуальный перевязочный пакет есть. И шприц-тюбик с обезболивающим. Готовились ребята, прихватили на всякий случай. Стянув куртку с шипящего от боли Хромова и, расстегнув его рубашку, я сделал укол в плечо и принялся обрабатывать рану.
— Ну, ну, полковник, ты же бывший военный, повоевал, небось, должен терпеть. Или не полковник? Дочку в Москве придумал?
— Полковник. Есть дочка. И сын тоже есть.
— А зачем меня сопровождал?
— Вот на такой случай. Мы бы и из больницы тебя вытащили. Только опоздали, ты шустрей оказался.
— Там после меня ничего не случилось? — вспомнил я о Петре и Аслане.
— Успели твоего приятеля спасти. Его уже собирались увозить.
— И то хорошо.
Да, пришлось, видимо, моему помощнику страха натерпеться.
— Ты все про меня знаешь? — поинтересовался я у Хромова.
— В пределах необходимого. Важно, чтобы ты до Москвы добрался. Дальше наша забота. Там мы тоже чуток опоздали. Но все поправимо. Как плечо?
— Жить будешь. Не царапина, но и ничего серьезного, пуля насквозь прошла. Только что-то крови многовато. Впереди какая-нибудь приличная станция есть? Тебе к врачам надо. Только чтобы по рации сообщили. Дьявол, где же эта охрана? Нам что, так всю дорогу их и сторожить?
— Погоди, — Хромов притянул меня здоровой рукой поближе. — Пока они не появились, ты запомни: на Курском вокзале тебя будут встречать наши люди. В лицо знают, пароля не нужно. А сейчас уходи из вагона, как будто в ресторане был, ничего не видел. Меня все равно с поезда снимут, но ты должен добраться. Как-нибудь объяснюсь и доложу своим, что к чему.
Лицо его пошло красными пятнами, потом побледнело, речь стала терять связность. Начинал действовать укол, гасящий болевой шок от ранения. Ничего существенного узнать мне не удалось, а уходить действительно было пора. Я уложил Хромова поудобнее, пристроил его раненую руку и быстро осмотрелся. Оружия бандитов брать не стоило, ни к чему оно в моем положении. Без стрелялок всегда проще убегать. Ну, а если понадобится, то этого добра всегда можно добыть. Чего проще в нашей-то стране!
В сумку Хромова я не совался. Наверняка там не было ничего серьезного. А документы обязательно фальшивые. Куда же это я вляпался, если за мной уже две группы охотятся? И разные ли у них цели? Понятно одно: в любом случае надо добраться до столицы. Там все будет ясно. А если не все, то многое.