Дверь приоткрылась, и в проем просочилась сладкая парочка. Карл занял привычный полутемный угол и запыхтел трубкой, а Джордж оседлал ближайший стул.
– Ну как? – с нетерпением вопросила Синти у шефа, занявшего наконец свое место во главе стола.
Вот что хорошо на этой станции ЦРУ: никто не пытался оттереть автора от перспективной идеи. Придумал – давай рули. Поэтому после того, как Синти осенило насчет английских школ, отношение к поиску инициативника приобрело для нее личное измерение. Она впервые почувствовала настоящий охотничий азарт. Она найдет. Должна найти, для себя. А уж потом решит, как эту карту играть…
– Все на мази, – начал Фред рассказ о московской поездке. – Роберт летал в Лэнгли, твоей идее дали ход. Хвалят, кстати, гордись. Русские схарчили идею насчет обмена влет, даже нас теперь торопят. По плану после Нового года заезд. Мы сейчас у себя русистов молодых подбираем, чтоб не леваки и были готовы поработать на нас. Так что, – Фред бросил взгляд на рисунок уха, висевший сразу под портретом президента, – через пару месяцев у нас появится шанс.
– Что, Роберт из-за моей идеи летал? – недоверчиво уточнила Синти.
– Да нет, – отмахнулся Фред. – У них там сейчас свои танцы с саблями.
– «Стрелец»? – уточнил Карл и после подтверждающего кивка Фреда добавил: – Да, я тоже что-то такое слышал. Лажа, по-моему. Подстава кагэбэшная.
– Ну не знаю… – неуверенно протянул Фред. – Лэнгли сильно давит на Роберта. Очень хочет.
– А что, что за «Стрелец»? – влезла Синти.
– Да новый русский инициативник, – отмахнулся Фред. – Слил заговор леваков в Афганистане, причем очень оригинально: стрелой в окно иранского посольства.
– Я б так этому не радовался, – меланхолично заметил Карл. – Были мы в том Афганистане… И не только в столице. Мерзкая страна… Кстати, знаете, что Британская империя с нее начала разваливаться? Они первые силой оружия получили независимость.
– После нас, – твердо сказал Фред.
– Ну да, если нас не считать. Но у нас особая ситуация. Все же это была война колонистов и метрополии. А в остальных случаях выступали местные туземцы. Вот афганцы – первые туземцы, что ушли из империи силой оружия.
– А почему б не радовался? – с интересом уточнила Синти. – Чем меньше леваков по периметру СССР, тем лучше.
– А… – раздраженно отмахнулся Карл. – Эти халькисты те еще ребята были. Марксизма в них – только тонкая пленочка на поверхности. КГБ с ними слабо работал, упор был на вторую социалистическую партию – на «Парчам». Пытались их объединить, но это как кошку с собакой поженить… Так что могли и слить сами, ради союза Дауда и «Парчама».
– Вряд ли. – Задумавшийся было Фред отрицательно покачал головой. – КГБ левых не сдает. Не припомню ни одного случая. Уж на что РАФ им поперек горла сейчас стоит, и то… Да и в Палестине… Нет, уверен, что нет.
– Забавно. – Синти старательно сгребла ложечкой молочно-кофейную пенку и с удовольствием ее слизнула.
– Что забавно? – уточнил Фред благодушно.
– Ну… – Синти покрутила кистью, подбирая под ощущения слова. – Опять очень нестандартный односторонний канал связи, как из шпионских романов. Прямо закон парных случаев. – И она захихикала.
Никто ее не поддержал, и Синти заткнулась, уж очень нелепо звучал одинокий смех в наступившей тишине.
– Что, опять глупость сказала? – обреченно уточнила она.
– Твою мать… – Фред сбросил оцепенение, ошарашенно поморгал и слепо зашарил в тумбе стола. Достал бутылку виски и со вкусом повторил: – Твою ж мать… А ведь верно!
– Устами младенца… – многозначительно хмыкнул из угла Карл.
Фред торопливо открутил пробку и щедро набулькал виски в кофе с молоком. Ирландец, что с него взять.
– Да не факт. – Джордж с сомнением покачал головой и требовательно протянул Фреду свою чашку. Бутылка булькнула еще пару раз, и по комнате уже отчетливо потянуло «Джеймсоном». – Но параллель интересная. Надо бы запросить сравнительный стилистический анализ текстов.
– Я Роберту запрос направлю. Прямо сейчас, – с готовностью кивнул Фред. – Когда там «Стрелец» стрелу иранцам закинул? В конце августа? Эх, отпуска, каникулы… Плохо, не зацепиться. Да еще КГБ с весны прессует…
– Между прочим, – Джордж пошевелил ноздрями, втягивая аромат, и с явным удовольствием пригубил напиток, – похоже, КГБ проводит активную операцию в городе. Плотную такую. На днях обратил внимание, что закрашивают на здании пятно, оставшееся после снятия почтового ящика. Походил потом по району… В общем, число почтовых ящиков резко сократилось. А оставшиеся, вероятно, пасут стационарные посты. По крайней мере, в одном месте явно видел скрытый пост наблюдения.
– Хорошо, что наш объект мимо почты работал, – заметил Фред.
– И еще… – веско добавил Джордж. – Последнее, но не менее важное. В воскресенье, пока у фалеристов терся, слышал разговорчик, мол, проверка из органов в отделе кадров института, заявления на отпуска шерстят. Полагаю, ищут какой-то почерк.
