К поселку я подъезжал, едва держась на сиденье от усталости. Отчаянно хотелось поесть и погреться. И еще слезть, наконец, с этого трясучего агрегата. Однако близость Ускута к базе пришельцев вызывала у меня опасения. Вряд ли в нем течет прежняя жизнь. Красноглазые могли разорить беззащитное человеческое поселение, хотя с вершины сопки строения вроде казались нетронутыми. В общем, я в любом случае собирался сделать остановку, а что там творится - с этим разберемся по ходу.
Мрачные опасения подтвердились, когда из-за поворота леса показались бревенчатые дома. Ни людей, ни дыма из труб, ни лая собак. Окна пустые. Сугробы девственные. Въехав на окраину, я нашел только несколько давнишних следов, основательно заметенных снегом. Судя по всему, люди здесь не появлялись уже несколько дней. Печально.
Заглушив двигатель, я остановился посреди единственной улицы. Слез с "Бурана", чтобы размять ноги и растереть онемевшие ягодицы. Чиркнув спичкой, закурил. Бульвум что-то спросил из-под капюшона.
- Да не знаю, куда все подевались! - раздосадовано ответил я.
Нельзя нам долго торчать под открытым небом. Желательно закатить снегоход в сарай и навестить какую-нибудь избу. Разжечь печку, погреться, основательно подзакусить и отправляться дальше. До часа Зеро оставалось меньше двух суток, так что местной этнографией любоваться некогда.
Я бросил чинарик в сугроб и только собрался вернуться на сиденье, как вдруг за спиной раздался негромкий окрик:
- Ста-ять!
Я отдернул руки от руля, оборачиваясь.
Шагах в десяти перед штакетником невысокого почерневшего дома стоял бородатый дед в потертом полушубке. В руках у него устроилась берданка, из которой он в нас целился. Судя по напряженной позе, абориген был настроен решительнее некуда… На другой стороне улицы хрустнул снег. Из-за сарая возник молодой светловолосый парень с двустволкой, тоже готовый угостить нас оливками. Еще одного я обнаружил дальше по улице - над стогом, укрытым пленкой, появилась голова. Чем он был вооружен, я не разглядел, но руки у него точно не пустовали. Образовав грамотное кольцо, компания приготовилась в любую секунду открыть по нам перекрестный огонь.
- Не стреляйте, мужики! - попросил я. - Свои!
- Свои нынче по лесу не шастают, - строго заметил дед и стал приближаться к нам, не опуская ружья. - Только мразь одна… Кирюша, встань позади них.
Негромко шелестя снегом, парень с двустволкой переместился нам в тыл. Третий остался за стогом.
- Вот вы и попались, лиходеи! - торжественно объявил дед. - Думали, что уйдете от нас, а? Слезайте с драндулета. Руки за голову, лицом в снег.
- Холодно лицом-то в снег, - заметил я, спускаясь с подножки. - Просто слезем, ладно?
- Поговори у меня!
- Дед, родной, ты нас с кем-то перепутал!
- Ну да, щас, перепутал! - ехидно ухмыльнулся дед, блеснув железным зубом. - Ты какой пачкой на солнышке-то сверкал? Не думай, что я не заметил, у меня зрение, что тебе и не снилось, с тридцати шагов белке глаз вышибаю… В снег, говорю, не то башку разнесу! Попомнишь у меня, паразит, как людей стрелять!
Я пока не торопился выполнять его приказ. Бульвум слез со своего места и встал рядышком.
Дед остановился от нас в четырех шагах.
- Рожа-то какая у него страшная, правда, Кирюша? И одет… Говорил я вам, что это беглый уголовник. А это кто с тобой? Странный какой… Зачем к нам явились? Опять бандитствовать?
Я немного растерялся. Если это компаньоны тех отморозков, которых Бульвум положил возле реки Кара-Хем, то нам не сдобровать. С другой стороны я сомневался, что между этими и теми людьми существует связь. Ну не может быть, чтобы поселок был пристанищем банды!
- Всю маскировку порушили своим снегоходом, - сокрушенно проворчал дед. - Следы теперь издалека видны.
- Прячетесь от кого, что ли?
- Известно, прячемся! Третий день гамадрилы по небу летают на своих посудинах да людей воруют, неужто не знаешь? Ну хватит разговоры разговаривать. Если сейчас в снег не плюхнешься, коленку прострелю. Некогда мне с тобой лясы точить.
- Слышь, дед, мы не лиходеи! Мы пришли из поселка Научный. Живешь здесь, наверняка слышал про такой. Не собирались ничего воровать, только погреться и покормиться малость, если хозяева окажут любезность. Очухаемся и дальше поедем. Больше ничего не просим, ни на что не покушаемся. Честное слово.
Дед оценивающе сощурился.
- Из Научного, говоришь? Это который внутренние войска охраняют? А что же одет неказисто?
- Не было времени фрак примерять, когда блюдца прилетели!
- Документы есть?
Я помотал головой.
- Тогда чем докажешь, что от военных?
- Ничем. Разве что… - Рука медленно полезла под фуфайку. - Только не стреляйте, ладно? Он пустой, без патронов.
"Грач" лег на сиденье, чтобы у деда была возможность как следует его рассмотреть. Доказательство не ахти какое, но лиходеи с армейским оружием по тайге не разгуливают. Для тайги лучше ружья пока ничего не придумано.
- Редкая игрушка, - заметил мой собеседник. - Но, может, ты его украл где?
