– Ты забыл снять ботинки, – не поворачиваясь, как-то безразлично заметила Юлька.
Я обнаружил, что здоровенные протекторы из искусственного каучука пачкают грязью лоскутные половики бабушки Вали.
– Черт! Я сейчас.
– Не утруждайся.
– То есть?
Только сейчас я заметил, каким отстраненным было ее лицо. Словно кто-то умер. И этот «кто-то» – я.
– Что случилось, Юль?
– Что случилось? – переспросила она, наконец посмотрев на меня. В этом взгляде я прочел катастрофу. – Настя порезала руку. Несла стакан на кухню и задела об косяк. Стакан вдребезги, а у нее порез через все запястье. Я бросилась искать йод, но у нас в доме не было йода!
– Так это случилось у нас дома?
– Йода в доме не было, – повторила она. – И бабушка Нюра посоветовала прижечь ранку спиртом. Рану было нужно продезинфицировать, потому что нам предстояло идти очень далеко. И я полезла в буфет…
Я обессиленно накрыл ладонью глаза.
– Знаешь, что произошло, когда я достала бутылку, чтобы продезинфицировать рану твоей дочери? В бутылке оказалась вода. Вода, Валера! Только не говори опять, что это не то, о чем я думаю. Я больше ни слова не хочу слышать твоих оправданий, ни слова. Все, что ты мог объяснить, ты уже сделал, когда высасывал до дна бутылку и наливал вместо нее водопроводную воду. Это красноречивее всех слов, которые ты наговорил за наши двенадцать лет!
– Юля…
Сердито посмотрев на меня, она отрезала любое продолжение фразы.
– Весь остаток дня и все сегодняшнее утро я думала. И я приняла решение. Я от тебя ухожу. Забираю Настю и ухожу.
– Нет! – вырвалось у меня.
– Да! И никакие твои уговоры, уверения, обещания – вообще ничто в этом мире не способно меня остановить. Я не хочу, чтобы Настенька помнила из своего детства лишь то, как папа каждый вечер приходил домой на бровях. А она хорошо в этом разбирается, поверь. Какой ты пьяный, какой трезвый – в этом она разбирается, к сожалению, лучше меня. Ты станешь встречаться с ней по воскресеньям, и тогда мысль о предстоящем свидании будет держать тебя в тонусе. Но жить с тобой, ожидать, когда ты снова сорвешься, – я больше так не могу.
– Юля…
– Я больше так не могу, – сосредоточенно произнесла она. – Оставь нас.
Больше всего меня напугало спокойствие, с которым она произнесла последнюю фразу. Мне стало бы легче, если бы она сорвалась и закричала. Но речь Юльки была сдержанной, чуточку отстраненной. Она действительно уже приняла решение. И от моего присутствия ничего не зависело, только возможность быть поставленным в известность.
Если бы меня ударили ножом в спину – я ощутил бы меньшую боль, чем когда Юлька произнесла: «Оставь нас». Я не хотел их оставлять. Они были моими бриллиантами. Стержнем, на котором держалась моя бестолковая жизнь. И теперь, когда этот стержень вырвали, моя жизнь рухнет.
Без них мне не будет счастья.
Обдумывая эти мысли, я случайно посмотрел в окно. Куры куда-то исчезли, оставив после себя исклеванную землю и цепочки следов-трезубцев. Посреди двора у изгороди застыла моя дочь. Она насмешливо смотрела на меня, концы губ широко разъехались в нечеловеческой улыбке, в глазах играла издевка. На какой-то миг мне показалось, что вместо Настеньки я вижу злобного уродливого карлика.
Пальцы по уже выработанной привычке скользнули по лбу. Шапочки из фольги на мне, естественно, не было.
Существо во дворе мне подмигнуло. Я обнаружил, что на правом запястье девочки отсутствует бинт, а вокруг ног натоптаны чужие следы. Не маленькие сандалии Насти, не мои протекторы, не Юлькины туфли. Гладкие следы с узкой пяткой без всякого рисунка. Я прекрасно знал эти отметины, поскольку вчера вечером ими была истоптана половина территории спецхранилища.
Забыв о Юльке, которая продолжала что-то говорить, я перемахнул через подоконник и приземлился на клумбу с хризантемами. Спустя секунду я был у ограды.
– Валера! – закричала позади Юлька, вспугнув стаю ворон, сидевших на электрических проводах. Они поднялись в воздух с хриплым карканьем, навеявшим воспоминания о смехе пришельцев. – Не трогай ее, Валера! Что ты делаешь?!!
Юлькин крик перешел в визг, когда я схватил карлика за горло и, подняв в воздух, резко придавил к столбу, пошатнувшемуся от удара вместе со всей оградой. Гнев наполнил мои руки невиданной силой. Зажатый в них карлик хрипел и извивался, словно гадюка.
– Ты один из них, я не ошибся?
Мне в лицо прозвучал хриплый смех, слившийся с вороньим карканьем. Прижатый к столбу уродец заливался от смеха.
– Что вы сделали с моей дочерью?
– Уйми свой гнев и прояви благоразумие, земляк, – произнес карлик высоким мерзким голосом. – Эмоциями делу не поможешь. Мы должны не спеша все обсудить и прийти к взвешенному решению. Первое, что тебе следует сделать, – отпустить меня.
– Первое, что я сделаю, – это откручу твою голову! – прорычал я.
– Ты не причинишь мне вреда. Твоя дочь у нас.