Фред чуть подумал, а потом легкомысленно отмахнулся:
– Да ладно. Они вечно каких-то диссидентов ловят. Нам от того работать легче.
– Оперативников у почтовых ящиков рассадить, чтоб доморощенного диссидента поймать? – хмыкнул из угла Карл. – Нет, тут что-то посерьезнее.
– КГБ… – развел руками Фред. – Это, мать твою, КГБ, Карл. Кто знает, что у них на уме?
Глава 7
11 ноября 1977 года, утро
Ленинград, улица 8-я Красноармейская
– Орегано, орегано, – проворчал я, принюхиваясь к перетертым сушеным листьям. – Душица обыкновенная как есть… И что тень на плетень красивыми названиями наводить?
Радио пропиликало в последний раз, и начались новости. Я привычно навострил уши.
– …девять мраморных подземных дворцов сегодня впервые встретили жителей Ташкента, – сообщил приподнято-радостный мужской голос. – Первая линия подземной электрички протяженностью двенадцать километров принята в эксплуатацию на год раньше планового срока…
Я достал из кухонного пенала небольшую ярко-красную жестяную банку и ссыпал в нее получившееся мешево. Кто сказал, что смесь итальянских трав нельзя в СССР изготовить? Все можно, было бы желание. Душица есть, базилик на рынке продают вовсю, даже чабер нашел у бабульки.
– …есть миллиард кубометров газа в сутки! Этот подарок работников газовой промышленности к шестидесятилетию Великого Октября – результат напряженной повседневной работы. – Из репродуктора полетел звонкий женский голос. – Вчера же состоялся пуск еще одной, уже четвертой ветки газопровода «Сияние Севера». Еще на тысячу триста километров увеличилась протяженность магистральных газопроводов нашей Родины…
«Вот теперь заживем. – Я быстро нарезал помидоры, посолил, присыпал сахаром, молотым перчиком, свежеизготовленной смесью и шлепнул в раскаленное масло. Они радостно зашкварчали, и по кухне поплыл, выдавливая обильную слюну, нездешний аромат. – Определенно, жизнь налаживается».
Да, изобилия продуктов в магазинах нет, но были б руки и желание, и расцветить свой рацион не так-то и сложно.
Я перевернул размякшие с одной стороны помидоры на другой бок, а затем вбил на свободное место три яйца и слегка их помешал. Подтеки желтка смешались с ароматным томатным соком, превращаясь в соус. А вот теперь поверх помидоров тонкие ломтики пошехонского, и все, лови момент.
– …Ульяновский автозавод начал выпуск электромобилей…
Решительно отключил газ. Готово! Это очень важно – не передержать яичницу, иначе станет сухой и безвкусной. А теперь на гренки ее, на подрумяненные гренки из городской булки.
Я окинул взором большую, празднично выглядящую тарелку и захрустел, торопливо сглатывая растекающийся желток. Лишь после нескольких даже не съеденных, а заглоченных кусков смог перейти от жора к питанию. Теперь можно и с газетами проработать.
Вот уже больше двух месяцев как я очень внимательно и вдумчиво вычитываю их от корки до корки. А по вечерам слушаю новости в метровом диапазоне: Би-би-си в обязательном порядке, «Голос Америки» и «Дойче Велле», иногда разбавляя их «Радио Франсе» и «Голосом Израиля».
Я ждал, считая дни. Попал я теми стрелами в историю или нет? Где, мать вашу, отклонения?!
Нервничал, а для разрядки с иронией и чувством собственного превосходства наблюдал за попытками моих советских адресатов установить обратную связь. Майор Гремлин, лейтенант Орков и прапорщик Эльфян прописались постоянными корреспондентами на третьей странице «Красной звезды». Они писали и порознь, и всем творческим коллективом. Даже названия их статей прозрачно намекали: «Выйти на связь», «Ожидание резидента», «Мы вас ждем». В текстах же легко расшифровывались обещания «ноги мыть и воду пить». Потом даже проскочило «В гости к этрускам», вызвав у меня глумливую усмешку. Я ждал, волнуясь все сильнее и сильнее.
Первая ласточка прилетела от «Голоса Израиля». Неделю назад в новостном выпуске короткой строкой промелькнуло, что «по информации от осведомленных источников, в столице Афганистана силами безопасности проведены аресты среди участников антиправительственного заговора. По оценкам, число арестованных, большинство из которых – армейские офицеры, составляет несколько десятков человек».
Тогда меня как волной накрыла эйфория, накрыла и мягко, но неумолимо вознесла на вершины интеллектуального блаженства. Есть, попал, ай да удачливый я сукин сын! Есть первый зримый признак отклонения истории от знакомой колеи. Я, это я, я ее свернул, своротил в сторону! Я вошел в число людей, творящих историю, впервые за обе свои жизни. Теперь эта новостная строчка – мой отпечаток на истории, моя отметина, зарубка. Сам решил, сам придумал как, сам провел операцию.
Все рефлексии по поводу погубленных мной судеб я загонял в самый темный омут своего разума и чутко следил, чтобы это неназываемое «нечто», таящееся в глубине, под слоем осознанного течения мыслей, не всплыло на поверхность. Как только краем внутреннего ока замечал какое-то движение в том дальнем углу, тут же мысленно лягал, притапливая, чтобы не нарушалась прозрачная благость дневного бытия. В наказание страшные картинки прорывались в сны, и я, холодея, просыпался рывком, словно стремясь сорваться с пыточного станка, а после долго ворочался, приглаживая взбаламученные мысли и зализывая на совести раны.