И морщился как от зубной боли Андропов, пытаясь найти способ донести до Брежнева новость поизысканнее, и перо его продавливало бумагу сильнее обычного, выводя на сопроводиловке пакета повелительное «Георгий, ищи СРОЧНО!».
Крутили от известной даты доставки послания в Рим: Джулио Грассини созвал срочное совещание кризисного штаба вечером шестого марта, значит, скорее всего, информация выпорхнула из СССР или утром того же дня, или, если взять с запасом, на день-два раньше. Рыли, конечно, по разным направлениям и с перестраховкой, но не заметить спешного утреннего вылета Палумбо из Москвы Комитет не мог.
Версия сразу стала приоритетной. Подняли данные стационарных постов наблюдения, записи телефонных разговоров, и довольно быстро восстановили достаточно немудрёные его перемещения по городу в предшествующие дни.
Оставалось понять кто и где…
Искали подозрительных пассажиров из Ленинграда. Оперативники прошлись по билетным кассам и прошерстили корешки. Нудная механическая работа – одна из многих, которую надо было сделать.
Повезло? Да нет, «порядок бьёт класс».
Просмотр списков позволил выявить странность: некий подросток Вася Крюков так хотел в тот же день вернуться в Ленинград, что запасся сразу несколькими билетами из Москвы. Собственно говоря, на него бы и так обратили внимание: летающие в одиночку подростки – редкость, но тут сомнений было мало:
– Он! – в радостном азарте хлопнул по списку Жора, – роем, парни, роем!
Зимний пожар в квартире Крюковых, «сгоревшее» свидетельство о рождении, по которому в марте взяли билет? Стопроцентное алиби у подростка на ту дату? Сосед по креслу в самолёте уверенно не опознает на фото?
– Конечно, маловероятно, но надо, – сказал тогда Блеер, – отбейте молнии во все кассы и отделения транспортной милиции относительно действий при предъявлении свидетельства о рождении Василия Крюкова. Вдруг сглупит…
И вот следствие свело маршруты Палумбо и «Васи Крюкова»: воскресенье, храм Людовика Французского – именно там они были в одно время в одном месте.
– Наглец, – повторил Блеер, – да я сколько в столовой рядом обедов съел!
– Не девушка, – задумчиво отметил Минцев, – шатен, от четырнадцати до восемнадцати, без особых примет.
– Самыми глазастыми оказались прихожанки, – у Витольда на губах проскользнула тонкая улыбка, – кстати, на католической службе объект вёл себя уверенно, показал хорошее знание обрядности.
– Да он вообще… – махнул рукой Блеер, – универсал, мать его… Значит так, Жора, мой совет: надо выделять подростков и молодых людей, имеющих привязку к «зоне А» в отдельную группу и рассматривать их через лупу. Лермонтовский, Дзержинского, Фонтанка и Обводный – вот наш основной квадрат поиска. Школы, институты, техникумы. Проживающие и работающие там…
– Военмех, артиллерийская академия, Техноложка, ВМА, – начал перечислять Жора на память, – шесть общаг других институтов. Пятнадцать школ, из них в трёх работали американцы. Четыре техникума. Гарнизонный оркестр. Три воинские части. Всех, включая близкое окружение, проверили на почерк – пусто… Сейчас проверяем проживающих здесь, но учащихся в других районах. Пока тоже ничего.
– Надо выводить почерк за скобки, – подумав, решил Блеер, – он довольно ловко прикрывается от нас – видно понимание нашей работы. Да даже взять организацию закладок и информирование нас о них. Но письма пишутся от руки – значит он по какой-то причине уверен в том, что мы его по почерку не найдём. Нет! – Владлен Николаевич прихлопнул ладонью по столу, – нет, Георгий, нет. Так легко он не попадётся. Не вычёркивайте из списков тех, у кого не нашли такого почерка.
– Да я и не вычёркиваю, – сказал Минцев, – изучаем всех.
– Знаете, что меня смущает? – Витольд сложил ладони перед лицом и задумчиво ткнулся в них носом. – Он же мог сохранить инкогнито, если бы поехал на поездах. Очевидно, и это вытекает из его манипуляций со свидетельством о рождении, он понимал опасность полёта на самолёте. Мы действительно смогли в итоге восстановить его маршрут и определить, где он пересёкся с итальянцем. Он понимал, что мы получим дополнительную информацию о нём. Но всё равно выбрал самолёт. Почему?
– Не может залегендировать своё отсутствие ночью, – уверенно сказал Блеер. – По причине воскресного дня необходимость легендирования для работы маловероятна. Остаётся семья. Следовательно, она не в курсе. Жора – это подросток. Не знаю, откуда он такой взялся, но никаких «до восемнадцати».
Телефон издал деликатную трель.
– Да? – отозвался в трубку Блеер, – пусть заходит.
Посмотрел с лёгкой усмешкой на Минцева:
– Твою привезли.
– Да не моя она пока… – смущённо заелозил на стуле Минцев.
– Ну-ну… – открыто ухмыльнулся Блеер.
Дверь энергично распахнулась, в комнату шагнула Чернобурка.
– Товарищ генерал, капитан Лапкина по вашему приказанию прибыла! – молодцевато отрапортовала Светлана, невольно косясь на приосанившегося Минцева.
