— Планшет у меня служебный, он для работы нужен. А мобильник — просто звонить. Какие тебе нужны навороты?
— Ну, хотя бы экран побольше и выход в сеть.
— Если в сеть, то у нас обычно со стационарных компьютеров. Как-то так прижилось. И зачем мне в сети торчать, если я, например, гуляю?
Подъехала машина — «фольксваген», к удивлению Алексея. Впрочем, и среди припаркованного поблизости транспорта иномарок хватало, хотя они были всё-таки в меньшинстве.
— Сядешь со мной сзади? — спросила Анна.
— Окей.
Залезая в машину, он вновь почувствовал головокружение. Поморщился и вцепился в спинку впередистоящего кресла.
— Чего ты, Лёша?
— Да мне вкололи фигню какую-то. Предупредили, что будет слегка колбасить и в сон клонить…
— Потерпи, пройдёт.
Автомобиль обогнул скруглённое здание института и повернул на юг. На фоне предзакатного неба Алексей увидел билборд — панорама Москвы с Кремлём и воздушный шар, стилизованный под футбольный мяч. Подпись гласила: «СССР-2008. Чемпионат Европы. Сыграем?»
Глава 22
— У вас этот чемпионат в России проходит? Ну, я имею в виду, в Союзе?
— Ага, — подтвердила Анна. — Реклама сейчас — на каждом шагу буквально. Лезет в глаза. Билборды, буклеты всякие, ролики по ТВ. Ещё и поэтому я, наверно, подумала про турнир, когда писала тебе письмо.
— И с нашим прыжком сегодняшним тоже стало понятнее. Мы из метро собирались выйти к футбольному стадиону. Получилось иначе, но близко к теме. Ваш институт отдалённо смахивает на стадион, и картинка с футболом — рядом…
Закончилась каштановая аллея, вдоль которой их вёз «фольксваген». Дорога вырвалась за городскую черту. Многоэтажки уступили место коттеджам из красного кирпича и розоватого туфа.
Справа воздвиглась Змейка. Её зелёная шкура, чуть потемневшая на закате, была нетронута — никаких обглоданных участков на склоне. Карьер отсутствовал.
Именно этот штрих окончательно доконал Алексея. Ощущение ирреальности захлестнуло его, накрыло, обволокло дурманящей пеленой. Анна, следя за ним, сказала сочувственно:
— У тебя, наверно, два фактора друг на друга накладываются — последствия укола и дезориентация от прыжка.
— Угу. Не пойму, то ли бодрствую, то ли сплю. Надо лишний раз не моргать, чтобы всё это не развеялось…
Он отключился-таки на несколько минут, провалился в дрёму. Анна коснулась его плеча, и он услышал, будто сквозь вату:
— Лёша, приехали.
Почти ничего не воспринимая вокруг, он вылез из машины и вместе с Анной доковылял до подъезда. Она вела его за руку, а он старался не спотыкаться. Они поднялись на лифте, вошли в квартиру.
— Мы дома, Лёша. Вот здесь приляг.
Едва он почувствовал подушку под головой, реальность померкла вновь.
Он ухнул в водоворот из картинок-кадров, которые мельтешили без перерыва, выхватывая из памяти моменты последних дней. Миллиардер вещал, сидя за столом, дружинник требовал кью-ар-код, Вадим выходил к калитке, «призрак» доставал пистолет и спускал курок, белый микроавтобус с тонированными стёклами визжал тормозами, а минводский вокзал выцветал, утрачивал краски.
Раз за разом всё это повторялось, будто проектор прокручивал закольцованную архивную плёнку. Лишь иногда Алексей возвращался в явь и цеплялся взглядом за фосфоресцирующие цифры на дисплее электронных часов, которые стояли на тумбочке. Цифры равнодушно сменялись, отсекая очередной кусок летней ночи, а затем возобновлялся «киносеанс».
Только после полуночи это наконец прекратилось, и он забылся сном без картинок и сновидений.
Разбудил его запах кофе. Алексей спустил ноги на пол, прислушиваясь к себе. Ощущалась некоторая слабость, но голова была вполне ясной. Он, кажется, без потерь продрался из пятницы в социалистическую субботу.
Солнечные лучи пронизывали комнату наискось, высвечивая тиснёный, едва заметный узор на белых обоях. На противоположной стене был плоский телеэкран, под ним — музыкальный центр с колонками. Ещё в комнате имелся книжный стеллаж, огромный и заполненный до отказа.
— Как ты? — спросила Анна, появляясь в дверном проёме. — Я беспокоилась, даже позвонила нашей медичке из института, но она сказала — ничего страшного, отоспишься и будешь как огурец.
— Ну, вроде так и есть.
— Тогда пошли завтракать.
Пока она разливала кофе, он вышел на веранду. Забавно, но дом стоял недалеко от иняза, на северо-восточной окраине Пятигорска. Квартира была примерно на пятнадцатом этаже, и вид впечатлял. Напротив раскинул склоны Машук — приплюснутый ярко-зелёный конус. Над ним чуть справа сияло солнце. А вдалеке на юге, ещё правее, белел Кавказский хребет на фоне синего неба.
— Красиво, правда? — Анна вышла из кухни, остановилась рядом.
— Молча завидую.
— Мы в вашей реальности проезжали мимо этого дома, помнишь? Когда на такси отсюда в Минводы. Но там он совсем другой. Не то чтобы прям унылый, но какой-то очень уж блочный, если можно так выразиться.
