На следующее утро, ещё роса высохнуть не успела, впятером пришли на «стоянку» «Единорога», и Воднев продемонстрировал, как бесколёсник может работать бульдозером и трелёвочником.
– Что ж, машина – зверь, – подытожил Дёмин. – Но дороги в лесах, если и будем прорубать, то потом. Пока же будем искать естественные пути. Запускаем «Кречета». Майор Морошкин – за пульт беспилотника. Будешь высматривать подходящие пути сверху. Прогалины в лесу, ручьи, речки. Капитан Воднев – за штурвал бесколёсника. Твоя задача – вести машину. Капитан Павленко – за пульт орудия. Твоя задача – следить за общей обстановкой, быть начеку, держать оборону в случае появления противника. Ваша общая задача – скрытно выдвинуться к Смоленску, провести разведку его окрестностей. Посмотреть, что происходит в самом городе. Своё присутствие сделать максимально скрытым и от друзей, и от врагов. Задача ясна?
– Так точно! – на три голоса, как на спевке, выкрикнули майор и капитаны.
– Ну, тогда с богом. А у нас с Алексеем своя задача. Здесь.
У Морошкина, в отличие от Воднева и тем более от Свешникова, большого почтения к местной природе не было. Он деревья не жалел.
С беспилотника смотрел на бесколёсник, продвигающийся по лесам Смоленщины, и то и дело командовал Водневу: двадцать градусов на юго-запад, пятнадцать градусов на северо-запад. Совсем редко – строго на запад.
Искал оптимальные пути. А когда никакого просвета в зарослях не видел, то приказывал идти напролом, по кратчайшей линии.
Тогда, понятное дело, Воднев скидывал скорость.
Деревья перед «Единорогом» гнулись, падали, норовили хлестнуть ветками по лобовому стеклу. И хлестнули бы – если бы не защитное поле! Скрип, скрежет, треск ломающихся стволов, похожий иногда на выстрелы, поднимался ужасный. Машину ещё и трясло, даже подкидывало, как на ухабах.
Но смысл в таком варварстве был несомненный. Какой-то час всего прошёл, и на экране беспилотника появился палаточный городок ляхов.
Вся видеоинформация с «Кречета» записывалась и в памяти самого беспилотника, и в пульте управления, однако майор не преминул занести данные себе в блокнотик. Приблизительные размеры городка, количество палаток и шатров. Общую численность живой силы – вероятную, конечно.
– В следующий раз надо взять с собой Свешникова… – пробормотал Морошкин себе под нос. – Ему сподручнее судить, сколько бойцов должно приходиться на одну палатку…
И этот городок был только «первой ласточкой». Потому что тут же в прямоугольник экрана вплыл ещё один такой же.
– Стоп машина! – приказал майор. – Погоняем птичку.
Но гонял он её недолго, от силы пятнадцать минут. Увидел цепочку не сильно отличающихся друг от друга польских лагерей. Перед каждым нарыты были какие-то укрепления, располагались артиллерийские позиции. Но самого города видно не было.
– Не первый эшелон, – резюмировал Морошкин. – До передовых частей мы ещё не добрались. Малый вперёд!
Теперь надо было продвигаться с особой аккуратностью, чтобы не нарваться на вражеский разъезд или обоз. Майор командовал теперь немного по-другому: сто метров вперёд, ещё сто метров. Пятьдесят метров вправо.
Такими шажками они прошли ещё километров пять. Засняли с беспилотника большой кусок вражеских лагерей и позиций. И наконец-то увидели крепость – осаждённый Смоленск.
Видел-то, конечно, в основном Морошкин. Воднев смотрел вперёд да на приборную доску, слушал и выполнял команды старшего.
Павленко пытался время от времени повернуть голову назад и глянуть на экран пульта на коленях у майора. Но тот встречал эти попытки такой сердитой гримасой, что у капитана надолго охоту отбивало ещё раз попробовать. Да и сам понимал: он сейчас пушкарь. Как никому другому бдеть надо.
В общем, что там он в крепости увидел, капитанам майор не особо рассказывал. Чуть позднее, ещё через полчаса, наверно, после хитрых манёвров, смысл которых понимал тоже один только Морошкин, «Единорогъ» выбрался на большую поляну, и вот оттуда-то и Воднев с Павленко вживую увидели стены крепости, её островерхие башни и даже, кажется, купола большого храма, как будто окутанные лёгкой дымкой.
– Что за церковь? У Алексея надо спросить… – вполголоса обронил Павленко.
Оба капитана втайне надеялись, что сегодняшняя миссия на этом закончена. Можно поворачивать домой.
Но майор считал иначе.
Зато теперь смысл манёвров, что выписывал бесколёсник, стал понятен и Водневу с Павленко.
Они двигались по дуге вокруг города. «Шажки» делались короче и реже. Паузы в движении машины удлинились. «Единорогъ» стоял, а Морошкин гонял в это время «Кречета» над передовыми польскими позициями, над стенами крепости, над самим городом. И всё что-то записывал к себе в блокнотик.
Только часа через два, наверно, майор удовлетворился увиденным и повелел разворачиваться.
Поначалу опять выписывали всевозможные вензеля, подолгу стояли. Но когда оторвались от арьергардных польских лагерей, резко ускорились. Частенько неслись теми же «просеками», что прорубили на пути к Смоленску. Машину опять потряхивало, но хоть такого противного шума, душераздирающего скрипа и треска, похожего на выстрелы, уже не было.
