- Ну и живучая, гадина! - Рукавом фуфайки я стер кровь с шеи.
Воздух возле меня вдруг затрепетал, и отсеченную голову пнул невидимый ботинок. Она лениво покатилась по снегу, оставляя кровавую дорожку, наматывая на себя белые комья. Я обернулся. Из еловых ветвей высовывалась голова Бульвума.
- Молодец, - поаплодировал я ему. Куцые хлопки онемевших от холода ладоней разнеслись по лесу. - Очень вовремя помог. Очень. Прямо вот без тебя бы не справился.
Он забулькал, что-то объясняя.
- Поговори у меня еще! - рявкнул я сердито. - Кстати, я с тобой не закончил!
Обезглавленный великан лежал, воткнувшись плечами в снег так, что создавалось полное впечатление, будто голову он не потерял, а спрятал в сугробе, как страус. На плечах у него висели какие-то бляшки с лампочками. К чему они, я не понял. Зато на поясе обнаружился мягкий пластиковый чехол, из которого высовывалась ребристая рукоять. Я отстегнул предохранительную лямку и потянул оружие из кобуры. В руки легла труба. Простая конструкция, ничего лишнего. Вот кнопка, вот индикатор заряда. Все. Какой-то вид бластера. У красноглазого он наверняка умещался в ладони и служил чем-то вроде пистолета. В моих руках эта вещица сойдет за шотган - как по размерам, так и по огневой мощи. Нужно только привязать к ней веревку, чтобы носить на спине. Хорошо, что пришелец забыл воспользоваться этой штуковиной, иначе бы мне не поздоровилось. Впрочем, ухудшению памяти красноглазого немало способствовали первые четыре пули, которые я всадил ему в затылок.
"Грач" я не стал выбрасывать. Патронов в нем не осталось, но еще пригодится кого пугнуть. Бластер во много раз мощнее, однако выглядит как труба от пылесоса. Трудно воспринимать всерьез угрозу таким оружием. А вот "Грач" выглядит куда более знакомо, такое оружие люди знают и относятся к нему уважительно. Я сунул пистолет за пазуху.
Бульвум тоже повозился возле убитого и даже нашел для себя сувенир, какую-то бляху, которую тут же приткнул на пояс.
- Э! - окликнул я его, указывая шотганом на находку. - Что это?
Он распрямился с независимым видом. Ах да, мы же не понимаем по-русски! Ладно, пусть мародерствует. Однако, что же делать с ним самим? Оставлять в лесу нельзя. Выписывать ему волчий билет я передумал. Брату бы сдать - но не возвращаться же из-за этой ерунды в поселок!
- Иди-ка сюда, - кивнул я ему, доставая карту из-под фуфайки.
Над тайгой сгустилась тьма. Чтобы разглядеть обозначения, мне пришлось переместиться к включенной фаре снегохода. На призыв пришелец не отреагировал, оставшись на месте и наблюдая за мной с расстояния, пришлось повторить просьбу, повысив голос. Сработало. Хрупая снегом, он вошел в желтый свет, и я впервые как следует разглядел последнего из фергов - ни в комнате для допроса, ни когда мы прятались под елью этого сделать не удавалось.
Лицо Бульвума разительно отличалось от безучастных рыбьих физиономий, с которыми мне прежде приходилось иметь дело. Главное отличие состояло в том, что оно выражало эмоции. В большинстве своем - чужие, незнакомые, но и это немало. Кроме того правильные лобные морщины, мелкая сеточка вокруг глаз и взгляд, в котором светился ум, придавали ему отдаленное сходство с человеком. Хотя я мог и ошибиться. Встреча с красноглазым чертом оставила глубокий отпечаток в моей психике: по сравнению с ним человечным могло показаться даже свиное рыло.
Я поднес карту к лицу пришельца.
- Разбираешься в земной топографии? А?
При виде карты он оживился. Странно посмотрел на меня, потом ухватил за ее угол и потянул из пальцев, едва не разорвав лист. Гляди-ка, знает, что такое карта. Наверняка, в бункере познакомили, когда выясняли, где он спрятал груз.
- Ну конечно, так я тебе и дал! - сказал я, отпихнув его локтем. - Не лапай. Слышишь?
Он быстро заговорил, уставившись на меня карими глазами.
- Да не понимаю я, что ты там бормочешь!
Серый палец ткнул в желто-коричневую кляксу с надписью "Улус-Тайга", безошибочно найдя ее среди других сопок. Определенно в бункере для него провели ускоренный курс топографии. Пришелец показал на себя, потом на сопку на карте, потом снова на себя. И на темную стену леса за нашими спинами.
Я запустил пальцы под ушанку и задумчиво почесал голову.
- Хочешь сказать, что направляешься к сопке?
Пришелец молчал.
- А зачем, не хочешь сказать?
Он продолжал молчать.
Выведывать у него что-либо - бессмысленная затея. Он меня не понимает. Или не хочет понимать. С какой-то стати ему понадобилось в пещеру. Зачем? Избавиться от угрызений совести перед людьми, на чью планету он привез космическую заразу? Как бы не так! Пришельцы не испытывают угрызений совести и ничего не делают ради других. Только ради себя. Только из корыстных побуждений.
