– Ну, говори, не тяни! – рявкнул Дёмин.
У него тоже голова уже шла кругом от всего, что стряслось сегодня.
– Полусотня вся перебита… Я один остался. У людей Дубрея оказались такие пищали – стреляют без остановки…
– А Дубрей где? – прорычал Дёмин.
– Утёк… Весь его десяток, – проныл стрелец скорбно. – Они-то – верхом. А сам Дубрей – на какой-то сатанинской коляске…
– Какой ещё коляске? – вскипел Дёмин.
– Ну, не знаю… – испуганно блеял стрелец. – Я такой никогда не видел. Ну вроде как козлы для распилки дров. Только о двух колёсах… Грохочет, как сотня мужиков, которые животами вспученными после гороха маются. И дым такой же зело вонючий, сизый снизу из трубы валит…
– Поднять на ноги всех твоих людей! А Дубрея найти! Не мог он далеко уйти, даже на своей зело вонючей коляске!
Воднев с Морошкиным в «Единороге» в это время шли на скорости иногда даже в двести пятьдесят километров в час. Майор, как когда-то, во времена, уже казавшиеся далёкими, прокладывал курс и давал указания Игорю. Поначалу он опять не жалел леса, заставляя капитана гнать машину напрямик. Но вскоре тот ему сказал:
– Андрей, надо всё же искать свободные от деревьев пространства. Пусть зигзагами, но так мы попадём в Москву скорее. Может, реки какие попадутся. В лесу у нас скорость здорово падает…
Морошкин с ним согласился. Начал высматривать на экране «Кречета» и на карте, выведенной на дисплей, водоёмы. На водной глади «Единорогъ» оставлял за собой внушительный шлейф из брызг.
И майор, и капитан больше молчали. Посторонние разговоры ни тому, ни другому вести не хотелось. В салоне бесколёсника висела напряжённая тишина. Оба, хотя и были ещё далеко от Москвы, остро чувствовали, как утекает каждая минута.
Павленко в Дорогобуже проверкой постов не ограничился.
Несмотря на поздний уже час, в кабинет к нему постоянно шли с докладами – старшины ремесленных гильдий и прочие представители общественности. Он их выслушивал о положении дел, а сам потом строго-настрого велел оставаться бдительными. Ляхов под Смоленском здорово потрепали, однако расслабляться нельзя.
В какой-то момент возникла вдруг пауза.
«Неужто всех принял? – удивился Денис. – Да, городом непросто рулить. Даже таким мелким, как Дорогобуж…»
Вдруг за дверью послышался какой-то подозрительный шум, возня.
– Что там у тебя, Михай? – крикнул Денис.
В тесную комнатушку – не зря вершивший в ней дела Морошкин обозвал её пеналом – ворвались сразу четверо.
Передний, ражий мужичина, ни слова не говоря, метнул в Дениса толстую верёвку. «Как Свешников тогда, под Козельском, лассо в Егория» – каким-то участком мозга успел отметить Денис.
Будь сейчас на его месте кто другой, сидеть бы ему накрепко схваченным веревочной петлёю, в полной беспомощности. Но у Дениса была хорошая реакция.
Он не только ловко уклонился от брошенного ему на плечи аркана, но и, вскочив с табурета, со всей силы швырнул это громоздкое изделие неведомого столяра прямиком в широкую ряху метателя.
Другого налётчика он сшиб с ног кулаком, третьему заехал прямо каблуком в рыло, вскочив на стол. А четвёртого пришиб по затылку подвернувшейся под руку тяжёлой медной чернильницей. Он, видишь ли, увидав, что постигло его товарищей, успел дать задний ход. Но уйти всё равно не успел.
«Недооценили вы меня, – подумал Денис, удовлетворённо рассматривая валявшиеся на полу тела. – Да и сфинктера у вас, господа путчисты, оказались слабыми, судя по запаху…»
– Михай! – рявкнул Павленко.
Из прихожей донеслось невнятное мычание.
Денис заглянул за дверь – ординарец его сидел на полу в углу, повязанный верёвками и с кляпом во рту.
– Как они тебя!.. – присвистнул капитан.
Вернулся в кабинет и связал руки всем четырём налётчикам – пока в себя не пришли. Только потом проделал обратную операцию с Михаем.
– Ты как, в порядке? – спросил Денис, окончательно освободив своего «зама».
Тот закивал. На большее сил у него пока не хватало.
– Отлично, – удовлетворённо резюмировал Денис. – Ты мне понадобишься. Сейчас будем выбивать из бандитов признательные показания. Надо срочно узнать, кто ещё в их шайке…
Во взоре Михая появился кровожадный блеск, не предвещавший «путчистам» ничего хорошего.
«Единорогъ» добрался до Москвы за три с небольшим часа. На город уже спустилась ночь, и не пришлось расчищать улицы, чтобы машина смогла быстро домчаться до шеинского подворья.
У постели раненого Морошкин и Воднев разом раскрыли оба медицинских чемоданчика. За прошедшее время Свешникову лучше не стало, но, к счастью, состояние его оставалось стабильным.
– Так… Посторонним освободить помещение… – негромко проговорил Морошкин, зыркнув глазами по людишкам, суетившимся вокруг раненого. – Всех касается… – он пристально посмотрел на целительницу.
Та, склонив голову, подчинилась, вышла из комнаты последней. Теперь рядом со Свешниковым оставались только четверо его товарищей.
