— Эти твари вечно лезут в наши дела, — сказал Аксаков. Василий не до конца понял, про Ротшильдов он или про англичан. — Давно пора дать им понять, где их место.
— Звучит немного слишком воинственно, — заметил Селезнев. — Учитывая, что сведений пока нет.
— Можно и не воевать, если все думают, что ты в войне готов, — высокомерно ответил князь.
— К большой войне нельзя быть готовым всегда, это истощает экономику, — заметил Савва. Потом посмотрел на Василия. — Узнай кто. Допустить войны сейчас мы не можем. Страна привыкла к миру, все опросы это показывают. Нам выгодно то положение дел, которое сейчас. А такого рода проблемы, о которых ты сказал, Василий Юрьевич, должны решаться специальными службами, без участия армии. Это всем понятно?
Посмотрев каждому в глаза и не дождавшись возражений, император кивнул.
— Еще вопросы есть?
— Была парочка, Ваше Величество… — произнес Игорь Селезнев. — Они, правда, менее важные…
— Достаточно важные, если ты хотел обсудить, — ответил Савва. — Говори.
— Хорошо. Вы как раз заговорили насчет общественного мнения. Тут поползли слухи про княжну Дарью…
Он сделал паузу, явно ожидая реакции императора…
— Продолжай.
— Княжна очень популярна в Империи, с этим все хорошо. Но слухи о ее Стихии порождают беспокойство. Ну и то, что она уже несколько лет не выходила в свет кроме этих коротких роликов от императорской пресс-службы… Это накладывается и плохо влияет. А учитывая, что это ваша единственная незамужняя дочь…
— Я понял, — перебил Савва.
Селезнев понятливо замолчал.
— Что ты предлагаешь? — спросил император после паузы.
— Дать обществу немного информации. Возможно, какие-то выходы в свет. Может быть, опровергнуть то, что она серая…
— Она серая, — сказал император. — Это не слухи.
В этот момент Василий внимательно следил за лицами Аксакова и Селезнева, но оба даже особо глазом не повели. Понятно. Значит оба знали.
— Тогда тем более, — продолжил Селезнев с явно осторожностью. — О серых все еще очень много небылиц. И заметная часть из них не на пустом месте… Потому, потому выходы в свет, хотя бы минимальные… крайне желательны.
— Ясно, — скривился император.
Василий прекрасно понимал, почему Савве так неприятна эта тема. После покушения, в котором младшая из жен императора была тяжело ранена, Савва очень ревностно относился ко всему, что касалось безопасности семьи. Ну и самая младшая дочь, разумеется, тут стояла наособицу.
— Я думаю, время настало, — произнес вдруг Ефим Аристархович. — Молодой человек прав.
Все еще хмурясь, Савва перевел на него взгляд.
— Дарья — сама себе реклама, — продолжил Мишкин. — Сейчас сразу у нескольких монархов есть молодые наследники. Любое ее появление на публике пойдет на пользу Империи.
Дослушав его, император медленно кивнул.
— Что ты думаешь? — повернулся он к Василию.
— Она точно будет рада.
— Ладно. Подумаю.
Страницы Книги мелькали передо мной с бешенной скоростью. Каждая из них обозначала жизнь и прерванный путь отдельного человека. Преждевременно прерванный путь.
Я почти не следил за дорогой, поворачивал только чувствуя очередную вибрацию. Я проехал насквозь весь Праджис, снова оказавшись среди промзон, но вскоре закончились и они. С обоих сторон дороги замелькали привычные для Седьмой чахлые поля, покрытые серым борщевиком.
Спустя десять минут я свернул с трассы на грунтовку. Почти полчаса Коммотор резво наматывал километры, петляя между холмами, пока не уткнулся в длинный кривой овраг. Я чувствовал, что близко. За полчаса обработал Снарядом патроны основного и запасных магазинов, после вышел из машины и двинул уже пешком. Обойдя еще один или два холма, я вышел… к опушке леса.
Передний ряд деревьев подпирал низкий, сколоченный из старых досок забор. Из какого обычно устраивали загоны для скота. Тяжелые кроны деревьев давили друг на друга, создавая навязчивое ощущение тесноты.
Я поморщился, чувствуя, как это место подтачивает мои силы. К новизне, которая поначалу ослабляла любого культиватора, здесь добавлялась и нелогичность. На Седьмой не было лесов. Вообще.
— Ладно, — я достал пистолет.
Следующие минут пять я шел между деревьями прислушиваясь, вертя головой по сторонам. Вибрации приходили самые разные, что скорее сбивало с толку. Книга не переставая твердила, что я к чему-то приближаюсь, что вот-вот произойдет что-то важное. А потом я друг…
— Твою мать.
…запнулся. Об корень или что-то такое.
Мастера Нейгун не так-то просто сбить с ног, а тут я прямо равновесие потерял. Падая, выставил перед собой руки…
— Да что…
…и проткнул правую ладонь насквозь. В траве пряталась деревяшка, из которой торчал ржавыл гвоздь. И даже укрепленная подкожная структура не помогла.
Вот же не повез…
Что?..
Выдернув из руки гвоздь, я резко вскочил, поспешно оглядываясь по сторонам. Сделал шаг назад…
— А!
…и буквально взвыл от боли.
