– А иногда и желала мне этого, да?
Она минутку подумала и ответила:
– Нет. Я была на тебя зла, это верно, но всегда молилась, чтобы с тобой ничего не случилось. – Помолчав, она добавила: – Хотя бывали и такие времена, когда мне самой хотелось умереть.
– Прости.
– Чего уж теперь. Я целых двадцать лет спала с человеком, которого не люблю. Это грех. Но больше я грешить не буду.
Ему не хотелось ее об этом спрашивать, но он чувствовал, что должен это сделать, а потому произнес:
– Энни, почему ты от него не ушла?
– Я сама себя каждый день об этом спрашиваю. Наверное, из-за детей… все-таки семья… дом…
– Ты хочешь сказать, что если бы ты подала на развод…
– Мне пришлось бы уехать. Он мог бы стать…
– Опасным?
– Не знаю. А потом, я как-то привыкла надеяться, что он умрет. Что его кто-нибудь убьет. Это ужасно. Я сама себя за это ненавижу.
– Ничего. Теперь тебе не надо ждать, чтобы его кто-нибудь убил.
Энни не ответила; он решил, что она размышляет над двойным смыслом того, что он сказал, и добавил:
– Теперь ты можешь просто уйти от него.
– Я так и сделаю. – Она не стала просить Кита ни о какой помощи, не потребовала от него никаких заверений. Только сказала: – Наверное, я подсознательно ждала тебя. Я всегда знала, что ты вернешься. Но мне от тебя ничего не нужно: ни обещаний позаботиться обо мне, ни предложений позаботиться о нем. Этим я займусь сама. Дочка в колледже, так что теперь я могу уходить.
– Ну, ты же знаешь, что я готов помочь, так что…
– Кит, он опасен.
– Чепуха.
Она привстала, опершись на локоть, и посмотрела на него сверху вниз.
– Если с тобой что-нибудь случится, даю тебе честное слово, я покончу с собой. Обещай мне, что не станешь с ним связываться.
Зазвонил телефон.
– Это тетя, – сказала Энни.
Кит поднял трубку:
– Да?
– Мне показалось, я видел свет в твоем доме. Как добрался назад?
– Кто это?
– Офицер Уорд. Проверяю, забрался ли ты назад в свою нору.
– Забрался. Для одного вечера с меня развлечений хватит.
– А мне так нет. Мне сегодня скучно.
– Ну, я вас развлекать не буду.
Энни привстала и приложила ухо к трубке. Кит отвернулся от нее и проговорил в аппарат:
– И не звоните сюда больше. – Он повесил трубку.
– Кто это был? – спросила Энни.
– Из автомагазина.
Она глянула на него и только собиралась что-то сказать, как телефон зазвонил снова. Кит поднял трубку.
– Да?
Женский голос с немного старомодным, характерным для Среднего Запада акцентом спросил:
– Мистер Лондри?
– Слушаю вас.
– Это миссис Синклер, тетя Энни Бакстер.
– Да, мадам.
– Энни говорила, что может заехать к вам на минутку по пути домой.
Кит улыбнулся, почувствовав, с каким внутренним напряжением говорит тетя Луиза.
– Она заезжала даже меньше чем на минутку, миссис Синклер, – ответил он. – Мы разговаривали с ней о ценах на зерно через экранную дверь не дольше пятнадцати секунд…
Кит почувствовал, как его ущипнули за руку, потом услышал приглушенный смех Энни и ее голос:
– Прекрати!
– А потом она сразу же уехала домой, просто молниеносно, – продолжал Кит.
– Я так и подумала, что она должна быть сейчас где-то на пути домой, и так и ответила мистеру Бакстеру: он мне звонил, разыскивал ее. Я сказала, что она скоро будет уже дома.
– Наверняка, миссис Синклер.
– Очень приятно было с вами побеседовать, мистер Лондри. Будьте осторожны.
– Обязательно, миссис Синклер. И спасибо вам за звонок. – Кит повесил трубку.
Энни перекатилась, улегшись на него сверху, и прижалась своим носом к его:
– Какой ты смешной!
– И твоя тетя тоже. Она в курсе?
– Самую малость. Пришлось прихватить для нее настойку на одуванчиках, когда я к ней заезжала. – Энни рассмеялась, поцеловала Кита, потом скатилась с него и встала. – Надо ехать.
Обнаженная, она вышла из комнаты, и Кит услышал, как в ванной зашумела вода.
Кит тоже встал с постели. Одевшись, он засунул под рубашку «глок».
Вернулась Энни и проговорила:
– Не провожай, не надо. – Она подобрала с пола свои одежки и бросила их на кровать. – Не хочется одеваться. Хочу оставаться голой – целую ночь, целую неделю, и чтобы все время с тобой.
– Я не против.
Она нацепила бюстгальтер, надела свитер, потом, усевшись на постель, стала натягивать трусики и чулки.
– А ты по-прежнему одеваешься сверху вниз, – заметил он.
– А разве другие не так? – Она натянула джинсы, всунула ноги в туфли. Встала. – Порядок. Проводишь меня вниз?
– По-моему, джентльмен просто обязан это сделать.
Пока они спускались по лестнице, рядышком и держа друг друга за руки, Энни искоса поглядывала на него, потом спросила:
– Тебе верится, что все это на самом деле?
– С трудом.