– Что собираешься делать, Андрей? – спросил Дёмин Морошкина.
– Раз кость перебита, то надо, как минимум, очистить рану от осколков, – пожал плечами Морошкин. – Сшить сосуды. Ящичек «другороссов», конечно, творит чудеса, – он покосился на Воднева, в ожидании положившего руки на пульт управления прибором, – но и без нашей, костоправской работы не обойтись. В чистоте да порядке и чудеса легче совершаются!
– Всё будет хорошо, Алексей! – улыбнулся он, повернувшись к Свешникову. – Вот видишь, под Смоленском ты меня лечил, а теперь я тебя буду!
Тем временем люди Филимона нашли новое пристанище Дубрея – подворье на окраине города, в излучине реки. Место это было глухое, оторванное от соседнего жилья. В поисках помогло то, что «мальтиец» добирался туда на своих дьявольских «козлах для распилки дров» о двух колёсах. Тарахтение мотора замечено было многими даже в такой глуши.
Решено было нанести удар по усадьбе перед рассветом. Тут без помощи царя обойтись было нельзя. Пришлось опять просить у него людей, да и санкция на штурм была не лишней. Царь, разгневанный провалом первой попытки, дал добро не задумываясь.
Глава 14
Ночь выдалась бессонная. Хоть царь и санкционировал штурм нового логова Дюбрэя, но собрать в такой поздний час полусотню стрельцов оказалось делом непростым.
На бюрократическую утряску, оповещение бойцов ушло часа два. Тройке «сербов», участвовавших в операции, удалось поспать часа полтора.
А вот участь пехоты была совсем незавидной. До места им предстояло маршировать на своих двоих.
Москва вроде и не была ещё мегаполисом, но путь предстоял не близкий. «Мальтиец» для своей берлоги подыскал самую глухомань, сильно на отшибе от прежнего лежбища и от центра. Это была даже не окраина города, а скорее уже пригород.
«Сербы» отправились туда примерно за час до рассвета. Под покровом темноты быстро оставили позади пустынные улочки Москвы, затем проскочили поросшее травой поле, примерно с полминуты летели лесной дорогой.
Воднев включил на всех окнах ночной режим. Ландшафты, сменявшиеся снаружи, были видны как днём.
Дёмина, однако, занимала не столько техническая вооружённость изделия «другороссов», сколько беспокоил факт, что, проехав большую часть пути, они до сих пор не нагнали пешую команду стрельцов.
– Они что, перепутали маршрут? – вслух спросил подполковник. Он сидел на правом кресле во втором ряду – место впереди него занимал Морошкин, на котором лежали обязанности штурмана, давно ему привычные.
– Да, по ходу, они здорово нас опередили! – негромко обронил майор, не оборачиваясь к командиру.
Беколёсник летел над землёй почти бесшумно.
Где-то впереди треснул ружейный выстрел. Ещё один, другой. И вдруг прогремела целая очередь – из пулемёта.
Звук так легко расходился в ночной тишине, что трудно было сообразить, на каком удалении разразилась пальба.
– Идиоты! – ругнулся Дёмин. – Полезли в драку без команды! Да он опять их всех положит!
– Да может, у него там боевое охранение выставлено? – пожал плечами майор.
«Прибавь ходу!» – хотел крикнуть Дёмин, однако капитан уже сам это сделал.
Тут они наконец выскочили на простор – на громадный луг в излучине реки, по центру которого располагалась «заимка» Дюбрэя – этакий деревянный замок, чуть поменьше тех, что открыты для туристов в постиндустриальной Западной Европе. Бревенчатая фортеция с угловыми и надвратной башнями, с детинцем, возвышавшимся островерхой крышей над прочими сооружениями. Ворота «заимки» всё ещё были целы.
– Какого хрена они открыли огонь? – возмутился Дёмин.
Стрельцы залегли цепью метрах в пятидесяти от ворот «заимки» и пытались с этой невыгодной позиции стрелять по бойнице в верхушке надвратной башни. Конных нигде видно не было – может, их всех уже перебили?.. Впрочем, павших коней тоже нигде не наблюдалось. Скорее всего, нашёлся кто-то умный и отвёл кавалерию на безопасное расстояние, в ближайший лесок.
– Они хоть что-то сейчас видят? – уже с болью в голосе выкрикнул подполковник, имея в виду залёгших в поле стрельцов. Над деревьями в восточной стороне воздух только-только начал алеть.
– А у Дюбрэя наверняка ноктовизоры… – глубокомысленно заметил Морошкин.
– И не только! – не сдержался Воднев.
Воздух распорол знакомый характерный вой. Столб огня, дыма, земли вырос аккурат посредине стрелецкой цепи.
– Миномёт! – констатировал подполковник. – Игорь, а нас они видят?
– Пока, скорее всего, нет, – отвечал капитан, впрочем, не очень уверенно. – Стелс-технологии «другороссов» на порядок превосходят наши аналоги…
– Что будем делать, командир? – повернулся в кресле к Дёмину Морошкин.
Но ответил не подполковник, а сам враг. Ворота «заимки» медленно распахнулись, и оттуда выкатил…
– Да это какой-то «Абрамс» в засушенном виде! – вырвалось у Воднева.
В самом деле, выскочивший в поле танк смахивал на гибрид «Абрамса» с «Арматой» – только раза в два-три поменьше любого основного тан