Спорить с Дениской-варваром, объяснять ему, чем на самом деле старообрядцы отличаются от никонианцев, смысла не было. Воднев, происходивший из истинных старообрядцев, но позволявший себе по большим праздникам расслабиться, по мнению Дениски, на старовера «не тянул».
Шёл уже третий день пути. По прикидкам Дёмина, оставалась ещё половина пути, если не спешить. А поспешить – можно прийти в Москву и быстрее. Но смысла в спешке не было. Смоленск покамест стоит, Шуйский на троне. День-два погоды не сделают.
«Малое посольство» двигалось в строгом соответствии с регламентом. Впереди – разведка, за ней – «боевое охранение» и арьергард. Соответственно, в центре были командир и его помощник, обоз, запасные лошади.
Филимон, сидевший на лошади не очень хорошо, но с седла не падавший, как раз и выполнял задачи разведки, время от времени уезжая вперёд, чтобы потом дождаться остальных.
Но вдруг охотник вернулся сам и, подскакав к Дёмину, обеспокоенно сказал:
– Чую, за поворотом – отсюда с версту – засада излажена.
Дёмин со Свешниковым переглянулись.
Спрашивать, почему охотнику померещилась засада, было бесполезно. Наверняка он только пожмёт плечами, не вдаваясь в подробности. Ни тебе «С кустов роса сбита», ни «Вороны каркают – спугнул кто-то».
За недолгую дорогу все усвоили, что старый охотник зря болтать не станет.
Стрельцы, успевшие получить от подполковника «ЦУ» на разные случаи, повинуясь отмашке командира, спешились и начали готовить к бою дорогие немецкие мушкеты.
Свешников кивнул на телегу, где под соломой лежал гранатомёт.
– Может, не мудрить, а долбануть по кустам? Если не завалим, так пуганём, уберутся сами.
– Ну до чего же профессора пошли кровожадные! – деланно вздохнул Дёмин, соскальзывая с седла.
– Языка хочешь взять? – догадался историк.
– Да уж, не помешало бы, – кивнул подполковник. – Что за такая шустрая зараза? Мы от Смоленска полдороги прошли, а нас уже ловят. Взять бы да поговорить с ними душевно.
– Так, может, не по нашу душу засада? – предположил Свешников. – Сидят в кустах какие-нибудь местные шишиги, богатый обоз ждут. У нас, вроде бы, особых богатств нет, зато люди с оружием. Могут и не напасть.
– Может, и не по нашу, – не стал спорить Дёмин. – Но лучше перепроверить. Да и не дело это, чтобы бандиты по лесам шлялись или купцов караулили. Бандит должен висеть!
Поразмыслив с пару секунд, Дёмин приказал:
– Ты, господин поручик, за старшего. Полверсты пройдёте, а потом остановитесь, вроде как на стоянку. Мы с Филимоном их с тыла обойдём, шумнём малость и на вас погоним. Только смотри не перебей всех. Хотя бы одного языка надо взять.
– Когда это я без надобности убивал? – возмутился историк. Пожав плечами, хмыкнул и добавил: – Ну, если и было пару раз, так чисто случайно. Сами виноваты.
Охотник, уже успевший снять с седла колчан и лук, недоверчиво посмотрел на Свешникова. За время пути старик понял, что перед ним человек непростой – может, подьячий какой, а то и целый дьяк. В общем, учёный.
После того как командир с охотником скрылись в лесу, Свешников повернулся к стрельцам:
– Едем половину версты, потом становимся вроде как на отдых. Чтобы всё как взаправду было. А сами к бою готовимся.
– Не поверят, боярин, – отозвался один из ратников. – Я эту дорогу знаю, уж больно для стоянки место худое. Вот через пару вёрст – самое то. Там и речушка есть, и лужок, чтобы коней выпасти.
– Ладно, тогда пусть колесо отвалится, – решил Свешников.
Вскочив в седло, старший лейтенант запаса повёл свою рать поближе к засаде. Определив, что до подозрительных кустов осталось метров триста (из мушкета или пищали не достанут), историк остановился и, повернувшись к народу, начал орать в лучших традициях Павленко:
– Ну, что там у вас опять стряслось, черепахи беременные?
– Так, воевода, колесо у нас, кажись, тогось, торкнулось, – подыграл Свешникову кто-то из стрельцов.
– Да не колесо торкнулось, а ось накрылась, – весело поддержал затеянную игру возчик.
– А коли ось накрылась, так новую вырубать надо! Чё непонятного, парнокопытные?
– Так щас вырубим, чё сразу лаяться-то?
Неожиданно возчик отпихнул историка в сторону, и между ними что-то просвистело, а потом с треском впилось в телегу.
– Ни хрена себе! – выдохнул Свешников, рассматривая арбалетный болт, вошедший в деревянную обшивку едва не наполовину.
Возчик буркнул что-то похожее, только похлеще.
– Спасибо, брат! – сказал Свешников, пожимая возчику руку. – Ты, получается, мне жизнь спас.
– Всегда пожалуйста! – расплылся мужик в улыбке, отвечая на рукопожатие. – Только сегодня я тебе, боярин, жизнь спас, а завтра ты мне. Все под Богом ходим!
– Я чего-то и не подумал, что у ляхов арбалеты есть, – раздумчиво сказал историк, пытаясь зачем-то выдернуть железную стрелу, но та упёрлась.
