– Мы тебя не торопим, Филимон! Нам главное…
– Нам главное – качественный результат! – встрял в беседу до этого молча сидевший на массивном табурете Свешников.
Дёмин посмотрел на него с укоризной, но вслух опять сказал другое:
– Нам главное, чтоб ты нам на этого странного указал и чтоб он оказался как раз тем, кого мы ищем!
– Ну… я вас понял, – кивнул Филимон. – С людишками знающими уже сегодня начну искать встречи. И как только дельное что выведаю, так сразу вам и доложу!
На том и порешили.
Но прошло дня три, прежде чем Филимон заговорил про странного друга англичан.
– Есть такой в Москве! – начал он весело. – Зовут Лео или Лио. Наши и вовсе временами кличут его Леон. А фамилия – не то Дюбрэй, не то Дубрей. В Москве он появился месяца три назад. Вроде как с севера приехал, с моря, как все они в Белокаменную приезжают. Не то рыцарь, не то купец. По обличию больше на войскового человека похож – прямой, будто аршин проглотил. Больше молчун. Хотя бают, что если разговор заведёт, то все сидят уши развесив. Живёт вроде не в Аглицкой слободе, но бывает там часто и задерживается надолго. То ли свой дом имеет, то ли квартирует, вот это пока непонятно.
И англичане сами на него немного косятся. Какой-то он не такой, как они, все остальные природные англичане. Однако и уважают они его очень сильно. Если что Дубрей сказал, то, значит, так и надо… Так и будет.
– Дельно, – хмыкнул Дёмин. – И как нам на этого Дубрея выйти?
– То есть как это – выйти? – нахмурился Филимон.
– Выйти – значит, познакомиться с ним, поглядеть на него поближе, – буркнул Дёмин с досадой. – Одним словом, понять, чем он дышит!
– А! Вот что значит! – облегчённо затряс головой Филимон.
И тут же вылил на «сербов» ушат ледяной воды. Фигурально говоря.
– Так-то энтот Дубрей очень даже не прост! – сообщил он веско. – На кривой, говорят, к нему не подъедешь… Многие б хотели у него в друзьях ходить, да немногих он своей дружбой жалует!
Свешников аж присвистнул. За две командировки у Варвара такую манеру перенял.
– И что нам тогда делать? Круги вокруг этого Дубрея, что ли, нарезать? – бросил он сердито.
– Ну зачем круги? – притворно обиделся Филимон.
И тут же залебезил, мёду в голос подпустив:
– Дубрей этот всякий раз на аглицких ассамблеях бывает! Вот там беседы с ним надо искать!
– Ассамблеях? – поморщился Дёмин.
Наслышан был об ассамблеях в ООН, помнил о петровских ассамблеях – из романа Толстого, а сейчас как-то в толк не мог взять, о чём речь идёт.
– Ну, пирушках по-нашему! – хохотнул Филимон. – Бражничают, гуляют…
– Одним словом, расслабляются, – хмуро обобщил Свешников.
– А я что давеча про вас говорил? – довольно осклабился Филимон. – «Расслабляются!» Ну, можно и так сказать… Но это как-то не по-нашенски… Это у вас, сербов, видно, так!.. Хотя слово хорошее, интересное… Надо будет запомнить…
– Короче, что нам-то с тех ассамблей? – подавшись вперёд, рыкнул Дёмин глухо. Впился щёлками глаз в искрящегося весельем «резидента».
– Так надо к старшине Аглицкой слободы подкатиться, к Райфильду! – обнажив свои резцы, чёрные и кривые, в простодушной улыбке, как зазывала на сельской ярмарке, проговорил Филимон. – Он у них главный. Если хочешь к англичанам на ассамблею попасть – ступай к Райфильду!
– Ясно! – буркнул Дёмин. – Как нам его найти?
– Это проще простого! Живёт в Аглицкой слободе – немцев-то в Москве много; у всех своё товарищество; феллоушип, как англичане говорят!
– The Fellowship of the Ring[22]… – пробурчал Свешников. нахохлившись.
– У шотландцев своя слобода, у англичан – своя, – зыркнув на него с интересом, зачастил дальше Филимон. – Вам надо туда. Я вам и человечка дам, который вас проводит. Гаврюха, младший дьяк из Посольского приказа.
– Здорово! – одними бровями кивнул Дёмин; а у самого желваки выступили на скулах. – Давай нам этого Гаврюху! Но ему про то, что нам нужен Дубрей, ни слова, ни полслова!
– Ясное дело, могила! – Филимон подобострастно вытаращил глаза и сам вытянулся на табурете, прижав кулаки к груди.
– А ты ладно, боярин, по-аглицки речёшь! – с одобрительной ухмылкой повернулся он к Свешникову.
Гаврюха смахивал на Филимона, только был годков на десять моложе. «Часом не братья?» – подумал Дёмин. В седле держался уверенно, хоть и дьяк. Впрочем, Свешников объяснял уже, что должность это не церковная. Если сравнить с привычной для Дёмина современностью, дьяк – тот же чиновник. А если взять, к примеру, Сыскной приказ, что появится аккурат в 1619-м (может, и пораньше, если дело на лад пойдёт), так дьяк этого приказа – всё равно что опер из нынешнего МУРа.