– Здравствуйте, товарищ капитан, – протянул руку Блеер, – давайте, присаживайтесь к столу, не стесняйтесь. Перекусите, и мы ждём подробного рассказа. Пошло не по плану, но, в итоге, успешно?
Доклад затянулся на полтора часа, офицеров интересовали мельчайшие детали. Пузатый самовар, с медалями и двуглавым орлом, пришлось заправлять заново, а на замену закончившимся бутербродам были выставлены шоколадно-вафельные тортики.
– Ну что же, – подвёл итог Блеер, – достойно и с хорошей перспективой. Эта Мэри точно не играла?
– Уверена – нет, – твёрдо ответила Чернобурка, – я её уже хорошо знаю, всякой видела. Да она утром, как прошедший вечер вспомнила – рыдать принялась: просила не выдавать её КГБ – очень Сибири боится. Уже и палатку над нами скатывают, и автобус пришёл, а она всё слезами заливается. Еле успокоила. Так обнявшись потом в автобусе и ехали – не отцеплялась никак.
– Хорошо, – усмехнулся генерал, – это надо обязательно продолжить. Перспективная американка, но играть её надо в длинную. Выгуливайте эту рыжулю дальше, обещайте сделать всё, чтобы она могла приехать в следующую экспедицию.
– Кстати… – вмешался Витольд, – а как вы обосновали, что не доложите в Комитет? Вы же преданы Советскому Союзу?
– Ну… – неуверенно передёрнула плечами Светлана, – особого вреда она нанести не успела, искренне раскаивается, любит нашу страну… Мы же подруги? А тогда я должна помочь ей перешагнуть через это её прошлое. Да она и сама к тому готова: у неё вчера фенечка перетёрлась и потерялась – а это важный знак! Она теперь как чистый лист, прошлое перевёрнуто… Да и вообще, она – хороший человек. А хорошие люди и нашей стране нужны, и мне…
– Она это приняла? – придирчиво уточнил психолог.
– Да, – мотнула чёлкой Лапкина, – я же не врала.
– Света, – вступил Минцев, – а ты не посмотрела, на чём этот фазан крыло себе сломал? Он же трезв был. Так выглядит, что кто-то ещё там работал.
Лапкина чуть покраснела.
– Нет, не до того было. Сначала с Мэри показания снимала, и все мысли только об этом были, а утром её же до самого отъезда успокаивала. Да и вообще… Мне эта мысль только в автобусе пришла.
– Ну и ладно, – добродушно сказал Блеер, – главное – дело сделано. И, Светлана, большое дело, важное для всех нас. Могу сказать, что доклад об этом будет делаться лично товарищу Андропову.
Владлен Николаевич выбрался из-за стола и пересел на соседний с Лапкиной стул.
– Светлана Витальевна, – сказал он доверительным тоном, – вам в институте преподавать не надоело?
У Чернобурки удивлённо дрогнула нижняя челюсть.
– Переходите к нам на постоянную работу, – предложил генерал, – вон, Георгию в группу толковые офицеры нужны, и вы по всем параметрам подходите, – он выдержал паузу, дав Жоре и Светлане обменяться быстрыми взглядами, и продолжил: – Вы идеально залегендированы под развёртывающуюся операцию. Нам предстоит очень предметно поработать с молодёжью Ленинского района. Мы бы вас летом повысили до старшего инструктора райкома, будете курировать комсомол, заниматься молодёжью. Новые формы работы… Фотовыставки, поддержка всяких нестандартных начинаний… Вот эти поисковые экспедиции – и мы поддержим, и из райкома идут сигналы о желании работать с этим почином. Григорий Васильевич, – тут Блеер многозначительно кивнул куда-то в сторону Смольного, – также готов поддержать. Нужное дело, со всех сторон. И павших похороним по-человечески, и молодёжь воспитаем. И, заметьте, тут появляется ещё и очень интересное новое поле для вербовки иностранцев. Тут же не только американцы… И немцев западных можно привлечь, и датчан, и французов… Кто только против нас не воевал. Очень перспективное направление, и как раз в области ваших интересов: новые методы идейно-политической вербовки. Преподавать, конечно, хорошо, но живая работа во сто крат лучше. Подумайте об этом, Светлана.
– Я… – голос у Чернобурки дрогнул. Она посмотрела на Минцева, увидела что-то в его глазах и покраснела, – я согласна.
Глава 3
Среда, 10 мая 1978 года, утро
Ленинград, 8-я Красноармейская улица
Первый день после экспедиции в школе выдался шебутной. Меня всё время куда-то дёргали: то на доклад в комитет комсомола, то Зиночка с Биссектрисой желали много вкусных подробностей, а то и просто зажимали в угол группы интересующихся. До подвисшего «персонального вопроса» я добрался лишь на последней переменке.
– Кузя, – негромко позвал я Наташу и направился к чёрной лестнице. Девушка послушно двинулась за мной.
Мой расчёт оказался верен: после пятого урока, когда в школе остались лишь «старшаки», здесь, на дальней лестничной площадке была укромная тихая заводь.
– Итак, – я обернулся к Кузе и объявил: – Наказание. Но для начала: ты признаешь моё право тебя наказать?
В карих её глазах запрыгали жизнерадостные чёртики. Потом она скромно опустила ресницы, сложила руки на переднике и спросила жалобно подрагивающим голоском: