ояла рядом и внимательно смотрела ему в глаза.
Сознание захлопнулось, будто книжка. Чертовы шокеры, какую только гадость не изобретут. Сначала ими китов били, затем скотину на скотобойнях, теперь до людей добрались…
Сознание, как ни странно, вскоре вернулось. Видно, мощность выставили небольшую. Майор советской разведки был нужен живым и желательно в ясном уме. Муть в голове чередовалась проблесками. Вокруг машины творилась возня. Ворчала женщина, опять же по-русски:
– Вот кретины, совсем расслабились… Очухались? Так вставайте, долго мне еще над душой тут стоять? И не трогайте его, мстители, мать вашу, испанских морей, отделал вас – и поделом…
Позднее он слышал слова на другом языке – их произносили спутники дамы, да и она тоже. Мужчины кряхтели, втаскивая добычу на заднее сиденье. Один отправился за руль, другой сел рядом, коленом отодвинул Зимина.
Завелся двигатель, внедорожник дернулся, тронулся с места. Куда его везли? Это не имело значения. Он должен был выкручиваться из незавидного положения! Вроде очнулся, голова, пусть и мутная, была на месте, конечности шевелились.
Джип наехал на препятствие, злобно зашипела дама. Она, похоже, тут верховодила. Надо же, в какие дали шагнула эмансипация… Майор не мог ждать, каждая минута работала против него.
«Шевроле» еще не покинул замусоренный проезд, Зимин резко распрямил ногу, одновременно посылая локоть под ребро соседа. Дверь с треском распахнулась. Взвыл сосед от избытка ярких ощущений. Машина задрожала, вильнула, водитель не уследил, разбил фару о мусорный бак. Недовольно закричала атаманша, выворачивая шею.
Джип еще не остановился. Андрей, яростно извиваясь, вывалился наружу, чуть не оказался под колесами, откатился в сторону. Рука, собравшаяся было схватить его за шиворот, рассекла пустоту. Майор поднялся на колени, оттолкнулся ногой, едва вписался в узкую щель между кирпичными строениями. Завизжали тормоза, преследователи начали ругаться на двух языках одновременно. По-русски выходило убедительнее.
Его бы догнали, но произошло чудо. Словно уточка закрякала – в переулок начала протискиваться полицейская машина! Ругань за спиной усилилась. В погоню никто не побежал. Но это был не повод расслабляться. Полицейским и новоприобретенным друзьям ничто не мешало объединиться.
Зимин тяжело бежал, отдувался, концентрические круги метались перед глазами. Проход расширялся. Кирпичная крошка хрустела под ногами. Только сейчас он обратил внимание, что небо потемнело, наползали сумерки. Майор свернул за угол, закрутился вокруг пожарной лестницы, как стриптизерша вокруг шеста, оторвал от нее зацепившуюся куртку.
В голове вдруг всплыл картонный пакет с продуктами. Потеряли, товарищ майор? Самое время посмеяться. Но неравный бой он принимал уже без пакета… Голова кружилась, но он бежал. Подгоняли крики за спиной. Он так и думал, полиция не стала задерживать этих ребят…
В черном проеме кто-то возился – снова наркоманы? Зимин бежал из последних сил, но оказался не в людном месте, а в каком-то богом забытом районе, в глубине южной части города. Здесь, как черви, копошились люди, пламя вырывалось из металлических бочек. Вечерами холодало, бродячему населению нужно было где-то греться…
Он избегал общественных мест – ввалился в дверной проем, прислонился к стене. Мимо кто-то пробежал.
Ноги не держали, он сполз по стенке, уселся на корточки. Машинально ощупал себя. Все документы – и свои, и Дины – лежали в глубоком внутреннем кармане, закрытом на молнию. Его не обыскивали – не успели, и пока это было единственной утешительной новостью.
Больше никто не бегал. С обратной стороны заброшенного здания проехала машина.
Андрей просидел минут пятнадцать, погрузившись в анабиоз. Шакалы рыскали по округе, он их кожей чувствовал. Поднимался долго, тяжело, последствия удара током давали о себе знать.
Выйдя из здания, он обнаружил крупную дыру в соседнем заборе, перебрался на другую сторону. Дальше начинался нормальный мир: ползли машины, слепя фарами, за вереницей пожелтевшего кустарника начиналась жилая зона.
В маленьком сквере он отряхнулся, покурил, поздравил себя со вторым рождением. Самочувствие приходило в норму, но двигать горы он пока не спешил. Спустя некоторое время майор свернул к скверу, за которым находилась гостиница. Движение на проезжей части утихло, народ с тротуаров перемещался в заведения, которых здесь было предостаточно. Из-за закрытых дверей доносилась музыка в стиле диско, шумели и танцевали люди.
Огородами Андрей добрался до своей машины, открыл ключом дверь, развалился на сиденье. Машину не пасли – как они могли о ней узнать? Узнали бы – он бы шляпу снял перед этими людьми. Сквер не освещался. Смутно очерчивались дорожки. Вход в гостиницу бледно, но просматривался. Лезть в западню хотелось меньше всего.
Он сидел в машине и ждал. У гостиницы все было чисто, немногочисленные постояльцы сидели по номерам. Ожидание продлилось минут десять. Андрей уже начал колебаться: может, рискнуть?
