Было солнечно, однако там, где я лежал, через плотную крону зеленых деревьев не проникал ни единый солнечный луч. Еще кружилась голова, а во рту стоял неприятный привкус от горького пойла… Для начала я попытался потихоньку сесть и почему-то неторопливо стал считать окружавшие меня деревья, видимо интуитивно настраиваясь на реальность. Их было… одиннадцать. Вместо двенадцатого – пустое место. Потом посмотрел на ярко зеленевшую поляну, что находилась по соседству. Она безусловно преобразилась. Прежде всего за счет появившихся тут гигантских каменных скульптур в виде женских голов – явно современных. Но главное не это – газон на лужайке был безжалостно выстрижен газонокосилкой, а Турайдский замок, видневшийся вдалеке, алел новодельным кирпичом. И тогда я понял, что ВЕРНУЛСЯ!
Мне остается добавить, что в Ригу я добрался на попутке, прикинувшись игроком-реконструктором, так что моя ряса никого не смутила. Я возвращался в город в смятенных чувствах, даже со страхом. Во-первых, сильно переживал из-за Шульца – жив ли он? А во-вторых, всерьез волновался за себя родимого, вдруг встречу своего двойника? Вероятность была вполне реальной. Припоминаете, наверное, загадочную историю с раздвоением достопамятной психоделической пластинки, вернувшейся в конце концов к законному владельцу благодаря моим стараниям. Футуристический выверт, не оставлявший меня ни на минуту в покое, я и окрестил эффектом Vanilla Fudge. Так вот и со мной могло произойти нечто подобное… Есть от чего умом тронуться! К счастью, все обошлось: то ли так ловко колдун подгадал с моим перемещением, то ли фортуна помогла… Помозговав как следует, предположил, что опасную ситуацию разрулила… пропажа моей раздолбанной «Лады», ведь я ее так и не нашел. Поначалу слегка понервничал, задаваясь вопросами: «Ума не приложу, куда подевалась моя развалюха? Кому понадобился подобный хлам?..» А вскоре успокоился, ведь машина давно свое отъездила, зато потеря неведомым образом обернулась для меня везением.
Шульца я, слава богу, застал в живых, но уже постаревшим профессором истории, большим специалистом по средневековой Риге. Странно до жути! Вроде как вчера бегали-чудили два парня, а тут передо мной – солидный дядька с облетевшей головой, которому за пятьдесят… Я ему, кстати, все два дня, что находился в Риге, тыкать не смел, просто язык не поворачивался, и все пытался назвать его Ильей Даниловичем, а он только смеялся и подначивал: «Чего это вдруг ты, чувак, тушуешься, – не дури! – называй меня как прежде, Шульц». Ему-то легко говорить, я был такой как прежде, а он – даже страшно смотреть, в кого превратился мой закадычный друг Шульц… Он по-прежнему жил в квартире на улице Элизабетес, бывшей Кирова, вместе с семьей – женой и взрослыми детьми, которые, как я думаю, приняли меня за студентика их папаши-профессора, ну, я и не стал их разубеждать. Его матушка скончалась еще в прошлом веке. Образ жизни Шульца за столь длительный промежуток времени, с тех пор как он вернулся домой, кардинально изменился: он не пил, не курил, не ходил налево, по злачным местам не шатался, поскольку имел больное сердце и жил на белом свете ради семьи да науки.
Шульц рассказал мне, что Янсонса он больше не встречал, и в «Шкаф» с тех пор, как возвратился из средневековой Риги, больше никогда не заглядывал. Вскользь обмолвился, что, по слухам, «Шкаф» давно не существует. Про наши совместные приключения мы говорили крайне мало, поскольку, как я понял, для него все эти события остались в далеком-далеком прошлом, он давно жил другой жизнью. Даже Эмерсона перестал слушать, не говоря уже о том, чтобы играть его музыку. Что касается меня, он был бесконечно рад моему счастливому спасению и гордился тем, что приложил к этому руку.
Прощаясь с Ригой, которая навсегда останется в моем сердце, я не мог не пройти мимо отеля, одноименного с городом. Не то чтобы меня манило в «Шкаф» со страшной силой, просто было интересно узнать – что там сейчас? И с удивлением обнаружил, что вместо входа в бар со стороны бульвара Аспазияс теперь находится офис «Турецких авиалиний»; я прошел мимо, не заходя внутрь.
На обратном пути к дому Шульца, неторопливо шагая по бульвару Бривибас, внезапно услышал до боли знакомую песню, доносившуюся из открытого окна автомобиля, стоявшего у тротуара. Без малого почти восемь столетий я ее не слышал, остановился, наслаждаясь мелодией. Если не поняли, то я про своих подзабытых любимчиков говорю – The Dandy Warhols. «Ницше» – так называется эта песня. Тягучая… Нервная… И поразительно странная… Странная оттого, что там всего две строчки текста, которые поются без конца на протяжении всей пятиминутной композиции, где нет ни слова о Ницше.
Песня оказалась прелюдией к неожиданной встрече. Сначала увидел черного лохматого пса … неужели тот самый?.. Только так подумал, смотрю – колдун, в смысле Янсонс, молодой, причесанный и одетый по моде нулевых, ведет на поводке собаку. Глянул на меня лукаво и прошел себе мимо, только пес ткнулся мордой мне в руку, признав своего… Я стоял как парализованный, потеряв дар речи, а когда бросился вдогонку – человек с собакой как сквозь землю провалились, а через пять минут я уже не мог бы поручиться, что мне все это не привиделось. О том, что я встретил (а может и не встретил) Янсонса, Шульцу не признался – зачем бередить старые раны?