– У меня такое чувство, будто я вернулась назад, в молодость. Я ничего подобного не испытывала с тех самых пор, как… ну после тебя.
– Да ты просто молодец.
– Нет, я серьезно. У меня до сих пор сердце колотится и ноги как ватные.
– И лицо раскраснелось, и глаза горят. Будь осторожна, когда доберешься домой.
– Ой… – Она закрыла лицо руками. – Буду. Господи, ты думаешь…
– Просто восстанови по дороге в памяти, как и о чем ты говорила весь вечер с тетей Луизой, что вы делали. Пока доедешь, все будет в порядке.
– Ладно… – Она рассмеялась. – А что, если у меня по ногам еще что-то течет?
Кит тоже улыбнулся. Он хорошо помнил, как ему всегда нравилась в ней, внешне такой строгой и правильной, эта ее способность иногда совершенно неожиданно выдавать нечто грубое, шокирующее.
Они подошли к выходу из кухни, Энни приоткрыла дверь.
– И что же мы будем теперь делать, Кит?
– Скажи, чего ты хочешь, а я сделаю.
– Ты меня любишь?
– Ты же знаешь.
Она улыбнулась.
– Как я в постели, неплоха? Ой, сама не верю, что могла спросить такое. Пока. Я тебе позвоню.
– Погоди. – Он придержал ее за руку.
– Мне пора ехать.
– Я знаю. Но… подчиненные твоего мужа иногда следят за моим домом.
– О-о…
– Они не видели, как ты приехала, потому что в то время их здесь не было. Скорее всего, они поехали вслед за мной, когда увидели, что я уезжаю. Сейчас я отправлюсь первым, и если тут кто-то есть, они снимутся за мной. А ты подожди тут минут десять, потом уезжай.
Она постояла молча, пораженная, потом проговорила:
– Но ведь это ужасно… – Энни подняла на него глаза. – Извини Кит. Но я не могу подвергать тебя…
– Ты тут ни при чем. Это он все устраивает. И для меня это не проблема, я могу с ней справиться. А вот сумеешь ли ты?
Она кивнула:
– Ради тебя – да.
– Ну, вот и хорошо. Так, значит, запомни: ты провела весь вечер у тети Луизы. Держись этого объяснения и не отступай от него ни в коем случае, что бы он ни говорил.
Энни кивнула.
– Ты на чем ездишь? – спросил он.
– «Линкольн-континенталь». Белый.
– Через десять минут.
– Будь осторожен, Кит.
Он вышел, сел в свой «блейзер», помахал ей рукой и тронулся по дороге, что выводила на идущее мимо дома шоссе. Там он свернул в сторону города и проехал еще несколько миль, пока не добрался до первого перекрестка; тут Кит остановился.
Фар позади не было видно, поэтому, немного постояв, он двинулся дальше. Он заметил какой-то полуразвалившийся амбар, выключил фары и свернул с шоссе на проселок, что отходил в сторону амбара – там он загнал свой «блейзер» за груду обвалившихся бревен.
Кит вышел из машины и стал наблюдать за дорогой. Минут через пять он увидел свет фар, приближавшихся с той стороны, где находилась его ферма. Он присел за кустом и стал ждать.
Мимо него на большой скорости пронеслась машина, но он успел разглядеть, что это был светлый «линкольн-континенталь».
Он подождал еще минут десять, потом возвратился к «блейзеру» и поехал домой.
Полной уверенности в том, что Энни в безопасности, у него не было; но если Бакстер станет ее расспрашивать и она будет твердо придерживаться своей версии, то все должно завершиться благополучно.
У него возникло какое-то не понравившееся ему чувство: что все происходящее доставляет ему удовольствие, приятно возбуждает его. А впрочем, что тут особенного? То, что умеешь делать лучше всего, всегда и нравится.
Он ни минуты не сомневался в том, что и Энни этот элемент интриги тоже доставлял максимальное наслаждение. Она и раньше была такой, еще в те времена, когда им приходилось искать малейшую возможность и место, чтобы заняться любовью. Опасность всегда заводила ее, ей нравилась сопряженная с этим романтика, она любила запретные плоды, которые, как известно, всегда слаще.
И тем не менее сегодня он увидел у нее в глазах самый неподдельный страх. Она всегда была смелой, мужественной, дерзкой, готовой идти на риск. Но когда, если тебя поймают, рискуешь не исключением из школы и не тем, что тебя запрут дома, а возможностью оказаться избитым или даже убитым, все удовольствие от риска куда-то испаряется. Кит понял, что ему надо что-то решать, и решать быстро.
Он опять припомнил минувший вечер, их любовь, их последующий разговор в постели и окончательно убедился, что они снова вместе. Каждый из них прожил свою жизнь и очень многое пережил за все эти годы; и теперь вопреки всем обстоятельствам, всем трудностям и преградам они оказались-таки в его прежней спальне, в объятиях друг друга. Тело и душа Кита испытывали удовлетворение, плоть дрожала от приятного возбуждения, сердце пело, он пребывал в радостно-приподнятом настроении. Впервые за долгие недели, даже месяцы Кит Лондри чувствовал себя счастливым и улыбался.
Глава восемнадцатая
Клифф Бакстер приехал на работу с раннего утра и сразу вызвал к себе в кабинет Кевина Уорда.
– Ну, как там вчера вечером все прошло в церкви Святого Джеймса? – поинтересовался он.