– Ваш кофе и круассаны, – останавливается рядом со мной официант, опускает на стол чашечку и тарелку с булочками.
– Спасибо, – киваю.
На часах без пятнадцати два. Содержимое экрана, привлекшее пристальное внимание юнцов, скрыто за их широкими спинами. Приподнимаюсь, словно увидел кого-то в толпе, машу рукой. Между голов парней на дисплее вижу бесстыдно оголившую грудь девушку, и, пунцовый от смущения, опускаюсь на свой стул.
Четвертое устройство – телефон. Пятое устройство – ноутбук. Структура папок выглядит поврежденной, но мне знаком подобный маневр – это значит, что данные закодированы и просмотреть файлы без дополнительной дешифрации невозможно.
Сливаю весь жесткий диск на свой компьютер. Пока информация копируется, машинально прихлебываю кофе. Неожиданно давлюсь круассаном, кашляю натужно, всхлипывая, и кто-то стучит меня ладонью по спине, помогая прокашляться.
– Спасибо, – вытираю лицо, отдышавшись.
– Не стоит благодарности, – слышится мягкий баритон, и я понимаю с морозной оторопью, что на помощь мне пришел сам Завьялов.
Только киваю и улыбаюсь в ответ, пытаясь прикрыть экран, чтобы он не увидел в нем своих документов, однако он возвращается на свое место, отворачивается, созерцая Париж.
Руки мои дрожат, и я с трудом попадаю по клавишам. Пару глубоких вдохов. Пульс усмиряется, дышать становится легче.
Шестое устройство тоже компьютер. На часах без семи минут два. Думать некогда, и содержимое компьютера так же сливается ко мне в ноутбук.
– Официант, спасибо! – поднимаюсь, бросаю на стол купюры.
Через площадь, вниз по лестнице, узкими улочками на проспект и дальше, через дворы, к Северному вокзалу.
До отправления экспресса остается еще десять минут, и я останавливаюсь у киоска с открытками видов города. Снимаю с витрины открытку с фотографией белой церкви византийского стиля, парящей над городом.
– Что это за храм? – интересуюсь у худенькой женщины, торгующей открытками.
– Это Сакре-Кер на Монмартре, – смотрит она на меня удивленно. – Ее видно отовсюду.
Кажется, я что-то упустил в своей экскурсии по Парижу.
8
«Eurostar» неслышно отчаливает от платформы, словно корабль. Раскладываю на коленях ноутбук. Мне не терпится узнать, зачем Саймону потребовалось гонять меня в Париж и что ценного может содержать в себе компьютер советского эмигранта.
Информация с последнего взломанного мною компьютера оказывается бухгалтерией кафе «Мамаша Пино» – продукты, блюда, зарплата официантов и поваров, аренда помещения, налоги. Вряд ли «Скорпионов» заинтересуют эти данные, и я без сожаления стираю финансовую статистику парижской забегаловки.
Данные с компьютера с поврежденной структурой файлов кажутся при попытке просмотра бессмысленным набором букв и цифр. Десятка два минут уходят на анализ нескольких страниц нечитабельных символов. Последовательность кажется знакомой, я применяю один из стандартных ключей. Структура данных, разбросанных ранее в мусоре кода, съеживается. Всего три папки. В первой – фотографии. Стараясь не пропустить ничего существенного, рассматриваю снимки, сделанные Завьяловым в Париже. Улицы, переулки, кафе, Эйфелева башня, картинные галереи, комендатура оккупационных сил. Какие-то подвыпившие девушки-мулатки. Ничего интересного. Откладываю в сторону. В следующей папке электронные книги. Две художественных, опять же – о Париже. Несколько научных по органической химии, в основном последние монографии советских профессоров, все – свежие, этого года издания. Бегло просматриваю, откладываю на потом. В третьей папке неоконченные рукописи на стыке органической химии и медицины, о воздействии безвредных веществ на живые организмы. Проглядываю по диагонали, взгляд цепляется за фразу: «…В концентрации всего одна тысячная грамма в аэрозоли вызывает устойчивое удушье за счет спазма капилляров легких и, при непрекращающемся воздействии в течение пяти-семи секунд – паралич кровеносной системы».
Вот оно что. Закрываю ноутбук. Бессознательно барабаню пальцами по крышке.
– Вот оно что, – говорю сам себе.
Не минеральными удобрениями занимался Завьялов у Хусейна.
Краем глаза замечаю, как сидящий рядом пассажир поворачивает ко мне голову:
– Мсье, вы не могли бы не стучать?
– Да, конечно, – сжимаю в кулак беспрерывно барабанившие по крышке ноутбука пальцы.
Химическое оружие. Вполне вероятно, в неоконченных рукописях Завьялова содержатся выкладки для производства новых видов отравляющих веществ, но что с того «Скорпионам»? Чтобы использовать последние разработки, необходимы производственные мощности и самое главное – мозги. Не стоит воровать то, что необходимо будет доделывать. Проще было бы привлечь самого Завьялова. Предоставить ему нормальные условия для работы и приличную зарплату, небольшой заводик где-нибудь на периферии. И клепать химические ракеты… химические ракеты… вот оно что…
Раскрываю ноутбук. Еще раз быстро прохожу поиском по книгам с ключевыми словами «ракета», «ВСС», «Роса». Безрезультатно. Вновь неосознанно барабаню пальцами в задумчивости.
– Мсье! – голос пассажира на полтона выше учтивого.
– Да, извините, – убираю руку. – Дурацкая привычка.
– Это уж точно, – бурчит он и снова закрывает глаза, пытаясь уснуть.
