влияющий — стихийник начала четвертого ранга с развитым резервуаром Воды.
Поднявшись на помост, мужчина сел на указанное место — поближе к Кенте, подальше от меня.
— Назовите имя, — потребовал Кента. Немного странно, учитывая, что он сам его до этого вызвал. Видимо, протокол такой.
— Генри Уорвик, — голос аристократа оказался негромким. — Глава Совета Союзных Родов. Социальный статус — правитель.
После слово уже взял Морозов.
— Изложите суть своих претензий к роду Фэнс, — прогудел русский.
— У меня… — Уорвик помедлил. — У меня нет претензий к Алексу…
— Мы сейчас говорим о роде Фэнс, — спокойно уточнил Морозов. — Жалоба была подана в Суд Грандов и не была отозвана. Это так?
Уорвик замялся. Поерзал пальцами по столешнице…
— Мистер Уорвик. Ответьте на вопрос.
— Да, я подавал жалобу.
— Изложите суть своих претензий к роду Фэнс.
Несколько секунд Уорвик еще молчал, потом тяжело вздохнул. Произнес:
— Алексей обокрал меня.
Сразу после Морозов — да и не только он — бросил взгляд на все еще покоившийся в центре стола Шар, но внешне Предмет никак себя не проявил. Судя по всему, это означало, что Уорвик говорил правду…
Хм.
Ну или думал, что правду.
— Как именно? — уточнил князь.
— Алексей руководил отделом перспективных исследований в Уорвик Металл, — проговорил аристократ. — После его смерти была проведена ревизия. С привлечением сторонних проверяющих, да и сам я все контролировал. Обнаружилась очень большая недостача материалов. Золото, серебро, платина, палладий, осмий, иридий…
Гм… Вряд ли в зале многие это понимали, но тот же осмий по уникальности свойств не шел ни в какое сравнение даже со стихийным и системным металлами. Другой вопрос, что на Девяти Планетах не должно было быть технологий, способных эти полезные свойства извлечь.
И еще раз: гм…
— …в общей сложности более пятисот килограммов, — продолжал Уорвик. — Столько же грофрана. Плюс пропала вся секретная документация из отдела Алексея.
— Кто-то другой это мог сделать? — бросив на меня взгляд, уточнил Морозов.
— Исключено. Алексей очень строго контролировал работу своего отдела. Только у Джонатана Аджютора — его заместителя, был доступ ко всему, даже у меня не было. Лаборатория в Джейме, в которой располагался отдел Алексея, оказалась полностью пуста после его смерти. Записи камер кто-то уничтожил. Позже полиция Джейма нашла доказательство против Аджютора. Мы свое расследование тоже вели, но оно ни к чему не привело.
Про лабораторию я тоже помнил — даже был с ней рядом в виде духа. И, в целом, Уорвик был прав. Кроме самого Алексея вскрыть ее и не повредить то, что было внутри, почти наверняка бы никто не смог.
Был, правда, Итон — предатель-культиватор, работавший на Алексея… но он свои поиски на лаборатории не завершил, хотя он сам там работал. Значит, либо Алексей и правда успел все оттуда вывести, либо это сделал кто-то другой.
Аджютор? Софи и Анастасия были уверены, что нет.
Сам Уорвик? Ротшильды? Птицкеры? Сильно сомневаюсь. Алексей находился на ступени великого сплавления Кань и Ли (7), а значит, чтобы обойти его защиту, нужно было иметь ту же ступень или выше. Ну или обладать внутренней информацией, как Итон.
Алексей, правда, не мог пользоваться Книгой… По крайней мере, изначально я был в этом уверен. С самоучками такое случалось, про это мне и Лао рассказывал…
Или все-таки мог?..
История со «стеклотарщиками» меня немного сбила с толку. Слишком уж широкую работу Алексей проводил. Мог ли он это делать «вслепую», без Книги?.. Наверное, теоретически, мог. Но слишком уж много он тайн после себя оставил…
— Я бы не хотел, чтобы долг ложился на семью Алексея… — произнес Уорвик спустя несколько секунд молчания. — Проблема в том, что я не единственный владелец Уорвик-Металл, а часть исследований осуществляется на гранты. Инвесторы хотят вернуть деньги. Я со своей стороны приложу все усилия, чтобы договориться… Алексей был моим другом…
— Дружба дружбой, а денежки врозь.
Уорвик запнулся, недоуменно переведя взгляд на Томаса, сказавшего предыдущую фразу.
— Что?
— Так русские говорят, — пояснил немец с легкой улыбкой. — Вспомнилось вдруг.
— Это… Алексей, на самом деле, был моим другом! — горячо заявил аристократ.
— Я ж не спорю! — приподнял руки, показывая ладони Томас. — Наоборот. Это очень похвально. В большом бизнесе чаще опираются на договора и родовые клятвы. Ну и на выгоду, конечно. А тут дружба. Это очень похвально.
Уорвик, выслушав это, нахмурился, но отвечать не стал. Вместо этого перевел взгляд на Морозова:
— У меня все. Все документы предоставлены Суду Грандов около часа назад.
Русский только кивнул. И перевел взгляд на меня:
— У рода Фэнс есть встречные претензии?
