Когда я приматывал к плечу ватно-марлевую подушечку, останавливая кровотечение, шум телевизора в гостиной прервался. Я завершил перевязку, затянул концы бинта тугим узлом, вошел в комнату.
На экране вместо «белого шума» появилась статичная картинка с текстом. На синем фоне белел текст информационного сообщения. Я подошел ближе, чтобы прочесть его. Текст гласил:
«Уважаемые телезрители, внимание! Трансляция телепередач прервана в связи с предстоящим чрезвычайным обращением президента Российской Федерации к народу. Оставайтесь у телеэкранов!»
Держась за покалеченное плечо, я отрешенно глядел на экран. Сообщение выглядело издевательским хотя бы потому, что «внимание» было написано через «е», а «телезрители» и «телеэкраны», как «тилезрители» и «тилеэкраны». Черти безграмотные.
Не сомневаюсь, что этот текст с некоторыми вариациями сейчас передают все телекомпании мира. Меняются только языки, названия стран, должности правителей, но суть остается той же. Отличный способ привлечь к телевизорам самую широкую аудиторию. И хуже всего, что некому предупредить людей об опасности, нет свободных вещающих источников, через которые можно это сделать. Все телеканалы, все радиостанции, вся связь находится под контролем чебурашек.
Они готовы показать людям золотой свет.
Пришельцы уверены, что пирамидка уже у них.
Стадион окутывал вечерний сумрак. На небе не было ни луны, ни звезд. Пришельцы могли незаметно появиться с любой стороны.
Я, с бластером, залег в высокой траве у основания железной, почерневшей от коррозии прожекторной вышки. Мне не хотелось встречать гостей из космоса на середине футбольного поля, где одинокую фигуру видно отовсюду даже в сумраке. Пусть появятся первыми, а я посмотрю, сколько их, как вооружены, привезли ли Настю. Плана у меня не было. Действовать придется по ситуации.
Долго ждать не пришлось. Сперва я увидел в небе короткую вспышку, явившую на темном своде одинокую звезду. Звезда стала быстро расти и вытягиваться, обретая форму сигары. Зашелестели листья берез, в лицо дохнуло теплым ветром. И на середину футбольного поля с приглушенным свистом опустилась вытянутая капсула с ребристыми светящимися бортами.
Лежа на здоровом левом плече, я направил раструб оружия в центр летательного аппарата. Я вовсе не собирался рвать его выстрелом, по бою на спецхране помню, что плазма такой борт не берет. Но всегда следует держаться настороже – неизвестно, какая тварь выползет изнутри.
Время шло. Из недр аппарата доносилось едва слышимое гудение. После быстрого спуска из холодных слоев атмосферы от обшивки поднимался пар. Лежа на боку, я изнывал от нетерпения.
– Ну давайте, черти, покажитесь!
Наконец, часть борта «сигары» открылась и на газон футбольного поля из проема упал четырехугольник мягкого желтого света. Вот оно! Я поудобнее обхватил чужеродную рукоять. Правая рука до локтя была примотана бинтом к туловищу, но держать рукоять и дернуть указательным пальцем за спусковую скобу – на это я был способен. Прицелиться вот нельзя, но пальнуть от бедра вполне можно, расстояние небольшое.
В неловкой напряженной позе я пролежал минут пять, терпеливо ожидая, когда из раскрывшегося люка кто-нибудь появится. В итоге отлежал все плечо, но парламентеров не дождался. «Сигара» тихонько стояла в центральном круге футбольного поля, люк был открыт и пуст.
Опираясь на бластер, я поднялся. Немного постоял в задумчивости, потом перешагнул через два ряда скамеек и ограждение поля. Держа оружие возле бедра и борясь со жгучим желанием закурить, двинулся к аппарату.
Махина медленно приближалась. На металлизированной обшивке отражались частокол темных берез, далекие огни Коровьина и моя скособоченная перевязками фигура. Внутри открытого люка я разглядел две ступеньки, перильца, насечки на полу. И никакой засады, никаких затаившихся чебурашек с озлобленными лицами и бластерами на изготовку.
Возле люка я остановился.
– Эй, есть кто-нибудь?? – крикнул я внутрь.
Ответом было только гудение аппарата и пощелкивание каких-то устройств. Я проверил, на месте ли пирамидка (на месте, в застегнутом на пуговицу кармане), и поднялся по ступеням.
Салон «сигары» оказался светлым, небольшим, с низким потолком, выполненным под среднестатистический рост чебурашек. Едва я преодолел последнюю ступень, как ткнулся об него макушкой. Удар вышел несильным, да и поверхность была выполнена из мягкого материала. Однако салону это стоило ядреной фразы, емко выражающей мое отношение к устройствам пришельцев и вообще ко всей их инопланетной банде.
Аппарат был не настолько велик, чтобы в нем кто-то прятался. Кабина с единственным креслом перед широким экраном и салон метра три, оканчивающийся глухой стенкой. Все. Никаких дверей, тайников или скрытых ниш, в которых могла затаиться засада. И уж тем более на борту не было Насти.
Пришельцы отправили мне пустышку.
Я сделал два шага и оказался в кабине пилота. На большом экране виднелся стадион, чьи контуры с трудом проглядывались в синем вечернем сумраке. Кристаллы управления на пульте мягко мерцали. В провале между ними светился овальный дисплей с мигающей надписью на русском:
«СЯДЬ В КРЕСЛО».
