«Хозяйство» – тяжёлый композитный контейнер, способный пережить едва ли не ядерную войну, обнаружился неподалеку. Но вместо того, чтобы лежать на поверхности (расчётчики уверяли, что именно так и будет!), ящик приземлился на угол, да ещё и вошёл в почву на добрый метр.
Телега «тачанка» лежала перевёрнутая вверх колёсами. Только второй контейнер – подарок «другороссов» – нашёлся в целости и сохранности, лежал, как и было обещано, в ста метрах от точки десантирования группы.
– Всё чудесатее и чудесатее… – раздумчиво изрёк капитан Воднев, примеряясь, как же вытянуть этакую махину?
По «закону подлости» (читай – по инструкции «яйцеголовых»), спецназовцы не имели при себе не то что сапёрной лопатки, но даже простого ножа. Но всё-таки за два часа работы, пролив море пота, измочалив невесть сколько веток, пять крепких мужиков сумели в итоге вытащить злополучный контейнер. Разобрав содержимое, облачившись в бронежилеты и вооружившись, отчего уверенности сразу прибавилось, группа села перекусить. Заморив прожорливого червячка на удивление вкусным армейским сухпайком и запив его кофейком (Воднев спроворил небольшой костёрчик), повеселевшие бойцы собрались вокруг командира на короткое совещание.
– Судя по всему, высадились там, где и планировалось, – начал доклад Павленко, успевший сходить в разведку. – Все имеющиеся ориентиры налицо. В паре километрах от нас деревня. Приближаться не стал, но что-то в этой деревне не так.
– А что не так? – въедливо уточнил Морошкин.
– Как говорил наш историк Алекса, – не преминул съязвить Дениска, – деревня лежит в стороне от путей, население небольшое. Про отсутствие подъездных путей подтверждаю, а вот про население не уверен. Вроде народу там больше, чем следовало быть в среднестатистической захолустной деревне. Это я сужу по крикам и ругани – уж слишком интенсивные. Ощущение, что там водку пьянствуют. Вопрос – отчего численный состав увеличился?
Подполковник раздумчиво листал страницы планшета, куда были «забиты» все имеющиеся в наличии карты Смоленской области: от «Атласа Российской империи» до карт РККА. Жаль, что не было подробной карты времён Смуты, но пришлось смириться. Что делать, если в те времена топографические карты ещё не рисовали, а имевшиеся в наличии схемы совершенно не годились для современного человека!
Место высадки группы подбиралось с таким расчётом, чтобы не очень далеко от Клушино, но и не рядом. Десантироваться в семнадцатый век, наткнуться на передовой отряд (хоть польских гусар, хоть русских стрельцов) было нежелательно. Посему после недолгих раздумий Свешников выбрал деревню Пышково. От Клушино двадцать вёрст. Если без напряга, пешком – часа за четыре, а с напрягом можно и за три.
По мнению Свешникова, в Пышково не должны были зайти ни русские, ни поляки. Но ручаться на сто процентов он не мог. Поэтому претензий к историку не было, да и быть не могло.
– Будем исходить из того, что место, куда мы попали, – окрестности деревни Пышково. Это подтверждает наличие контейнера «другороссов». Это во-первых, – начал Дёмин. – Во-вторых, будем считать, что в деревне присутствуют вооруженные люди. Что за люди, сколько – уточним позже. Теперь следующий вопрос – что пошло не так во время переноса в другое время? То, что случилось «жёсткое» приземление, мы уже поняли. Что ещё?
– Разрешите? – спросил Воднев.
Не дожидаясь формального разрешения, сказал:
– У меня сложилось впечатление, что контейнер «другороссов» попал сюда раньше, чем мы.
– В смысле?
– Контейнер «другороссов», в отличие от нашего, лежал аккуратно, строго горизонтально на земле. А вот сверху на него уже листья накрошились, мелкие веточки. Ну, а ещё, скажем так – следы жизнедеятельности лесных птиц. Когда я его поднимал, увидел, что трава под ним не только примялась, но и пожухла. Впечатление, что контейнер пролежал здесь с неделю. Ну, плюс-минус два дня.
Не доверять Игорю, разведчику и потомственному охотнику, оснований не имелось. И дольше недели контейнер бы вряд ли пролежал – пращуры бы уже наткнулись на него и «ноги приделали».
– Вывод какой напрашивается? – спросил Дёмин.
Вывод напрашивался нехороший, если не сказать хуже. Группа должна была попасть на место первого июля (по нашему стилю), выкраивая время на подготовку и обустройство. Третьего числа русский авангард затеет стычку с польскими гусарами, отступит и укрепится в острожке. Ну, а четвёртого числа Жолкевский, проведя польское войско по лесу и болоту, нападёт на русскую армию, спящую под Клушино.
Судя по всему, сегодня уже число десятое, а то и одиннадцатое. Весь тщательно разработанный план по пробуждению русской армии и отражению первого удара польских гусар летел под хвост общеизвестного домашнего любимца. Но это только гипотеза, которую следовало проверить.
– Ладно, товарищи офицеры, – поднялся командир, подавая пример подчинённым. – Пакуем барахло на телегу, оглобли в руки – и вперёд. Майор Морошкин и капитан Воднев – в разведку. Выйти к деревне, осмотреться, оценить обстановку. В соприкосновение ни с жителями, ни с кем-то ещё пока не вступать.