Домой в Петербург я возвращался на поезде. В дороге мне было о чем поразмышлять – я ломал голову насчет этого чертова Клуба… как он появился?.. кто его члены?.. Сдается мне, что он состоял всего из трех человек – нас, двоих горемычных, да поводыря-колдуна, попавшего в современный мир благодаря нашему же участию… Когда и с чего все началось? Теперь уже разобраться сложно… да и, наверное, не нужно… Главное – в будущем не совершать опрометчивых поступков.
Колеса поезда, увозившего меня все дальше и дальше от Риги, в унисон с роившимися в голове всяческими, порой бредовыми, думами выстукивали единственную здравую мысль: «Никогда… никогда… больше… я… не пошлю… самому… себе… письма… из будущего…»
Эпилог. 2076 год, или Семьдесят лет спустя
О-хо-хо! Вот уж не думал не гадал, что моя история блуждания во времени будет иметь продолжение… Однако ж, это так, и я, как видите, вновь взялся за перо, чтобы завершить тему, так сказать, подвести черту. Напоследок. Теперь уж точно!
Итак… В нынешнем году мне стукнуло восемьдесят восемь лет. Ужас, сколько! Но это еще не так страшно: по документам-то восемьдесят восемь, а на самом деле мне уже девяносто – два долгих года, проведенных в средневековой Риге, понятное дело, в реальном времени в зачет не идут. По нелепой иронии судьбы последний день рождения я отметил в местах не столь отдаленных. Верно говорят в народе, от сумы и тюрьмы не зарекайся. Так вот, теперь я – заключенный… Помните то злосчастное письмо про чертов рижский Клуб, которое я когда-то получил от самого себя из далекого будущего? Пресловутое далекое будущее давным-давно наступило, и я в нем живу, точнее прозябаю, и никакого письма себе самому в прошлое не отправлял. Более того, еще молодым дал самому себе зарок: никогда этого не делать, хотя технология, строго запрещенная законом, мне хорошо известна. Да, я его не писал и не отправлял, – однако компетентные органы отследили факт получения мною письма и выяснили, что я путешествовал во времени. Как они узнали? Да проще простого: я-глупец имел неосторожность опубликовать записки в интернете, и все мои горячие доводы о том, что они – чистой воды беллетристика и плод литературной фантазии, суд во внимание не принял. В итоге я получил срок. ПО-ЖИЗ-НЕН-НЫЙ!
Известная идиома о том, что старость – не радость, привычно произносимая стариками, превратилась со временем и в мою постоянную присказку. О-хо-хо! Если б только знать наперед о многострадальной жизни и столь печальном финале, возможно, предпочел бы умереть молодым, как в свое время хотел мой друг Шульц… Теперь уж поздно сокрушаться. Время ушло. Безвозвратно. Хотя…
Есть, есть одна мыслишка на сей счет, как подправить прошлое. Но не буду торопиться, в свое время ею поделюсь…
Пишу эти строки, прежде всего обращаясь к ровесникам, рожденным, как и я, в конце прошлого столетия, большинство из которых не дожили до сегодняшнего дня. Но пишу с надеждой, что мои однолетки прочтут их еще будучи молодыми людьми и возможно смогут изменить мир к лучшему. Предполагаю, что подобное начало наверняка покажется вам бредом выжившего из ума старикашки, но не спешите, дальше будет понятен ход моих размышлений.
Позволю себе пробежаться по более или менее известным фактам, чтобы представить общую картину мира, подвести баланс, образно говоря, открою глаза на действительность несведущему читателю (возможно найдутся и такие). Итак… Что мы имеем на сегодняшний день? Кошмар. Повседневный и необратимый. Действительно, за пару-тройку десятилетий жизнь вокруг нас кардинально переменилась. Глобальное потепление климата, о котором долго предупреждали ученые, случилось-таки, и оно, как и предполагалось, перекроило карту мира. В результате – полностью затоплены Япония, Океания и значительные части Азии, Африки, Америки и Европы. Поглощена водой большая часть Франции, превратившейся в островное государство. Исчезла Португалия. Половина Англии тоже скрылась под водой. Сгинули Нидерланды, ушли под воду морские порты Нью-Йорк, Сидней, Гамбург, Владивосток и многие другие – по всему миру… И лишь один город – город победитель – мой родной Петербург выиграл на Балтике сражение со стихией благодаря заблаговременно построенной высотной дамбе, перекрывшей Финский залив. Впрочем, в родном городе не все так радужно, как бы хотелось. Петербург обезлюдел на половину, люди боялись потопа и уехали вглубь страны, перебравшись в Сибирь.
Вал обезумевших мигрантов, в преимуществе, из переставших существовать африканских и азиатских государств захлестнул континентальную часть Европы. Наплыв мусульман оказался столь ошеломляюще огромным, что кое-кто из западных футуристов предрек в скором будущем создание Объединенного Европейского Халифата. Этой отвратительной гримасы истории, к счастью, не произошло, но все же созданные там мусульманские анклавы вскоре вышли из подчинения большинства европейских государств, в коих утратилась монополия на насилие и суд. Длившийся многие-многие десятилетия вялотекущий закат Западного мира, современного воплощения библейских Содома и Гоморры, пришел к закономерному фиаско. И только Россия, по сути превратившаяся в подобие осажденной крепости, стоит особняком на общем загнивающем фоне… Последний оплот и надежда православия и нравственности уверенно держит границу на замке. Но и здесь земного рая не существует: люди, как и повсюду, страшатся будущего, не сулящего им ничего позитивного. Да, как ни прискорбно, врем