Я оценивающе посмотрел на стеганые подушки в форме человеческой фигуры, смонтированные на тонком стержне, торчащем из пола. Можно ли доверить свой зад этой конструкции? Кресло было небольшим, словно для подростка, и не выглядело надежным. На всякий случай я потыкал его прикладом, проверяя, нет ли где подвоха. Вроде крепкое. Я осторожно сел.
Стоило откинуться на спинку, как она вытянулась и приняла изгиб позвоночника, сиденье расширилось до размеров моей пятой точки, в шею уперся удобный подголовник. Откуда-то сбоку выехали две планки, обхватили плечи и живот, намертво пристегнув меня к конструкции. Прозвучал сигнал, похожий на блеяние овцы, и из невидимых динамиков раздался женский голос:
– На борту спускаемого аппарата вы находитесь в единственном числе.
– Где моя дочь?
Голос не отреагировал на вопрос, и я понял, что слышу запись.
– Для герметизации погрузочного люка вам необходимо опустить вниз малиновый цвет. На панели управления он находится слева.
Я бросил взгляд в указанную сторону. Малиновый кристалл контрастно выделялся на фоне голубого льда других кристаллов.
– Для активации системы пилотирования необходимо поставить пирамидку на светящееся поле.
Ярко-желтый мерцающий прямоугольник находился прямо передо мной. Все правильно, если я принес фальшивку, самолетик никуда не полетит.
– Специальное покрытие аппарата позволяет ему оставаться невидимым для земных радаров. В течение тридцати минут аппарат доставит вас на борт базового корабля, где произойдет процедура обмена артефакта на малолетнее существо женского пола. Данный способ выбран как крайняя мера предосторожности на случай непредвиденных действий с вашей стороны…
Суки!
– …после процедуры обмена вы будете возвращены на поверхность планеты на том же судне. Предупреждаем, что любые отклонения от указанного плана угрожают срывом всей процедуры и могут иметь жестокие последствия. Желаем приятного полета!
Женский голос повторил объявление еще раз и захлебнулся в недрах невидимых динамиков.
Я нервно потер виски.
Меня вынуждали доставить пирамидку на борт «матки». Туда, откуда артефакт несет максимальную угрозу для жителей Земли. В самое вражье логово. При этом никто не дает гарантии, что взамен я получу Настю и беспрепятственно вернусь назад. Но альтернативы у меня не было.
Я тронул малиновый кристалл. Легкого нажатия оказалось достаточно, чтобы он опустился вровень с остальными. Спустя секунду позади лязгнуло, зашипело, загудело. Я вывернул голову, насколько позволяли планки безопасности кресла. Посадочный люк закрылся.
Теперь очередь пирамидки.
Отстегнув пуговицу, я извлек ее из внутреннего кармана и, вздохнув, поставил на желтый прямоугольник. Поверхность поля озарилась бледной вспышкой. Из скрытых динамиков раздался удовлетворенный перезвон. Гул, идущий из-под днища, сделался сильнее. Тело стало наливаться тяжестью.
Я забрал пирамидку с пульта и запихнул в карман брюк. Включенную систему пилотирования это не остановило. Темные контуры стадиона на экране поплыли вниз. Мое путешествие в космос началось.
Глава 17Великий и ужасный
Стадион быстро остался внизу. Следом вниз ушла и березовая роща. Подо мной поблескивала и извивалась лента реки, зажатая между могучими хвойными массивами. Коровьино лежало чуть правее и светилось скупыми огнями. А потом эти окрестности слились воедино и растаяли в вечернем сумраке, словно их никогда не существовало. Словно связанный с ними кусочек моей жизни являлся большим красочным сном.
Меня окружили плотные облака. Мы быстро прошли сквозь них, и взгляду открылось черное небо, усыпанное звездами и созвездиями. Аппарат, не прекращая подъема, изменил курс, и на экран въехала Луна, наполовину накрытая земной тенью.
Из-за окружающей темноты я пропустил момент, когда мы вышли в открытый космос. Только созвездия стали чуть ярче, а Луна увеличилась на незаметный процент. Полет был легким и плавным – ни перегрузок, ни невесомости. Казалось, аппарат скользит по космосу словно призрак. Если на секундочку забыть о мерцающей панели, о кресле, о рамках обзорного экрана – казалось, я сижу на спине этого призрака и он несет меня на небеса.
А может, в бездну.
Луна переместилась в центр экрана. Серебристая поверхность выросла настолько, что ее можно было разглядеть в деталях: складки горных хребтов, засыпанные пылью моря, кратеры, похожие на лопнувшие и застывшие пузырьки. Вообще, Луна не такая приветливая, какой представляется с Земли. Она мертвая и уродливая. Я хорошо это разглядел, когда она заполнила собой весь экран.
Аппарат чебурашек вновь изменил угол полета, и спутник Земли остался слева. Двигаясь по его орбите, мы вошли в тень, и я неожиданно ощутил себя ужасно далеко от родных мест. Между нами лежало гигантское расстояние, которое не преодолеть ни самолетом, ни поездом. Будь я трижды летчиком-космонавтом – даже в этом случае не улетел бы так далеко. Я здесь совершенно один… Осознание этого было мучительным и тоскливым.