Нога угодила в капкан. Железные зубы пробили мышцы, заставив меня упасть. Тут уже дело было не в точке. Если б не мои тренировки, ногу бы просто отрезало.
Но это было еще не все.
Я наконец почувствовал.
Сука была здесь.
— Может тебе просто не везет?
— Ты издеваешься?!
— Хм…
Черт.
— Я прошу прощения за свои…
— Час в чжанчжуан.
— Да твою ты…
— Полтора часа.
Я все-таки захлопнул рот. И, на всякий случай, даже в мыслях ничего обидного про Лао постарался не думать. Вместо этого поднялся и двинул к площадке для медитаций. С утра я уже отстоял час, и вот на тебе снова…
Когда спустя два часа — еще тридцать минут я отходил — я вернулся к крыльцу Школы. Лао все еще сидел там. Ноги были скрещены в позе лотоса, спина от копчика до лысой макушки не имела изгиба. Ясные синие глаза смотрели прямо перед собой — в пространство.
— Это не просто невезение, — сказал я.
— А что?
Несколько секунд я думал над ответом.
— Я обожал играть с мячиком. Футбольным. Когда был ребенком. Потом наша компашка переехала, и там мне появилось, с кем играть. Я вышел на поле, и получил травму — перелом. Через пять секунд.
— Не повезло.
— Когда я восстановился, то снова пошел… Порвал связки. Через пять секунд.
— Хм…
— Я снова восстановился. И снова пошел на футбол.
— Упертый.
— Мне нравился футбол, — ответил я после паузы. — В третий раз до поля я даже не дошел. Запнулся в подъезде и упал коленом на стекло. Двенадцать швов наложили.
В этот раз Лао не прореагировал, и я продолжил.
— Это увеличивалось постепенно, — проговорил я, так же как и Учитель, упершись взглядом в окружавшие Школу горы. — Это казалось совпадениями. Сначала. Где-то люди вокруг вели себя как идиоты, где-то я сам был невнимателен… Но к двадцати годам я уже твердо знал. Пойду мимо строящегося здания — с него упадет кирпич. Попытаюсь перейти дорогу — водителю кто-то позвонит, и он не заметит, что горит красный. Вставлю карту в банкомат — ее зажует, а все данные о моих накопления исчезнут к какой-то матери.
Я замолчал ненадолго, чтобы припомнить то самое ощущение.
— Просто чтобы выжить, мне пришлось научиться… черт, да всему вообще! Драться, стрелять, воровать, взламывать сети, манипулировать… Доставать из себя пули и ножи с заточками. Изворачиваться и врать. И в какой-то момент… я понял, что все не просто так. Что это не стечение обстоятельств, не неопределенность Гейзенберга, неожиданно повернувшаяся против меня… Она… Сука, — я назвал ее имя с особым чувством, — вела себя как живая. Хитрила, играла со мной. То отступала, ожидая момента, то вновь нападала, становясь вдруг в разы изощренней, стоило мне только хоть чуть-чуть к ней приспособиться… Но в то же время найти ее я не мог. Ее как будто одновременно и нет в мире… и в то же время она есть. Проклятье какое-то…
Слушавший до этого молча, Лао вдруг пошевелился, бросил на меня взгляд:
— Веришь в проклятия?
— Ну, нет. Просто так назвал.
— Зря.
— Что?
— Зря не веришь.
Я уставился на него с недоумением. И что это значило?
— Ты сам должен понять в чем суть того, что с тобой происходит, — отвернувшись от меня, Лао снова посмотрел в даль. — Ты же не думал, что сможешь подчинить себе Закон Перемен просто так? Не постаравшись и не отдав ничего взамен? У каждого свое испытание.
— Я думал мы следуем Книге, а не подчиняем ее себе, — ответил я угрюмо.
Скорее, чтобы хоть что-то сказать, нежели надеясь на еще какие-то подробности со стороны Лао. Хренова китайская система обучения, чтоб она у золотой птицы феникс в заднем проходе застряла… Все-то они хотят, чтобы ученики сами до всего доходили.
— И следуем и подчиняем, — ответил Лао со всем тем же спокойствием. — Думаешь ты не часть мира? Или я? Или Сука эта твоя? Любой, кто держит в руках Книгу Перемен, влияет на то, что в ней записано. И это правильно. Это неотъемлемая часть Канона. Мастер Перемен не должен идти против своих желаний и своего понимания правильного, но он и не должен идти против мира. В умении определить баланс и заключается мудрость.
— Понятно, — буркнул я.
— Ну а раз понятно, тогда иди…
— В столбе стоять? — вздохнул я.
— В столбе… потом постоишь. Завтра. На кухню иди. Там сахарных булок напекли, сегодня вроде хорошо получились.
— Эм… — я слегка прифигел, — ладно.
— Иди, давай.
Сейчас.
Я попытался сразу разжать капкан… но хрен там был. Пружина была устроена особым образом — без специального ключа ее не сдвинуть. Не теряя времени, я создал одну за другой несколько Кос, и перерезал стальной предохранитель. Тут же потянул за скобы…
— Су-ука!
…и вытащил ногу, но один из зубьев раскрошился, и десяток кусков металла застряли в ране. Пришлось потратить несколько мгновений, на устройство защиты — осколки норовили уйти в кр