Я сложил карту и убрал ее обратно под фуфайку. Бульвуму, конечно, доверять не стоит. Да и как можно доверять существу, чья раса собиралась выпустить на свободу галактического киллера? За исключением того, что ферг по доброй воле рассказал о тайнике с "желтой плесенью", он ничем не отличался от верзил, напавших на мирное человеческое поселение и вырезавших органы у похищенных людей. Но пришельцу зачем-то нужно к сопке. И мне туда нужно. Вдвоем идти сподручнее. Общая цель и общий враг превращают нас в компаньонов, хоть мне это не очень нравится. К тому же, возле Улус-Тайга будет неплохо иметь под рукой проводника, знающего точное место захоронения. И хотя у меня еще оставалась неприязнь к Бульвуму, я позволил ему залезть на пассажирское сидение "Бурана".
Так, в общем, сам не поняв как, я приобрел спутника. Маленького, странного, рожденного не на Земле, способного усилием мысли двигать предметы. В невероятном приключении, которое нас ожидало впереди, последний фактор сыграл немаловажную роль.
Глава 6 Существа и преграды
К ночи подморозило. Сумерки превратились в темень, которую слегка развеивал выглядывающий из облаков кусочек луны. Мне невыносимо хотелось разжечь костер и погреть бока и ноги, но я гнал снегоход сквозь темную тайгу, стараясь очутиться как можно дальше от места встречи с гигантским пришельцем. Вряд ли он просто искал в лесу подснежники. Наверняка, был обременен каким-нибудь заданием от своего начальства. Это значит, что вскоре его хватятся, будут искать, а когда найдут - займутся поисками тех, кто упокоил его в сугробе. Так что придется ехать, пока есть силы и не слипаются глаза.
Сидевший позади меня Бульвум всю дорогу отчего-то дрожал. То ли мерз, то ли ему было страшно ехать на допотопном земном транспорте. Ну а что он хотел? Это тебе не каюта бизнес класса на звездолете. "Буран" - машина еще советских времен. Проходимость заоблачная, комфорта никакого. Ревет, жрет бензин и пугает всех вокруг, но что поделать!
Тайга расступилась, и перед нами предстала замерзшая река. Не глуша мотор, я остановился на высоком берегу, достал карту. Преследование Бульвума сбило меня с курса, но вставшее на пути русло помогло сориентироваться. Река называлась Кара-Хем. За ней лежал лес. За лесом лежали сопки, за сопками - поселок Ускут. От него на север вела проселочная дорога, но нам по ней не нужно. Нам нужно дальше на восток, к хребту Тамаринская стрелка, за которым стояла Улус-Тайга.
До Ускута было порядка тридцати пяти километров. На всем пути поселок являлся единственным человеческим поселением. В нем я надеялся получить еду, тепло и кров… А что, если в Ускуте пришельцы? Не хотелось так думать. Хотелось надеяться, что пришельцев в поселке нет. Но лучше держаться настороже.
Оторвав глаза от карты, я посмотрел в долину и неожиданно увидел то, что не заметил в первый момент. На горизонте, за распадками и сопками, небо подсвечивало зыбкое фиолетово-голубое сияние. Трудно сказать, чем оно являлось. Обычно так светится большой город, скрытый за холмами, только, судя по карте, в той стороне не было никакого города, сплошная тайга. Загадка, однако.
Не люблю загадки.
- Ты как? - бросил я попутчику на заднем сидении. - Не задубел еще?
Пришелец вопросительно глянул на меня из-под красного капюшона. Я безнадежно махнул рукой. Чтобы установить понятный для обоих язык жестов, потребуется уйма времени, которого у нас нет. Поэтому я выкрутил руль и пустил снегоход вдоль обрыва, выискивая подходящий участок для спуска.
Возле реки мы едва не утонули в огромной яме, заваленной снегом. Почувствовав, что снегоход одной стороной куда-то проваливается, я заложил крутой вираж и провел машину по самой кромке оврага. Когда мы выскочили на лед, я был весь мокрый от пота. Не хватало еще оставить "Буран" в безымянной яме - эти двести пятьдесят килограммов потом фиг вытащишь! Да еще можно лыжу сломать или пробить картер двигателя. Одним словом, едва избежали беды.
Когда мы оказались на другом берегу, поднялись по откосу и въехали в тайгу, я словно уперся в стену. Чаща была настолько плотной и густой, что ни о каком продвижении вперед нельзя было даже думать, по крайней мере в такой темноте. Кроме того я чувствовал, что если немедленно не разведу костер, то отморожу либо руки, либо лицо, либо то и другое.
- Все! Приехали! - устало сказал я, сворачивая на крохотную полянку, окруженную пышными елями. Подходящее место. Костер не будет виден со стороны.
Я спрыгнул со снегохода и приложил ладони к двигателю. Сквозь войлок варежек повалило тепло. Ка-а-аааайф!! Существо на пассажирском сидении вопросительно наблюдало за странным поведением человека.
- Приехали! - повторил я. - Слезай, чурка, сейчас ужин будет.
Я наломал сухих веток, разжег костер, собрал из сучьев опору, на которую подвесил котелок. Когда наваленный в него снег растаял, я высыпал в кипящую воду треть кулька риса. Все это время Бульвум не слезал со снегохода, наблюдая за мной с выражением скуки на лице. Сначала я на него не реагировал, потом начал злиться. Ишь, какой барин! Мог бы потаскать валежника, не переломился бы.