В голове эхом прогремело: «…Твоя дочь у нас!..».
– Настя! – позвал я. – Настя-а! Где ты?
На зов никто не откликнулся. Двор словно вымер.
– Ты напрасно теряешь время, – заметил карлик.
Когда они успели? Ведь только что я видел Настю, только что разговаривал с ней. Это была моя дочь, а не пришелец под личиной ребенка. Они схватили ее только что, пока я заходил в дом и разговаривал с Юлькой. Это значит, что похитители не могли далеко уйти.
Я быстро оглядел окрестности. На окраине леса, метрах в тридцати от нас, мелькнуло пятно. Лимонное платье, окруженное скользкими серыми тенями, которые волокли его в чащу…
– У нас к тебе деловое предложение, человек, – тараторил пришелец, зажатый у меня в кулаке. – Ты получишь свою дочь, когда… а-а-а-а-ах-хр!!!
Я разжал пальцы, и карлик упал, сжимая рукой рассеченное горло и захлебываясь своей вонючей кровью. Не складывая светящийся нож, я перепрыгнул через околицу и что есть мочи помчался к лесу.
Лимонное платье мелькало среди деревьев. Прищурившись, я увидел фигуру пришельца, который тащил девочку на себе, перевалив через плечо головой вниз. От вида ее безвольно болтающихся рук у меня перехватило в груди. Настя была без сознания. Чтобы не кусалась и не брыкалась, они использовали против нее какое-то психотропное средство. Психотропное средство против маленькой девочки, которая была настолько послушной, что ей даже в голову не могло прийти кусаться и брыкаться! Но серые ублюдки обошлись с ней как с себе равной. Я был готов порвать их.
Через маленькое поле, разделявшее лес и деревню Пеньки, я несся во всю прыть. Высокая трава хлестала по коленям, легкие ритмично раздувались, взгляд ни на секунду не отпускал то исчезавшее, то появлявшееся лимонное пятно. На пути оказалась яма. Я перемахнул ее одним прыжком. Полуповаленный ствол на опушке тоже не стал преградой. Скользнув под ним, я вломился в сушняк, которым начинался лес.
Бурный хруст веток привлек внимание похитителей. Они оглянулись. От тащившего Настю пришельца отделились две тени и двинулись мне наперерез. В сумраке чащи я видел недобро поблескивавшие глаза.
Не знаю, было ли у них какое-нибудь оружие, – в тот момент мне было наплевать. Не сбрасывая скорости, я прыгнул на узкоголового атлета, преградившего путь, и он отлетел, словно кегля в боулинге, от удара пяткой. Второй, издавая рассерженный храп, попытался вцепиться мне в куртку. Я сжал лягушачье запястье и резким броском швырнул урода на крепкий кряжистый ствол. Пронзительно хрустнула кость. Пришелец безвольно сполз на землю. Что с ним было дальше, я уже не видел.
Все мое внимание занимала Настя.
Желтое пятно маячило метрах в пятнадцати, и я рванулся к нему, оставив за спиной две корчившиеся стонавшие фигуры. Шанс догнать главного похитителя у меня был. Я бежал налегке, а пришелец тащил двадцать восемь килограммов груза, так что преимущество оставалось за мной. Воспользоваться ускорителем он не мог. В лесу, где на пути к конечной цели встанут три-четыре крепких ствола, это устройство может оказаться даже опасным. Так что шанс догнать пришельца был. Единственное, чего я не знал: как долго будет продолжаться погоня? Куда он тащит Настю? Где конечная остановка?
Это выяснилось более чем скоро.
Сначала воздух между деревьями прорезал длинный клокочущий гул, идущий с неба. Потом я обнаружил впереди в сотне метров залитую солнцем поляну, над которой висело блюдце. Окруженные хвоей борта мягко отливали серебром. Вот куда рвался мой подопечный! Если он успеет к НЛО раньше меня, все пропало. Я не должен позволить ему добраться до поляны! Я должен успеть туда раньше!
Счастье мне улыбнулось.
Путь пришельцу преградил глубокий овраг с крутыми откосами и заболоченным дном в камышах. Побоявшись спускаться вниз, похититель стал огибать препятствие по сыпучему краю с торчащими из него корнями.
Я же ринулся напрямик.
Совершив головокружительный прыжок с обрыва, я приземлился на песчаный откос. Каблуки заскользили. Не удержавшись, я перелетел через голову и съехал на заду в пахнущую тиной воду. Заболоченный участок с камышами промелькнул подо мной, словно его не было, только брызги стояли столбом да брюки вымокли до мошонки. На противоположный склон я вскарабкался по длинному свешивающемуся корню. Форсирование препятствия прошло стремительно, и на другом краю оврага я очутился первым.
Когда перед пришельцем вырос большой, тяжело дышавший и разгневанный человек, он вздрогнул, затрясся и попятился. Наткнулся спиной на ствол, отчего не удержал Настю: ее тельце соскользнуло с плеча и повалилось в папоротники.
Тремя гулливеровскими шагами я оказался возле него, придавил к дереву и начал бить. Зло, сильно, методично. Большие глаза потухли после первого же удара. Крупный затылок ударялся о ствол, сдирая кору, оставляя на нем мазки крови и кусочки кожи.
Костяшки кулака были разбиты, но я не закончил работу, пока узкая физиономия пришельца не стала напоминать отбивную. Только тогда пальцы разжались, и чебурашка безвольно повалился в папоротники.