— А чего не сказала сразу, ещё тогда? Было бы интересно.
— Я как раз собиралась, но ты новости начал слушать. А вообще, было очень странно, даже чуть жутковато. Поэтому я в тот раз сюда не рвалась и тему не поднимала.
— Значит, что получается? — задумался Алексей. — Мы с тобой прямые соседи. Я здесь учился, ты здесь живёшь. Мы в какой-то момент могли оказаться на расстоянии вытянутой руки друг от друга, если географически. Но в разных реальностях…
— Тоже об этом думала.
Они ещё с полминуты смотрели на улицу и Машук, потом Анна вздохнула и потянула его на кухню:
— Пойдём, а то кофе стынет. Я, между прочим, уже за хлебом сходила.
— Да ладно? Шустрая ты девица. Амазонка-добытчица.
— Не перетрудилась, не бойся. Пекарня тут — рядом с домом.
Намазывая джем на свежую булку, Алексей усмехнулся:
— Как-то аж непривычно — не надо больше никуда ехать, метаться по всей округе. От нас уже ничего не зависит. Или тебя и сегодня требуют в институт?
— Нет, только попросили не выключать телефон. А так — они теперь сами. Во всяком случае, те, которые с высшим допуском. Выходные у них, естественно, отменились. И Дмитрий Юрьевич на работе, и Валентин.
Запиликал её мобильник, лежавший на подоконнике.
— Блин, накаркали, — пробурчал Алексей.
— Пока ещё нет, — сказала она, взяв трубку. — Это всего лишь Настя… Алло, Настюш! Да, проснулись уже, пьём кофе…
Обменявшись с подружкой ещё несколькими фразами, Анна нажала кнопку отбоя и рассмеялась:
— Она там, бедная, вся уже извелась. Замучило любопытство. Ультимативно требует предъявить ухажёра для внимательного и вдумчивого ознакомления. И она не отстанет, сразу предупреждаю.
— Да, у вас тут сурово, я уже понял.
— Предлагает сегодня гулять втроём. По-моему, идея хорошая. Мне тоже хочется всё тебе показать, провести экскурсию.
— Уговорили, — царственно сказал Алексей. — Развлекайте гостя.
— Будем стараться, ваше величество. Через час она из Минвод подъедет на электричке. Встретим на станции.
Пока Анна прибиралась на кухне, он прошёлся по комнатам — их насчитывалось четыре. Мебели — самый минимум, никаких шифоньеров-монстров или сервантов. Простор, много света и мягко-непритязательный, домашний хай-тек.
Он взял телепульт, включил настенный экран. Сменил, почти не задерживаясь, несколько каналов подряд — документальный фильм про зверей в саванне (антилопы теснятся у водопоя), блиц-викторина на эрудицию («Какой из океанов — самый солёный?»), спортивная трансляция (гоночные болиды вписываются в крутой поворот), 3D-мультфильм про Снегурочку. И отыскал-таки новостную программу.
— Орбитальный транзитный комплекс, — сказала репортёрша в комбинезоне, парящая в невесомости, — пополнился сегодня новым грузовым терминалом. Ввод в эксплуатацию состоялся по графику. Как подчеркнули в совместном коммюнике руководители стран, входящих в Международный лунный консорциум, расширение транспортной инфраструктуры давно назрело. Оно продиктовано растущим объёмом грузоперевозок в пределах ближнего Внеземелья…
Волосы журналистки, собранные в хвост, колыхались над её головой. Слева он неё был круглый иллюминатор. За ним виднелся лазоревый бок Земли, на фоне которого висела сложносоставная конструкция, похожая не то на опору ЛЭП, не то на инсталляцию из решёток для гриля.
— Лунная программа вступила в фазу, когда транспортировка ресурсов становится экономически выгодной. Себестоимость добычи и перевозок за последние годы заметно снизилась.
Репортёрша чуть повернулась, и в кадр аккуратно вплыл белобрысый тип лет тридцати пяти. Это, как подсказывал титр, был замглавы департамента по логистике в составе консорциума.
— Как вы знаете, — сказал он, — многие полезные ископаемые, которые добываются на Луне, там же и применяются. Они идут на строительные и инженерные нужды. Но есть ресурсы, которые мы активно вывозим. Редкоземельные металлы, например, или платиноиды. И, конечно, наш гвоздь программы — изотоп гелия, добываемый в процессе переработки лунного грунта. Перерабатывающие установки недавно вышли на запланированную мощность. Проект, естественно, очень сложный технически и чрезвычайно затратный. Но расходы окупятся, как показывают прогнозы.
— Напомню, — вновь затараторила журналистка, — упомянутый изотоп используется в качестве топлива для термоядерных установок, которые сейчас встраиваются в систему энергоснабжения на Земле. Такие реакторы — уже не эксперимент, а полноценная отрасль, доля которой в энергетическом балансе планеты будет расти, по мнению аналитиков, рекордными темпами…
Анна появилась из кухни, вслушалась в репортёрскую скороговорку и хмыкнула:
— Снова про термояд? Любимая тема.
— Да, ты уже как-то говорила… Но я не могу понять, почему у вас всё настолько иначе? Слишком уж большие различия, если сравнивать с нами. И на глобальном уровне, и на местном. Вчера я толком задуматься не успел, башка была забита другим. А сейчас вот смотрю, прикидываю…