му ползанью по пересеченной местности. Вопросы, возражения есть? Нет?! Вот и замечательно!
И Микола начал нас учить. Его объяснения и примеры были настолько просты и понятны, что через неделю, когда группа уже была в полном составе, с нами ползали молодые инструкторы «Валгаллы». Они учились у Миколы. Они учились учить. Всего месяц понадобился группе, чтобы постичь эту тяжкую науку. Через месяц мы прошли полосу за рекордный срок. На следующий день Микола снова выгнал нас на полосу. Партизан изображали молодые инструкторы, которые до этого ползали с нами. В нашу задачу входило в процессе движения бесшумно повязать всех партизан. С задачей мы справились с первого раза.
Через два месяца был выпуск. Из «Валгаллы» мы были выпущены с такими характеристиками, что сразу попали в прямое подчинение к Зимину, а в скобках читалось — к Барону. Нас не «обкатывали» в прифронтовой полосе, не ставили на прикрытие Коваля и его бойцов. Нас сразу загнали в тыл к противнику, где мы совершили свой первый подвиг и обратили на себя внимание не только Барона, но и «широкой общественности».
А сегодня мы крались по следу итальянцев. Крались в пределах прямой видимости. Мы в очередной раз должны доказать и себе, и врагу (и что самое печальное, нашему командованию) свой высокий класс, свою репутацию, свою стоимость, в конце концов.
13
За румынами мы шли уже четыре часа. Двигались они хорошо: темп максимальный, перемещения слажены и бесшумны, систематическая проверка на предмет хвоста и закладка растяжек с сигналками. Но наша школа была лучше, поэтому нас они не замечали, а их сигналки становились нашими трофеями. Следы ведущей пары румын читались отчетливо, а вот мои прохиндеи «следили» редко. В основном для того, чтобы основная группа румын не теряла уверенности, что они все делают правильно.
В очередной раз переждав проверку и пополнив свой арсенал очередным трофеем, мы «потекли» за преследуемыми. Дождь к этому времени уже прекратился, но трава и земля были настолько сырыми, что с расстояния трех метров моих бойцов можно было принять за кучи грязи — так мы вывозились. Андрюха показал, что позади нас есть движение. Я жестом приказал ему остаться и встретить гостя. Скорее всего, нас нагонял Петюня. И действительно, через десять минут нашу троицу пополнил радист. Он отчитался, что за нами все чисто, и поинтересовался «планами на будущее». Как и прежде, я скомандовал: «Преследовать».
Показалась огромная поляна, местами поросшая молодым хвойником. Идущий впереди Макс подал сигнал остановиться. Все замерли. Он перевернулся на спину и, отыскав меня взглядом, позвал к себе. Добравшись до Макса, я кивком головы поинтересовался причиной остановки. Мое удивление было вызвано в большей степени тем, что румыны или итальянцы, в общем преследуемые, уже в полном составе крались по поляне. «Засада», — жестом показал Макс. «Чья?» — спросил я жестом. Макс вместо ответа пожал плечами, показывая, что не знает.
— Макс, — очень тихим шепотом поинтересовался я, — где засада?
— На поляне.
— Чья?
— Не знаю, но она точно есть.
— С чего ты взял?
— На поляне что-то неправильное!
— Хорошее объяснение. Румыны делали паузу, прежде чем выйти на нее?
— Нет, прут как носороги.
— Так что тебе не нравится?
— Она слишком подозрительная, — «порадовал» меня переводяга очередным железным аргументом.
— Подозрительная, говоришь, — пробормотал я и начал рассматривать «неправильную» поляну.
С первого взгляда, поляна была самая обычная. Со второго — тоже. А с третьего появилось ощущение, что на меня кто-то смотрит. И смотрит именно с поляны.
— На нас кто-то смотрит, — прошептал я Максу.
— Точно! — радостно согласился он. — А я понять не мог, что меня тормозит. А кто смотрит?
— Вопрос на десять баллов! Лучше давай прикинем, откуда смотрят!
Макс очередной раз уставился на «нехорошую» поляну. Я тоже. В голове побежали цепочки мыслей: «Предположим, я солдат. Мне нужно найти и, допустим, уничтожить некую группу хорошо подготовленных спецов. Я знаю или вычислил их маршрут и нашел удобное для засады место. Как бы я выставил засаду? Микола и Коваль учили ставить засаду в два кольца. Внешнее осуществляет наблюдение и прикрытие, внутреннее уничтожает или захватывает. Поляна большая и местами очень открытая. Молодая хвойная поросль растет крайне редко. И одно из этих мест как раз на маршруте румын. Там бы я обязательно кого-нибудь посадил из внутреннего кольца. Но румыны тоже не вчера воевать начали и гарантированно обойдут это место по безопасной дуге. И именно на этой дуге я или Коваль на них бы и напали. Или расстреляли. Просчитать месторасположение бойцов внутреннего круга я не смогу. А с внешним можно попробовать. Те, кто осуществляет прикрытие, должны иметь обзор во все стороны. Следовательно, по их лежкам попробуем их просчитать».
— Макс, ищи внешнее кольцо, — подсказал я.
— Легко сказать, — пробубнил он. — С какого места искать?
— Где бы ты залег?
— В хвойнике.
— Я тебе про внешнее говорю, чучело.
Макс минуту разглядывал поляну, а потом сообщил результат:
— Обрубок чего-то лиственного на час видишь?
— Да.