– Самострелы-то? – уточнил возчик, верно, не знакомый со словом «арбалет». – Так самострелы-то, боярин, и у ляхов есть, и у наших. Порох-то со свинцом зело дорогие нынче, а самострел тебе любой кузнец изладит. А коли дугу не железной делать, а деревянной, так и плотник соорудит. Лук, он получше будет, так из него сызмальства надо стрелять учиться. А из самострела любой дурак стрельнёт. Плохо только, что его заряжать долго.
– А ты знающий, однако! – хмыкнул историк.
Чуть не брякнул следом – мол, если такой умный, чего в возчиках ездишь? Но не стал.
– Так я ж, боярин, не всю жизнь в возчиках был. Я при царе Борисе городовым стрельцом в Каргополе служил, а потом царя Димитрия ходил воевать. Вот, не пофартило малость, – вздохнул возчик, показывая левую руку, на которой из пяти пальцев уцелел лишь мизинец.
– Эх, бедолага, – вздохнул историк и спросил:
– Саблей?
– Да ну, какая сабля! – засмеялся возчик. – Ствол у меня в руке взорвался. Заторопился, да пороха с излишком засыпал. А в стволе, верно, ржа была внутренняя, или ещё что. Фитиль поднёс, а ствол-от как рванёт! Я ж даже видел, как пальчики мои полетели! Хотел отыскать, схоронить, да куда там!
Свешников смутился. Чтобы скрыть неловкость, пробормотал что-то сквозь зубы и повернулся к лесу.
А там происходило интересное. Видимо, Дёмин с Филимоновым уже вышли в тыл к разбойникам, потому что из лесочка донёсся хлопок светошумовой гранаты (ай да командир, оставил в заначке!), раздались вопли ослеплённых людей, а потом одиночные выстрелы и ругань на двух языках – русском и польском.
И, наконец, в сторону обоза выбежало человек шесть. Один из них упал, показав между лопаток стрелу, а остальные помчались к телегам. Видимо, граната их напугала больше, нежели превосходящие силы противника.
– Живьём брать! – проорал историк, становясь на одно колено и целясь из автомата в ноги наступавшим.
Его опередил выстрел из мушкета.
После того как густой вонючий клуб порохового дыма рассеялся, стало видно, что сразу трое нападавших выведены из строя. Верно, оружие было заряжено не то камнями, не то дробью. Стало быть, ранения не смертельные, но болезненные.
Забросив автомат за спину, Свешников ринулся вперёд, намереваясь перехватить одного из бегущих, рожа которого показалась знакомой.
Но опять-таки его опередили: один из стрельцов, ловко приняв сабельный удар на мушкетный ствол, отмахнул клинок, а потом с разворота двинул прикладом в лицо нападавшего. Второго, ещё не очухавшегося после вспышки, просто повалили на землю, и теперь ему старательно крутили руки.
Свешников огляделся. Кажется, теперь всё в порядке. Трое раненых корчатся на земле, ещё один зажимает обеими руками разбитое лицо, одного уже повязали.
А из лесочка тем временем выходили Дёмин и Филимон, подталкивая перед собой ещё трех пленных. Значит, тут пятеро, да там трое. Это что же, в засаде было всего восемь человек?
А, ещё про того, что стрелу получил между лопаток, забыл. Но всё равно, даже девять – маловато.
Ладно, сейчас командир придёт, уточним.
Покамест историк решил глянуть – а что же тут за знакомец? Или показалось? Подойдя к нему, Свешников присел, чтобы рассмотреть лицо поближе.
Но тот вдруг встрепенулся, опрокинул историка наземь и вцепился ему в горло мёртвой хваткой.
У Алексея Михайловича уже начало темнеть в глазах, как внезапно хватка ослабла, а мужик молча повалился набок.
За его спиной стоял возчик, «отоваривший» душителя чем-то тяжёлым – не то обухом топора, не то ещё чем-то.
Отдышавшись и помассировав горло, историк пробормотал:
– Вишь, опять я тебе должен.
А ведь убитого теперь не спросишь – кто такой, и зачем в засаде сидел?
Глава 4
В этот вечер с обустройством на ночлег изрядно припозднились. Лагерь начали разбивать уже в сумерках.
Пока Филимон колдовал у котелка, Дёмин отошёл в сторону, чтобы пообщаться по рации с Морошкиным и остальной братией.
Разговор был недолгим, но, судя по всему, нехорошим. О том, что Налимов оказался предателем, Дёмин со Свешниковым узнали пару дней назад из переговоров с Морошкиным.
Не сказать, что очень этому удивились (мужик был скользким, фамилию свою оправдывал), но всё равно, было неприятно, словно какая-то заноза засела. Всё-таки Налимов был одним из тех, кто первыми пошёл за спецназовцами, – а вот на тебе.
– И что нового? – поинтересовался Свешников.
– Морошкин сказал, что Налимов в переговорах с «Бондом» засадой хвастался, – усмехнулся подполковник. – Мол, послал он за нами верного человечка со товарищи, при двух самострелах. Велено нас недалеко от Смоленска перехватить.
– Мог бы, паразит, и пораньше рассказать, – заметил Свешников. – Чего же это он? Засада два дня назад была.
– А что бы это изменило? Ну, узнали бы мы о засаде, и что? Время и место всё равно неизвестны. Но вполне возможно, что Налимов догадался, что засада уничтожена. По идее, ему должны были доложить о результатах. Сколько времени на это нужно? День-два, не больше. Налимов понял, что всё сорвалось, но шефу о том докладывать не стал.