Внезапно показались размытые силуэты. Несколько человек вышли из гостиницы. Кажется, трое. Насильно никого не вели. Тени колебались в вечернем воздухе, смещались от входа, стали садиться в машину. Вспыхнул свет, заработал двигатель. Автомобиль тронулся, вошел в поворот, какое-то время ехал навстречу. По очертаниям похож на «Blazer», но без гарантии. Впрочем, работала лишь одна передняя фара – они, черти… Встреч с дорожной полицией эти люди не боялись.
Автомобиль еще раз свернул, подставив бок, подался к выезду на улицу. Развеялись сомнения. Мог ли кто-то остаться в номере? По крайней мере, не вся банда. Андрей покинул машину, пересек сквер. У гостиницы было тихо. Свет горел за шторами в нескольких окнах. Пожилой вахтер то ли спал, уронив голову на столик, то ли был без сознания. То, что новые знакомые плюют на законы и права человека, майор уже был в курсе. Любая спецслужба мира на них плюет.
Он тихо подошел. Пожилой работник находился без сознания – досталось «тупым твердым предметом». Кровь не шла, дыхание угадывалось. Не повезло бедняге, но ничего, оклемается…
Зимин на цыпочках перебежал к лестнице, поднялся. Дверь в номер открывалась без всякого ключа. Не было времени изучать состояние замка. Зимин проскользнул внутрь, ушел с линии возможной атаки и прижался к стене. Стояла тишина, в щель между шторами просачивался лунный свет. Глаза привыкли, стали проявляться предметы.
Дины не было – ни живой, ни мертвой. Он заглянул в ванную – тоже никого, прошелся по номеру. Кровать смята, но не так, чтобы из нее кого-то с боем вытаскивали. Валялись вещи. Под кроватью стояла сумочка Дины. Зимин поворошил ее содержимое. Не уверен, но вроде все на месте. Хотя в сумочке явно порылись. И чужаки тут точно были – бросались в глаза приметы вторжения. Складывалось ощущение, что ушли они ни с чем. Сцена с посадкой троицы в машину это подтверждала.
Он ничего не понимал. Но должен был что-то делать, пока не накрыло новой волной. Андрей отыскал свою спортивную сумку – она валялась в другом конце комнаты. Поставил в нее сумочку Дины, сверху натолкал какие-то вещи. Собрал в ванной комнате принадлежности – никакого бюджета не хватит покупать все заново. Закинул сумку за спину, постоял, прислушиваясь. Тихо вышел из номера, спустился вниз. Портье кряхтел, приходя в себя. В тусклом свете настольной лампы виднелось его морщинистое лицо. Все в порядке, долгих лет вам, герр… Майор прошмыгнул мимо, пока старик его не срисовал, спустился по ступенькам и пошел через сквер.
Только в машине до Андрея стал доходить ужас положения. Он-то выпутался – молодец, но что дальше? Дину, очевидно, просто вывели, она не оказывала сопротивления. Передали сообщникам, сами вернулись в гостиницу – ждать сбежавшего офицера КГБ. Что-то недолго его ждали. Но пока не возвращались. Почему не взяли сумку Дины?
Вопросов было множество. Он курил, пытался успокоиться. По дорожкам сновали подгулявшие датчане, доносилась грубая, каркающая речь. Человек в машине никого не интересовал.
Положение складывалось хуже некуда. Ближайший резидент находился в Мюнхене – доложить и пожаловаться некому.
Дальше майор действовал по наитию: завел двигатель, миновал двор и вывел «Опель» на улицу. Свернул влево, на знакомый участок дороги. Впереди переливалась вывеска универсама «DESPAR». Андрей прижал машину к тротуару, несколько минут сидел за рулем. О чем порывалась сообщить ему интуиция? Его влекло именно на эту улицу.
Андрей покинул салон, пересек проезжую часть. По тротуару чинно прогуливались датчане. За углом рвало перебравшего гражданина. Из заведений доносилась громкая музыка, подрагивали стекла. Он медленно шел, посматривал на витрины, на лица людей, идущих навстречу. Многие были навеселе, оживленно разговаривали.
Зимин прошел мимо бара «Лобстер», покосился на окно, машинально уступил дорогу идущему вразвалку толстяку – тот явно не желал менять направление. Двинулся дальше – и вдруг остановился, пытался сообразить, в чем дело. Неуверенно отправился дальше, но снова встал, решил уточнить один момент. Вернулся к окну «Лобстера», за которым надрывалась заводная музыка, и на танцполе шевелилась человеческая масса. Он долго всматривался, начал потеть, задрожали пальцы. Потом облегченно выдохнул, рванулся ко входу…
В полумраке переливались огни цветомузыки. Дрожали колонки, изрыгая дискотечный ритм – 120 ударов в минуту. На танцполе прыгали люди. Слева и справа располагались столики, в глубине зала – бар.
Дина Борисовна напилась до поросячьего визга! Она корчилась в танце, одетая в джинсы и свою полосатую махровую кофту, заливисто смеялась, закатывала глаза. Ее поддерживал и похотливо поедал глазами рыжий крепыш – очевидно кавалер. Ноги ее заплетались, женщина чуть не упала. Кавалер подхватил ее. Ругнулась и оттолкнула Дину прыгающая рядом девица – худая, как швабра. Дина ничего не почувствовала, пьяно засмеялась.
Зимин сам был готов расхохотаться. Кавалер подхватил падающую с ног партнершу, поволок к столику, на котором стояла бутылка с остатками виски. Дина повалилась на стул, схватила бутылку. Кавалер не возражал, плеснул ей в стакан, задумчиво смотрел, как она цедит напиток сквозь зубы. «Клиентка» определенно дошла до кондиции, оставалось лишь понять, зачем ему такое счастье.