– Увы. Еще в январе я мог бы спрогнозировать реакцию Политбюро и сроки этой реакции достаточно уверенно. Сейчас – нет. Ну разве что… Можно рассчитывать, прежде всех решительных шагов, какими бы они ни были, Брежнев попробует осенью, например к годовщине Октября, съездить в Варшаву сам. Попробует подавить весом. И если восстановление его работоспособности не носит временного характера, то я бы ждал выступления Ильича в политически горячих точках, скажем, на «Урсусе» или в Гданьске.
– Интересно… – протянул Дик, задумчиво рисуя что-то палочкой на песке, – очень интересно.
Сергей Викторович потянулся к термосу, налил чай, сделал глоток – и бесподобные теплые ароматы сняли вдруг прохватившую дрожь.
– Но в целом, дорогой коллега, я бы сказал, – произнес он, криво улыбаясь, – что внезапно для нас изменился круг исходных данных, в пределах которых наверху стали принимать решения. И теперь мне представляется, что обстоятельства, заставившие вас прибыть в Москву на этот зондаж, и все наши сегодняшние волнения вокруг Польши – все это может оказаться пустяками по сравнению с действительно происходящими переменами. Ветер… Да, поднимается сильный ветер. Я это чувствую. И кому-то он обязательно будет в лицо.