До Аглицкой слободы ехали примерно час, бодрым шагом. В галоп коней всё равно было не пустить – уж больно узкими казались улицы, заставленные будками и торговыми рядами. Да и народ пёрся по мостовой, как в деревне.
Слободу увидели издалека – посёлок нарядных, в весёлые цвета покрашенных домиков, обнесённый ровным ярким штакетником.
У открытых ворот стоял разодетый в пух и прах мушкетёр, ничем не похожий на стрельца – охрана тут была своя, импортная.
Никаких документов у тройки всадников, въехавших за ограду, не спросил. Только посмотрел сурово. – Мы примерно в районе нынешнего Арбата… – наклонившись к подполковнику, негромко пояснил эрудированный Свешников.
– А это там что за «Макдональдс»? – боднул Дёмин головой вперёд, в самый конец улицы, буквально запертый высоким и широким красно-бурым зданием, зелёной черепичной крышей немного напоминавшим пагоду. – Кабак! – заблестел глазами Гаврюха. – Хлебное вино своего курения подают… Вот там ихние ассамблеи и проходят… Хозяин – мастер Самуил Питсей! Сэмюэл Питси – так англичане его зовут. Потому и называется «У Сэма» – если на нашенский перетолмачить.
– А ты что ж, на тех ассамблеях бывал? – сдвинул брови Дёмин.
– Не бывал… – вздохнул Гаврюха. – Однако рассказывали…
– Веди нас к Райфилду!
– Да вот он, его дом! – рукою указал Гаврюха на аккуратный коттедж шагах в тридцати впереди.
В палисаднике садовник большими ножницами подстригал омертвевшие ветки кустов.
– Hey, buddy! Is your master at home? We have an appointment with him[23], – окликнул его Дёмин, когда кони буквально упёрлись мордами в рейки штакетника.
Свешников поморщился. Что за развязность! Да и не по-дворянски как-то…
Напротив, Гаврюха уставился на подполковника изумлённо – глазами захлопал почище, чем при упоминании хлебного вина.
Садовник, резко повернувшийся к гостям, оказался немолод, просто брил бороду и усы. Улыбка сбежала с бледного вытянувшегося от удивления лица, сменилась туповатой верноподданнической миной – разве что каблуками не щёлкнул:
– Good afternoon, sir! Let me announce your arrival[24]! – Он опрометью, с резвостью, поразительной для такого преклонного возраста, метнулся в дом, процокав железными подковками сапог по каменным ступенькам крыльца.
– Однако, вышколен! – одобрительно мотнул головой Дёмин.
– А ты, воевода, по-аглицки речёшь точь-в-точь как Леон Дубрей! – хихикнул Гаврюха в кулак. – Это он за него тебя поначалу принял!
Дёмин со Свешниковым переглянулись. Опять Дубрей!
– Дубрей? – помрачнел Дёмин. – Кто таков?
– Есть тут один купчина! – начал Гаврюха важно. – Муж зело большого ума! Во всех немецких слободах, не только в Аглицкой, большим решпектом пользуется! И говорит наособицу. Говор токмо у него один такой. А теперь оказывается, и у тебя тож!
Дёмин со Свешниковым опять переглянулись. Алексей уж сложил губы, будто собираясь присвистнуть, да Сергей ему не дал:
– Tell anything in English, – и после секундного колебания добавил: – Please[25].
– In English? – буркнул Свешников.
Но, будто подловленный, уже не мог остановиться, прощебетал и дальше по-оксфордски:
– What do you mean?[26]
Гаврюха заулыбался, окидывая «сербов» хитро прищуренным взглядом.
– Нет, ты, боярин, совсем иначе молвишь! Как все тутошние англичане. Я хоть в ихней тарабарщине и не так силён, чтоб толковать с ними на равных, но один говор от другого отличить могу.
Тут уже «сербы» вытаращили на него изумлённые глаза. Но сказать ничего не успели.
На крылечко чинно, степенно вышел старшина Английской слободы Бен Райфилд – среднего роста дородный круглолицый мужчина, напомнивший Свешникову один из портретов короля Генриха VIII.
– Good afternoon, alderman![27] – пророкотал Дёмин своим звучным трансатлантическим баритоном.
– Mere Chairman! Chairman Ryefield![28] – с улыбкой покачал головой хозяин. – Whom I have the honour to see before myself?[29]
Дёмин назвал себя «капитаном сербской сотни», а Свешникова – одним из своих лейтенантов, то бишь заместителей. Вкладывал смысл изначальный, исторический. В старину капитаном был всякий вожак или командир. Слово «a lieutenant» произнёс на американский лад – «э лутенант».
У Райфилда слегка дрогнули брови – больше он ничем удивления не выдал.
– Have you ever been to the island of Malta?[30] – с вежливой улыбкой поинтересовался он.
За те полсекунды, что Дёмину понадобилось, чтобы переварить эту витиевато скроенную фразу, подполковник решил, что лучше не врать.
– Never. – И сам решил перейти в атаку: – Why do you ask me so?[31]
– Your manner of speech is so peculiar…[32]