- Еще фамилии могу назвать. Симонова, Воскобойников, Зарубин… - Зарубиным был Эдик. - Стремнин, Штильман…
Это был вопль отчаяния. Сомнительно, чтобы дед в потертом тулупе знал фамилии участников секретного проекта, хотя бог его ведает - возможно, кто-то контактировал с местными по хозяйственным вопросам. Впрочем, надежды мало.
Однако нечто в моем перечислении неожиданно успокоило деда. Смотревший на нас ствол берданки расслабленно опустился.
- Вынужден признать, что кой-какие фамилии ты знаешь, - сказал он. - А это кто с тобой?
Бульвум прочел направленный в его сторону кивок и решительно сдвинул назад капюшон. Огромные глаза на сером лице пристально, я бы даже сказал, с вызовом глянули на мужиков.
Дед отшатнулся.
- Пресвятая Богородица!
- Тварь! - констатировал стоящий позади Кирюха. В коротком отзыве содержалось столько ненависти, что я испугался, как бы он сейчас не спустил оба бойка своей двустволки.
Я шагнул навстречу мужикам, загораживая Бульвума.
- Тихо, парни, тихо! - Не знаю, за кого я больше испугался: за пришельца или за них. Еще раздавит им головы, как тому верзиле в рухнувшем катере! А они вовсе не злодеи, просто с оружием в руках защищают свои дома. И я, кстати, за это их здорово уважаю. - Он не из тех, которые летают по небу. Он на нашей стороне!
- Правда, что ли? - недоверчиво спросил Кирюха. Я чувствовал, что ему так и хочется разрядить ствол, поэтому в ответ я вложил максимум убедительности:
- Правда. Слово офицера.
Не помню, когда последний раз давал эту клятву. Много лет назад, когда был молодым и еще чувствовал в ней силу. Теперь этой силы давно нет, хотя я изредка продолжаю называть себя офицером - в основном, чтобы повысить авторитет в глазах окружающих.
- Все в порядке! - объявил дед. - Кирюш, опусти ружье. Теперь ясно, что они из Научного. Как тебя звать-то, служивый?
- Валера.
- Меня Степан Макарыч. - Он пожал мне руку. Рукопожатие было крепким. Чувствовалось, что физический труд для деда в порядке вещей. - А спутника твоего как величать?
- Величайте как хотите. Он по-нашему все равно не разговаривает.
Бульвум спрятал голову под капюшоном, снова сделавшись похожим на рахитичного подростка. Понимает, чертяка, что его облик вызывает у людей неоднозначную реакцию.
- Прости нас, Валерочка, - сказал Степан Макарыч. - Сам видишь, какие наступили времена, приходится держать ухо востро. Мало того, что черти эти красноглазые покоя не дают, так еще люди балуют. Три дня назад ночью в поселок какая-то уголовщина заявилась. Слух шел, что шалят они на севере, по деревням шарят, не думали мы, что до нас доберутся. Свояка моего подстрелили, соболиных шкур унесли на шестьдесят тысяч. Все, что оставили после себя - несколько окурков "Золотая Ява". Вот я тебя с этими разбойниками и перепутал.
- Знаю, о ком вы. Но больше они вас не побеспокоят, дед.
- В смысле?
- Хозяин "Золотой Явы" с дружком остались лежать на берегу Кара-Хем.
Степан Макарыч глянул на меня с удивлением.
- Неужели правда?
Я кивнул.
- Грешно радоваться чужой смерти, - заметил он, - но эти разбойники заслуживали такой участи.
- Точно. Заслуживали. Те еще отморозки.
Дед помахал мужику, прячущемуся за стогом:
- Антоха-а! Все в порядке, свои это! Давай в дом! Кирюш, загони снегоход в сарай к Андроновым, он близко стоит. Только следов поменьше оставляй… хотя все одно уж!
Закинув за спину двустволку, светловолосый парень прыгнул на снегоход. Дед жестом позвал нас за собой, сворачивая на незаметную тропку, проложенную вдоль штакетника.
- Вот здесь шагайте, - объяснил он. - Только сильно не топчите… хотя все одно уж, ваш снегоход целую дорогу оставил. Жаль, буря ушла, веником придется заметать.
Двигатель "Бурана" зарокотал на повышенных оборотах. Кирюша направил снегоход куда-то на другую сторону улицы. Следуя по тропке за Степаном Макарычем, мы подобрались к покосившейся избе с заколоченными окнами и заколоченным крыльцом, выглядевшей так, словно ее бросили много лет назад - по крайней мере я бы ни за что не подумал, что в ней живут люди. Обогнув угол дома и проследовав вдоль глухой стены, мы вошли через ворота в крытый двор, в глубине которого обнаружилась неприметная, утепленная войлоком дверь. Сбивая возле нее снег, дед вдруг повернулся ко мне и сказал:
- Это хорошо, что вы из Научного. Потому что не вы одни к нам явились оттуда.
Надо ли говорить, насколько я был удивлен, когда мы поднимались в сени.
Войдя в избу, Степан Макарыч повесил полушубок на крючок у порога, поверх него прицепил за ремень берданку.
- Проходи, Валерочка, не стесняйся! - пригласил он, оправляя на себе толстый овчинный свитер. - И этого… товарища своего тоже зови. Мария, устрой покушать гостям.
Стоило мне переступить через порог, как продрогшие мышцы ощутили многочисленные уколы тепла. Я положил ладонь на беленую печную стенку. От кирпичей исходил слабый жар.