– А может, «Саранчу» отправим? – с надеждой спросил Воднев. – Она же махонькая совсем. Слетает, повисит немножко, так всё увидим. Товарищ полковник, вы только скажите, я её быстренько запущу.
– Игорёк, тебе бы только с игрушками играться, – покачал головой подполковник. – А с другой стороны…
Счастливый капитан принялся колдовать над своей аппаратурой, и скоро в небо взмыла крошечная птичка. Вильнув хвостом, «Саранча» сделала круг вокруг спецназовцев и бодро полетела к деревушке.
На мониторе ноутбука мелькнули верхушки деревьев, потом густо зазеленела трава, и наконец показались крыши, раскиданные вдоль серой улицы. Крыши отчего-то тоже были зелёными и даже поросшие кустами.
– Солому скоту скормили, крыши пришлось дёрном крыть, – пояснил историк. – Я ж вам рассказывал.
Народ, вспомнив лекции Свешникова о Смуте, дружно закивал.
Воднев постучал по клавишам, поднимая «насекомое» повыше.
– Так, двенадцать дворов, – доложил Игорь. – Щас спустимся пониже…
Повинуясь воле капитана, «Саранча» принялась исправно фиксировать и поставлять разведчикам информацию: вот вольготно расположились ратники – кто сидит, а кто лежит – похоже, уже изрядно поднабравшиеся. А вот угрюмо стоят крестьяне. Похоже, пейзанам не очень нравится такое соседство.
– Твою мать! – завопил вдруг Воднев, набрасываясь на пульт управления.
Ткнул пальцем в клавиатуру, принялся бегать по кнопкам.
– Что такое? – напрягся подполковник, а вместе с ним и вся группа.
– Так, секунду… ну, твою же мать! – мотнул головой капитан, продолжая щёлкать клавишами.
Наконец, Воднев с облегчением выдохнул.
– Ф-фух, улетели.
– Ну, не томи, что стряслось?
– Вороны напали, – сообщил капитан.
– Вороны? – чуть ли не в один голос переспросили офицеры.
– Они самые, заразы! – с чувством пояснил Игорь. – Пришлось звуковую пугалку включить. И ведь не сразу подействовало. Пока амплитуду под плешку не загнал!
Над полянкой разнёсся приглушенный смех. Однако смех смехом, а чудо современных электронных технологий едва не стало жертвой средневековых ворон. Впрочем, ворона – птица умная. Почуяла каким-то образом, что электронная штука прямой опасности не представляет, и трогать её не стала.
Но в итоге решили не рисковать, вернуть «Саранчу» на базу.
Глава 5
«Телега» выглядела как обычная крестьянская телега. Соответственно, и кузов, и колёса, и даже оси были деревянные. Или, по крайней мере, казались таковыми. А то, что «чудо-дерево» выдержит пушечный выстрел и вряд ли сгорит в костре, – об этом посторонним знать не обязательно. Равно как и про то, что электроприводы позволяли «телеге» двигаться без конной тяги со скоростью, превышающей скорость лошади.
Беда лишь в том, что хорошую скорость «телега» могла развить на ровной дороге, а вот в лесу, где под колёса попадались то кочки, то пеньки, а деревья как будто бросались прямо наперерез, скорость была не лошадиная, а почти улиточная, и расстояние от леса до деревни в жалкие две версты группа преодолела за целый час. Пешком и то быстрее.
В поскотине, плавно переходящей в околицу, стало полегче.
Группа приняла боевое построение. Павленко с Водневым впряглись в телегу, Дёмин с Морошкиным выдвинулись в авангард, Свешников шёл замыкающим. Что тут поделать, если классическое «Ослов и учёных – в середину каре!» никто не отменял. «Калаши» и водневский «Бизон» были, от греха подальше, спрятаны под плотным брезентом, укрывающим поклажу, зато штатные пистолеты и ножи наличествовали у каждого.
Если хотите представить деревню семнадцатого столетия, то нет ничего проще. Для начала представим современную. Уберём провода, удалим столбы и линии электропередач, снимем с крыш печные трубы, спутниковые тарелки и прочие телеантенны; шифер, рубероид и черепицу заменим дёрном или побуревшей от непогоды соломой. Сведём количество окон к одному-двум, сделаем их маленькими и вместо стекла натянем бычий пузырь. Ну, а сами дома утопим в землю так, чтобы торчала только верхняя часть.
Ещё не забудем убрать палисадники перед домами, вырубим кусты крыжовника и сирени, заменим дощатые заборы на покосившиеся плетни. Единственное, что можно не трогать, так это дорогу посередине деревни – разбитую вдрызг, с огромной лужей (почему-то никогда не просыхающей).
Кинематографисты, снимающие исторические фильмы, любят украшать лужу огромной свиньёй, и бедной животине вечно не везёт: то промчится сумасшедший всадник, то положительный герой закинет в лужу отрицательного персонажа. И обязательно достается ни в чём не повинной хрюшке.
Вот и сейчас четверо не очень трезвых мужиков, одетых в стрелецкие кафтаны зелёного сукна, пытались вытащить из лужи свинью. Та отчаянно упиралась и визжала, будто чуяла свою участь.
Со стрельцами препирался хозяин – немолодой мужик в залатанном армяке. Неподалёку кучковались соседи – с десяток крестьян.