— Вот там бы я точно залег. Обзор во все стороны, а торчащие корни позволяют крутить головой, не засвечивая позицию.
— Молодец, — похвалил я его.
— Взять с полки пирожок? — поддакнул он мне одной из моих любимых присказок.
— Можешь даже два. Если румыны пройдут чисто, берешь Андрюху и проверяете это деревце. А я с Петькой пощупаю еще пару мест, которые очень мне не нравятся. Макс, «щупать» из леса и с глушителем. Понял? Ждем.
Но ждать нам не пришлось. Румыны, которые почему-то двигались пятиугольником (в середине шли трое), как раз обходили по широкой дуге тот заманчивый хвойник. И когда они начали возвращаться на прямую, произошло нечто!!! Возле каждого из егерей вынырнуло по два человека. Вынырнули из земли. Вынырнули и скрутили всех. На захват восьми хорошо обученных егерей ушло три секунды. Ни единого выстрела, ни единого вскрика.
— Это кто был? — ошарашенно поинтересовался Макс.
— Не суетись. Скоро узнаем.
Я повернулся к Андрюхе и Петюне, лежащих в десяти метрах позади нас. Жестом обозначил «готовность к бою» и наш любимый сигнал «готовность к радостному и храброму бегству». Бежать и воевать, к счастью, не пришлось. В том месте, где были захвачены румыны, материализовался боец внушительной комплекции. Он посмотрел на заросли молодняка, а потом, повернувшись в нашу сторону, начал звать кого-то, махая рукой. Я уже собрался приступать к храброму отступлению, когда Макс зашептал:
— Коваль, сука! Командир, это Коваль!
Я отобрал у Макса бинокль. Действительно, в нашу сторону, не спеша, брел Леха с крайне довольной рожей лица.
— Чего разлеглись? — обратился я к своим. — Пошли сдаваться!
Как только мы вышли на поляну, из своих укрытий начали выбираться бойцы Коваля. Те, кто был рядом с нами, подбегали, здоровались, обнимались и бежали к захваченным румынам.
— Здравствуй, Бармалеище, — крепко обнял меня Леха. — Ты даже не представляешь, как я рад, что ты живой!
— Привет, Леха, — ответил я. — А уж я-то как рад!!! Кстати, где мои прохиндеи?
— Ты про которых? — с усмешкой спросил Коваль. — Про утренних или про дневных?
— Для начала, где Марся и компания?
— Вон там, — он показал рукой в хвойник, — сидят.
— А Ильдар и Мамелюк?
— На той стороне поляны.
— Замечательно! А теперь рассказывай.
Коваль ухмыльнулся и ответил:
— Сейчас в лес свалим — и расскажу. Принимай командование над своими головорезами.
— Как будто ты до этого нами командовал! — вылез из кустов Марсель.
— Марся, заглохни. Помогай парням и рысью на ту сторону поляны.
— Зачем им помогать? — удивился он. — Они сами все без нас сделали.
Через три минуты спецгруппа «Урал» успешно собралась воедино и совместно со спецгруппой «Закат» залегла в лесу.
— Леха, среди пойманных тобою румын Роджер есть?
— Среди пойманных мною румын румын нет. Среди них одни итальянцы.
— А Роджер?
— И Роджер.
— А ну явите мне его немедля, а то гневаться буду, — заверещал я противным голосом.
— Слушаюсь, ваше высочество, — склонился в шутливом поклоне Леха. — Пошли, познакомлю тебя с легендой итальянской разведки.
Под охраной четырех Лехиных бойцов лежали лицом вниз восемь человек. Семеро были в форме румынских егерей, а восьмой — без нее. Точнее, он был вообще без одежды, не считая ручных и ножных кандалов и кляпа во рту. Коваль подошел к раздетому человеку и перевернул его на спину.
— А кто это у нас тут такой волосатенький лежит? — голосом, полным умиления, обратился я к пленному.
Легенда итальянской разведки представляла собой полненького мужичка небольшого роста, с кучерявой головой и повышенной шерстистостью на теле. У него были густые, «брежневские» брови, глубоко посаженные глаза, очень курносый нос и тонкие губы. «Легенда» имела вид крайне жалкий, была перемазана грязью и, судя по «гусиной» коже, уже начала замерзать от лежаний на сырой земле.
— Бонжорно, синьор Луиджи, — блеснул я знанием итальянского языка. — Как же ты мне надоел за прошедшие сутки, мафиози долбаный!
— Санек, — Марся тоже подошел посмотреть на «легенду», — ты думаешь, он тебя понимает?
— Не переживай, Марся, — успокоил его Коваль, — он замечательно говорит и пишет по-русски.
— А раздели вы его на кой? Еще простудится, лаять не сможет? — поинтересовался Марсель.
— Так у него в одежде маячки могут быть. Вот и подстраховываемся.
— А если он его проглотил? Или он вживлен? — не сдавался Марся.
— Чистый он. Проверили, — успокоил Коваль.
— Вы его голым потащите?
— Не переживай, гуманист. Оденем. Парни сейчас снарягу в порядок приведут. И оденем.
— А рот на кой заткнули?
— Вот, сразу видно, что вы, «Уральцы», тати и душегубы. Вам бы только взрывать и убивать. А у нас специализация тонкая, ювелирная, я бы сказал: найти, аккуратно спеленать и целым и невредимым дотащить до заказчика. Шарик в пасть ему засунули, чтобы он себе язык не откусил и не помер от потери крови. Эх ты, салага. Учишь вас, учишь. А толку?!