Хотя издалека было легко подумать, что не было. Оно было замотано белым шарфом, как у мумии. Прорези для глаз, носа, рта, а больше ничего.
Маскировка.
«Он – Темный художник».
Натали встала и скользнула вправо, прижимаясь к стене из костей. Она завела руку назад, нащупала череп и попробовала вытащить его.
Череп не поддавался.
– Оружие ни к чему, мой дорогой Писарь. Вы все равно не сможете вытащить ничего. Они сложены плотнее, чем в поленнице, – голос его был мягким, почти снисходительным. – Я не причиню вам вреда. Впрочем, у меня есть пара вопросов, – он вставил свечу в настенное крепление, и свет попал на его руку.
Белые перчатки.
Натали вздрогнула, глаза ее метнулись к пространству за его спиной.
«Смогу ли я пробежать мимо него?»
Он перевел взгляд на нее.
– Нет, вы не сможете сбежать. И даже если смогли бы, то спрятаться не сможете. Я вас услышу.
Она уставилась на него. Это не могло быть правдой. Это не мог быть он. Этот мужчина наверняка просто притворялся, он разыгрывал ее, жестоко и ужасно. Полицейский не был мертв. Он просто без сознания. Это все подвох, подстроенный каким-то отвратительным типом, который решил преследовать ее, угрожать ей и надел белые перчатки, чтобы напугать, и…
– Вы – Темный художник? – Страх выпалил слова из горла Натали высоким, злым голоском.
Мужчина прикоснулся к шляпе и слегка поклонился.
– C’est moi[22].
Внутренности Натали превратились в жидкость. Ее стало колотить, а затем это вырвалось в крик, настолько громкий, насколько позволял ее голос.
– Ты убил мою подругу!
Слова отразились эхом от стен комнаты, от костяных стен и исчезли в темноте.
– Ты убил мою подругу, – повторила она еле слышно. – Мою красавицу-подругу, которая любила жизнь и дарила эту любовь каждому, кого встречала.
– Она меня тоже сильно впечатлила, – сказал он. – За то краткое время, что я знал ее.
Натали хотела убить его, разрезать на кусочки осколком кости.
– Это была ее идея, а не моя.
– Ее идея? Агнес не просила, чтобы ее убили. Ты сумасшедший.
Отблеск пламени свечи мерцал на его сокрытом лице.
– Нет, я вполне в разуме. К следующей теме. У меня есть вопрос к тебе, вообще даже два.
– У меня пятьдесят вопросов к тебе.
– Очень забавно, Натали.
Ее имя прозвучало жутко в его устах. Она хотела, чтобы оно его задушило, пока выходило.
Он прокашлялся.
– Нечто происходит, когда мои произведения демонстрируются публике, и ты прикасаешься к витрине, впадаешь во что-то вроде транса и произносишь имя жертвы.
Она нахмурилась, готовая все отрицать, но Темный художник ее оборвал:
– Я был там с Одетт, помнишь? Так что скажи-ка мне: что именно происходит?
Натали вытерла потные ладони о брюки и выпрямилась.
– Почему… с чего я вообще что-то буду рассказывать?
С демонстративной небрежностью Темный художник вытащил из кармана сюртука нож и достал его из ножен.
Тот же нож, который являлся ей в видениях.
– Я думала, ты не собирался причинять мне вред.
– Я могу передумать, – он крепко сжал нож и сделал шаг ближе. – Отвечай на вопросы.
«Отвлекай его разговорами».
Она не сводила глаз с ножа, пока отвечала.
– Да, у меня есть дар.
– Подробнее! – Темный художник переступил с ноги на ногу.
Натали выдохнула, чувствуя себя дальше от реальности, чем когда-либо.
– Я… я вижу части сцены убийства через… через твои глаза.
– Жаль, что эти детали нельзя включать в твои репортажи, а? – Его губы раздвинули слои шарфа в ухмылке. – То есть ты не видишь меня, ты видишь через меня. Идеально. Я скрыл свое лицо перед входом в катакомбы на всякий случай. Хотя этот мерзкий полицейский был проблемой. – Он помотал головой.
– Он мертв?
– Вопросы задаю я, – оскалился он, поднимая нож. – Итак, ты выглядишь довольно молодо, так что прости, если я в замешательстве, но ты – одна из нас?
«Нас?»
– Ну, учитывая твой вид, полагаю, будет справедливо сказать, что мы оба в замешательстве, – засмеялся Темный художник. – А я-то подумал, что ты знаешь или догадываешься.
Она стиснула зубы.
– Озаренные, – сказал он драматическим шепотом.
«Что?» Она еще плотнее прижалась спиной и руками к стене черепов.
Темный художник усмехнулся.
– У меня непревзойденный слух благодаря доктору Энару. Мои родители оба были глухими, так что в детстве мне приходилось слушать за троих. Великолепно закольцовано, не так ли?
Натали не ответила.
– Слух мне особенно пригодился сегодня, – продолжил он. – Я слышал, как ты спросила того мужчину на остановке, идет ли трамвай до площади Данфер-Рошро, на расстоянии квартала. – Он крутил в пальцах рукоятку ножа с потусторонним изяществом. – Я тебя слушал какое-то время, пытался тебя застать одну. Однажды у меня почти получилось, если бы я не был таким неуклюжим, я поймал бы тебя до того, как ты впрыгнула в тот экипаж.