Когда до городка осталось совсем чуть-чуть, Морошкин по рации связался с Дёминым, доложил, что разведка прошла успешно.
Подполковник ответил, что высылает к «парковке» беспилотника тройку лошадей. В смысле, с тремя конями конного же бойца. Фёдора. Не пёхом же офицерам из леса домой возвращаться.
После обеда подполковник вызвал к себе майора и историка. Они долго смотрели записи с беспилотника, разбирали выписки, сделанные Морошкиным.
Потом собрались уже все впятером, и подполковник объявил, что завтра предстоит настоящая разведка. К прежнему составу экипажа добавляются Свешников, а также стрелец Онфим Жданов.
– Рябой, – уточнил Дёмин, окинув товарищей тяжёлым, испытующим взглядом. – Смолянин. Он и майор отправятся в крепость под видом странствующих монахов. Онфим каждую тропку там знает. Нужно только показать ему на карте, где расположены посты ляхов, чтобы не налететь ненароком.
Правда, ставя задачу, Дёмин забыл об одном важном факторе – в наших картах Онфим ни бум-бум.
Пришлось распечатать несколько аэроснимков окрестностей Смоленска, в разных масштабах. Как для ребёнка нарисовали в нужных местах фигурки польских солдат, пушечек.
Взяв эти картинки в руки, Онфим начал водить по ним заскорузлым пальцем, бормоча себе под нос.
– Понятно? – спросил Моршкин, с жёстким прищуром посмотрев на Онфима сверху вниз.
Тот закивал.
Проводить пятёрку в опасную дорогу взялся сам «воевода». Приехал под охраной двух молодцев из местных. Заодно будет кому отвести коней пятёрки обратно в Дорогобуж. Не воеводское дело – лошадей в поводу водить.
А чтобы бойцы лишний раз уши не грели, Морошкину пришлось предварительно с ними немного поколдовать. Если что до них и донесётся, решат, что почудилось.
– Андрей, маячок при тебе? – спросил Дёмин.
– Само собой, – похлопал себя по груди уже облачённый в монашескую рясу и скуфью Морошкин.
Маячок выполнен был в виде нательного крестика. Включался либо голосом, сербской фразой «На спас!»[14], либо тройным нажатием на перекрестие.
– Кого оставил за себя? – задал встречный вопрос майор.
– Герасима. Он дело знает, – усмехнулся подполковник.
– Ну-ну, – покачал головой Морошкин.
– Людям надо верить, Андрей, – заметил Дёмин назидательно. – Ладно, с богом.
Павленко, слегка фиглярствуя, согнувшись в полупоклоне, плавно поводя рукой, первым пригласил в машину Онфима.
Как и Морошкин, тот был тоже в монашеском «прикиде». Стоял чуть в сторонке, рядом с лошадьми, не выпуская из рук поводьев коня, на котором сюда приехал, с почтением и опаской поглядывал на сербских бояр-войников и на ту диковинную штуковину, что мордою зарылась в кусты, пятнистой зелёной окраской своей почти сливаясь с ними. Кибитка не кибитка, ладья не ладья… Басурманское, одним словом, что-то. Но раз бояре туда его звали, наверно, можно было не опасаться.
Онфима посадили в кресло во втором ряду, позади Павленко. Так он мог поглядывать на работу водителя – Воднева.
Морошкин и Свешников расположились на задних сиденьях.
Пульт «Кречета» взял к себе на колени историк – он сегодня управлял беспилотником, а майор держал в руках дублирующий планшет с экраном. По нему он мог следить за продвижением «Единорога» по лесу и подавать команды водителю.
Минут через двадцать с беспилотника уже открылся Смоленск: стены и башни крепости, дома, улицы внутри.
– Поляки, похоже, собрались вести обстрел города из пушек… – заметил Свешников.
Воднев плавно вывел «Единорога» на небольшую полянку, по приказу Морошкина остановил машину.
– Всё, отсюда мы с Онфимом идём ножками. Онфим, давай поднимайся, – скомандовал майор.
– Ни пуха, ни пера! – пожелал Свешников.
– К чёрту, к чёрту! – с усмешкой отмахнулся Морошкин. – Ждите моей радиограммы. Когда надо будет врезать по польской артиллерии, скажу.
– Так точно, товарищ майор! – молодцевато оттрубил Павленко.
Морошкин и Жданов, двинувшиеся едва приметной тропой, скоро скрылись за деревьями. Но Свешников продолжал наблюдать за их продвижением с беспилотника.
– Пока идут нормально, – комментировал историк. – Ну что, товарищи офицеры, курим, отдыхаем, по очереди несём дежурство.
В салоне «Единорога» повисла тяжёлая, нехорошая тишина.
Глава 16
Онфим Жданов приходил в себя минут десять. Поначалу просто лежал, уткнувшись рябым лицом во влажную траву, потом зашевелился. В горле жутко пересохло. Он вытащил из-за пазухи небольшую баклажку, но руки тряслись так, что вынуть пробку не смог.
– Бедолага, – вздохнул майор, помогая стрельцу.
Андрей приложил горлышко к губам страдальца. Тот сделал глоток, закашлялся, с трудом удерживая в себе содержимое. Встал на колени и покрутил головой.