Вновь по кругу. Папка с фотографиями. Папка с книгами. Папка с рукописями. Некоторое время читаю рукописи, ничего не понимая в химических формулах и выкладках. Может быть, информация зашифрована в самом тексте? Прогоняю тексты через дешифраторы. Безрезультатно. Псевдослучайных последовательностей не выявлено. Неужели Пэррис всего лишь хотел почитать неоконченные труды бывшего советского ученого? На его месте я бы подождал, пока Завьялов закончит…
Начинаю вновь барабанить пальцами и быстро одергиваю руку.
Пэррис точно знал, что у Завьялова есть некая важная информация. И Завьялов, скорее всего, хотел эту информацию продать. Товар должен быть в электронном виде – иначе незачем посылать в Париж хакера, чтобы слить содержимое электронного хранилища. Неужели я съездил впустую? И то, за чем меня посылал Пэррис, лежит где-то в другом месте, например, на маленькой флеш-карте в кармане химика? Скорее всего – нет. Кто-то передал Пэррису информацию о том, что видел важную информацию в ноутбуке Завьялова, и нигде больше. Возможно, сам Завьялов показывал ему товар.
Гляжу слепо в оконное стекло. Пролетают мимо размытые контуры близких деревьев. Рассмотреть что-то можно лишь вдалеке, где скорость летящего экспресса позволяет поймать контуры маленьких домишек. В стекле отражается неподвижно мой силуэт, блестящий глаз смотрит упрямо в пространство. Разглядеть что-то… картинка в картинке… в картинке.
Открываю папку с фотографиями. Всего – двадцать пять снимков. Двадцать пять? Чувствую, как ладони становятся влажными. Первая фотография – вечерний Париж, Елисейские поля, витрины магазинов, силуэт Триумфальной арки теряется в сумраке. Прогоняю снимок через декодер, и перехватывает дыхание. Программа определила последовательность знаков, скрытых картинкой. Три строчки.
«ВСС-18: 142FESD346».
«Start\c:173EDRF934865».
«Selfd\c:34H4QWN74T512».
Первая строка – наименование ракетного комплекса и идентификационный номер комплекта. Вторая строка – код запуска. Третья – код самоуничтожения.
Пропускаю через декодер фотографию собора Парижской Богоматери. Еще одна комбинация кодов. В каждой из двадцати пяти фотографий Парижа – ключ к запуску химических ракет.
Закрываю ноутбук, подхватываю его под мышку и пробираюсь между рядами сидений в тамбур. Достаю из кармана сигарету, не обращая внимания на таблички с предупреждениями «Не курить! За курение – двадцать ударов палками». Гляжу сквозь дым на размазанные скоростью силуэты деревьев за окном. Первый результат. Наконец-то – результат. Пэррису я, конечно же, передам информацию в том виде, в котором слил у Завьялова. Декодировать данные меня не просили. Если и попросят, то получат двадцать пять фотографий Парижа. О наличии за ширмой снимков кодов ракетных комплексов сами пусть догадываются. Что просили, то и получат. Слить содержимое жесткого диска? Вот вам содержимое жесткого диска.
А пока мне необходимо срочно передать коды запуска и данные по Завьялову полковнику Каинову. Кто знает, может быть, от химика потянется ниточка и к исчезнувшим ракетным комплексам…
Однако возможность передачи подобной информации не предусмотрена! Пицца с ветчиной. Пицца с грибами. Пицца с анчоусами. Ни одной фразы для многозначных пусковых ключей…
И существует только один контакт на экстренный случай. Только одна возможность передать данные.
Будем считать, что это тот самый экстренный случай.
На вокзале в Лондоне я подхожу к первому же телефону-автомату, набираю номер. Дождавшись щелчка автоответчика, говорю быстро:
– Чингиз. Один.
И вешаю трубку.
9
Небо звонко лопается белой молнией, катится над прозрачной крышей вокзала Ватерлоо молодой гром. По стеклянным перепонкам окон бьют отчаянно струи дождя, пенятся, растекаясь. Минутная стрелка вокзальных часов над головами толпы перебирается к цифре «один». Пять минут шестого. Дождь лишь набирает силу, и ждать, пока он успокоится, не имеет смысла.
Пробираюсь между топчущимися на выходе пассажирами, опасливо поглядывающими наружу. Делаю шаг за порог, и дождь обрушивается на тряпичную перепонку зонта тяжелыми струями, хлещет, брызжет в лицо. Улица пуста, бежит навстречу рыжая промокшая до нитки девчонка и прячется в дверях вокзала.
Слежку я сбросил еще до входа в метро, но все же делаю контрольный короткий круг у стоянки, осторожно обходя расширяющиеся на глазах лужи. И, наверное, выгляжу при этом, довольно глупо. Дождь стоит серой стеной, заливая Лондон. Поднимаю к глазам часы с капельками влаги на стекле. Восемь минут шестого.
Сворачиваю к стоянке. В ряду автомобилей два красных «Ягуара», один у выхода к вокзалу, второй в тридцати шагах. Иду медленно, присматриваясь. Первый «Ягуар» пуст, его номер «34». Прохожу, ускоряя шаги – если следующий также окажется пустым, мне придется возвращаться в вокзал и встреча не состоится, времени уже не осталось. Номер «Ягуара» – «453». За пеленой дождя виден размытый силуэт водителя. Оглядываюсь осторожно на пустынную стоянку и решительно открываю заднюю дверцу, ныряю внутрь. Зонт цепляется за крышу автомобиля и застревает неловко. Тянусь к замку, складываю зонт и закрываю дверцу.