Она подавила вскрик. «Я так и знала».
– После этого я стал намного осторожнее, – продолжил он. – Ты меня почти не замечала, хотя была близка к этому в торговой галерее, но какая теперь разница? Это было непросто. Эти чертовы полицейские и эти чертовы общественные места со всеми этими чертовыми парижанами.
Ее пальцы потянулись назад, к черепу, еще раз.
– Еще раз, – сказал он. – Ты одна из нас?
Мускулы в ее ногах напряглись, готовые к прыжку.
– Мои родители были пациентами Энара. У моего отца была магическая способность. У матери – нет, она… Ей делали переливание, но ничего не произошло. Так что я… каким-то образом это унаследовала.
Темный художник склонил свою закутанную голову.
– Так у тебя это от природы?
– Видимо, так. – «Я намного выше его. Один удар по голове – и я смогу пробежать мимо него».
– Какова твоя кровь, интересно… – Заявление, мысль вслух. Не вопрос.
У Натали в ребрах бились летучие мыши, пытаясь вырваться наружу. Она схватила череп, продев пальцы через глазницы.
– Могу ли попробовать твою кровь? – Темный художник шагнул ближе. – Всего пару капель?
Она легонько потянула череп, и весь ряд немного сдвинулся.
– Не беспокойся. Обещаю тебя не убивать. – Он боком придвинулся к свече на стене и задул ее. – Если ты пообещаешь не использовать эту свою впечатляющую способность, чтобы меня сдать.
Она дернула череп из стены и бросила в темноту между ними. Череп влетел ему в голову с приятным треском.
– Ведьма!
Лезвие метнулось к ней со скоростью гадюки. Она почувствовала, как оно задело ее сумку, пока она, споткнувшись, падала на пол за спиной Темного художника.
Чернота, невероятная в своей чистоте, поглотила ее, когда она поднялась на ноги. Ни одной свечи, ни одного проблеска.
– Я задул их все, – прошипел он.
Она бросилась в темноту, ведя пальцами руки вдоль левой стены в поисках пути к тропинке, любой тропинке.
В конце концов она нашла проем и повернула в него. Но не сделала и двух шагов, как растянулась на куче острых камней.
Нет.
Не камней.
Костей.
– Неправильный поворот, – его шепот настиг ее как призрак.
Ее руки нашарили длинную тяжелую кость. Она схватила ее и стала размахивать ею во все стороны, поднимаясь на ноги.
– Показать тебе, где выход? – Шепот, казалось, идет со всех сторон сразу.
Темный художник был прямо перед ней.
Или слева.
Позади?
Полная тишина. Она не слышала ничего, кроме своего сбившегося дыхания.
Затем острие лезвия поцеловало ее в щеку.
Может, Темный художник думал, что Натали сдастся или что она слишком испугается, чтобы шевельнуться?
Ошибался.
В нее будто вселилась молния. Она махнула своим оружием и услышала, как нож отскочил от каких-то костей. Бросилась вправо; он устремился за ней, схватил ее за локоть на секунду, перед тем как поскользнуться и упасть на кучу костей.
Натали вытянула руки, ведя ими по стенам, пока не нашла проем снова. Повернула налево, туда, откуда пришла. Она бежала и бежала, пока не заметила крошечный проблеск приглушенного света в конце другого тоннеля по левую руку.
Его шаги громыхали за ее спиной, громче и ближе с каждой секундой.
Она ускорилась по направлению по тусклому коридору, не спуская глаз с крохотного огонька, размахивая руками, передвигая ногами быстрее, чем когда-либо.
Темный художник был так близко, что она уже слышала его неглубокое свистящее дыхание.
Натали добежала до источника света и повернула за угол направо.
«Главный тоннель».
Она продолжила бежать, но позади нее не раздавалось ни звука: ни шагов, ни свистящего дыхания – ничего.
Она разрешила себе быстро повернуть голову.
Его там не было.
Она бежала к выходу так быстро, как только ее могли нести худые ноги, и увидела группу туристов, спускавшихся по ступеням вместе с гидом. Стоило им увидеть тело полицейского, как раздались крики.
«Темный художник услышал, что они идут. Он прячется».
– Прочь! – крикнула она между вдохами. – Убегайте из катакомб!
Пятеро или шестеро бросилось обратно вверх по лестнице; гид и еще несколько человек склонились над телом, будто боялись оставить его одного.
– Убийца за мной! Бегите!
Они спешно стали подниматься по лестнице, гид замыкал цепочку. Он не сводил с нее глаз, пока Натали не исчезла из вида.
Она побежала по тоннелю, остановившись в паре метров от тела.
Дюжий полицейский лежал там с открытыми глазами, безжизненная рука покоилась на груди. Горло было перерезано лезвием из его собственной трости. Там она и лежала, в сцене своего коварства, окруженная лужей крови.
Натали отвела взгляд. Тяжелый покров печали обернул ее сердце. «Он умер, защищая меня. Его смерть – это моя вина».
Сначала Агнес.
Теперь он.
«Я даже не знаю его имени».
Она посмотрела обратно в тоннель. Пусто. Обманчиво тихо.