В этот момент Уорвик впервые за время разговора встретился со мной взглядом, и я прочитал в нем… сожаление. Уж не знаю, в какую ситуацию он попал, но, судя по всему, они и правда дружили с Алексеем. Другой вопрос, что лично мне на это было плевать. И не потому, что я такой кровожадный, а потому что о людях я всегда судил по поступкам.
— Никаких претензий, — ответил я. — Но есть вопрос.
Я не отрывал взгляда от Уорвика, и спустя несколько секунд он все же не выдержал:
— Какой?
Кивнув, я посмотрел на Морозова:
— Я бы хотел вызвать Барни Рэтклиффа. Подозреваю, он тоже в зале?
Ответил на это Кента. Собственно даже не ответил, а сразу:
— Суд Гранда вызывает Барни Рэтклиффа.
— Барни Рэклифф, — англичанин занял место за столом спустя пару минут. И, что характерно, в этот раз он не выглядел выжившим из ума пузатым стариком. Грива седых волос была аккуратно собрана в хвост, борода заметно подравнялась, и даже тот самый живот, оказался упакован куда как компактнее — уж не знаю, как ему удалось. В общем, англичанин явно много поставил на сегодняшний день и «принарядился» к случаю. — Свободный род Рэтклифф. Социальный статус — землевладелец.
— Запрос на ускоренное рассмотрение претензии к роду Фэнс был отправлен Кланом Гросвеннор, — сказал Кента. — Вы, мистер Рэтклифф, были исключены из клана несколько лет назад. Почему вы представляете клан сейчас?
— Я не представляю здесь клан Гросвеннор, — невозмутимо ответил англичанин. — Запрос был направлен по моей просьбе, чтобы он был быстрее рассмотрен. На благо всех грандов. Так что представляю я себя.
— Эти действия выглядят, как манипуляция правилами, — сказал Кента.
— Я готов понести наказание.
Японец ответил не сразу. Секунд десять он мерил Рэтклиффа взглядом…
— Продолжайте.
— Благодарю, — с достоинством ответил англичанин.
Внешне он этого не выдал, но я прям нутром почувствовал, насколько он был доволен. Хотя изначально все и выглядело авантюрой: как его заявка в Суд Грандов — о ней я вообще был не в курсе — так и его многочисленные сообщения, приходившие мне на смартфон во время Суда.
И, да, разумеется, с мобильником во время конкурса я не расставался. Как и с заправленным патронами, усиленными Снарядом, пистолетом.
— Мистер Рэтклифф задаст мой вопрос, — сказал я.
— Благодарю, мистер Фэнс, — англичанин склонил голову в мою сторону. Контраст по сравнению с его же сообщениями на мобильник, начинавшимися в основном с «little fucking…» был разительный.
Ну… над этим я еще планировал поработать.
Англичанин повернулся к Уорвику.
— Мистер Уорвик, мне случайно стало известно, что последние несколько месяцев ваш завод постоянно сокращал производства грофрана. А две недели назад выплавка прекратилась вовсе. Это так?
Уорвик ответил долгим взглядом.
— Это коммерческая тайна.
— Понимаю, — тут же склонил голову Рэтклифф. — До такой степени тайна, что на части бирж цена грофрана уже превысила по стоимости системный и стихийный металлы.
Это Уорвик уже не стал комментировать. Только нахмурился, глядя на собеседника, и чуть повернулся на стуле.
— Какое это имеет отношение к делу? — раздраженно поинтересовался Цзинсун. — Очевидно, отец такой же как и сын. Один обокрал, а второй теперь пытается это скрыть.
— Благодарю за ценное замечание, мистер Ванг, — улыбнулся ему Рэтклифф. — Но все же мой вопрос имеет прямое отношение к делу. Вплоть до того, что может пролить свет на личность убийцы Алексея Фэнса…
— И причем тут я? — тут же подал голос Уорвик. — Я не убивал Алексея и не приказывал этого сделать, даже не знал, что кто-то это планирует. Шар уже сообщил бы, если бы я врал.
Это, кстати, и меня сбивало с толка. Впрочем, я уже начал понимать, к чему Рэтклифф вел, правда, не до конца было ясно, как именно он свою задумку осуществит.
— О! Я бы не позволил себе обвинить вас во лжи! — заверил англичанин. — И тем ценнее будет услышать ответ из ваших уст. Алексей Фэнс — это единственный создатель грофрана?
— Что?! С чего вы взяли? Нет, конечно!
Если это и была игра, то очень натуральная.
— Хорошо, перефразирую, — ничуть не смутился Рэтклифф. — Роль Алексея была ключевой? Выплавка грофрана остановлена из-за того, что не хватает каких-то именно его инструкций или способностей?
Пару секунд после этого Уорвик мерил Рэтклиффа взглядом, потом сказал:
— Нет…
Вибр… хм… Это еще что такое?
Я вроде уловил сигнал от Книги, но он почти сразу оборвался.
— …вы ошибаетесь.
И я, и Рэтклифф одновременно бросили взгляд на Шар, но тот… оставался неподвижен. На мгновение после этого англичанин все же потерял свою невозмутимость, едва заметно нахмурился… но почти тут же снова принял уверенный вид.
— Может, вы об этом не знали… — проговорил он после короткой паузы. — Неотделимая доля изобретателя в патентном законе составляет десять процентов от прибыли. В случае если ключевой вклад внесли несколько изобретателей, то — пять процентов. Вы не припомните, какой процент с прибыли получал Алексей?