Дежурный проводил взглядом мужчину в модном плаще. Подумал — служат же люди, и власть имеют, и «бабки». На этом гэбисте прикида тысяч на пятьдесят. Хотя, может, им выдают такие шмотки вместо формы для понта? Кто знает? Нам бы так.
А Николай пошел к лестнице, левой рукой, несущей кейс, поддерживая пистолет-пулемет «клин», невидимый под широкими полами модного плаща. И никому — ни дежурному по управлению, ни милиционерам на входе — не пришло в голову сличить образ «подполковника ФСБ» с фотографией, правда плохенькой, Николая Старикова, разыскиваемого милицией, которая висела третьей во втором ряду большой доски в дежурке.
Майор Кузнецов после звонка дежурного подошел к окну, закурил.
По стеклу заискрились первые мелкие капли дождя.
«Опять дождь, — подумал майор, — только вчера машину вымыл, и на тебе. И что это вдруг Голодько понадобилось?»
Дело какое-то, говорит. Наверняка кто-нибудь из детишек знакомых родителей попал с наркотой, хотят замять дело. К Кузнецову по таким вопросам нередко обращались сослуживцы. Одним помогал, другим — не мог.
Дверь в кабинет открылась.
Кузнецов обернулся.
Вместо Голодько на пороге стоял незнакомый хорошо одетый мужчина, в распахнутом белом плаще, его лицо показалось Кузнецову знакомым.
— Кто вы? И что сие вторжение означает? — строго спросил Кузнецов.
— Я — Стариков. Бывший майор бывшего спецназа, которого ты, подонок, после моего звонка о наркотиках вычислил и сдал бандитам. Ты один из тех, кто убил мою семью.
Кузнецов похолодел, его била дрожь. В голове мелькнуло: это конец. Майор шагнул к столу.
— Стоять, — приказал Стариков, достав из кейса «клин». — Тебе знакома эта игрушка? 1200 выстрелов в минуту. Десять секунд, и двадцать «макаровских» пуль разорвут твое поганое тело.
Кузнецов вернулся к окну. Ему казалось, что все это происходит не с ним.
Стариков закрыл дверь, подошел к майору.
— Оружие?
— В верхнем ящике стола.
— Встань к стене, подними руки. Ты знаешь, что решения я принимаю мгновенно, дернешься — и распотрошу тебя. Предупреждаю.
Кузнецов молча выполнил требования Старикова.
Николай обыскал майора. Оружия при нем не оказалось.
Стариков прошел к столу, не сводя с Кузнецова пистолета, выдвинул верхний ящик, бросил табельный «ПМ» на стол, проверил остальные ящики, кроме бумаг, ничего. Открыл сейф, не осматривая, закрыл. Ключ от сейфа и пистолет положил в карман плаща.
— Вернись к столу.
Майор милиции выполнил требование Николая.
Глава 2
— Ну а теперь слушай меня внимательно. Сейчас мы выходим из управления во двор. Друзья детства, счастливые и радостные. Улыбку на морду не забудь надеть. Там берешь служебную машину, не свою — оперативную. Едем до ТЮЗа. Там машину отпустишь. Что делать дальше, я скажу, когда прибудем на место. Ты все понял?
Кузнецов окончательно пришел в себя, и в его голосе появилась твердость.
— Ошибаешься, Стариков, я никуда не пойду. Знаю, ты убьешь меня в любом случае. Так пусть это свершится здесь. И погибнем мы вместе. Отсюда тебе далеко не уйти. Убивай, но учти, что твою семью я пальцем не тронул. И Арнольду советовал не делать этого. Даже тебя не убивать. Есть другие методы воздействия, — лгал Кузнецов. Стариков это понимал, однако делал вид, что верит подонку. — А теперь стреляй и попробуй скрыться. Сомневаюсь, что это тебе удастся.
— Ты неплохо держишься, майор. Молодец. Только одного не можешь понять. Если бы я принял окончательное решение тебя убрать, ты бы уже сейчас лежал в морге. Никакая охрана не помогла бы. И ты это знаешь.
— Уж не хочешь ли ты сказать, что у меня есть шанс остаться в живых?
— Мизерный, майор, но есть. При соблюдении некоторых условий, о которых узнаешь, когда мы выйдем отсюда.
— Я не верю тебе.
— Ну что ж, вижу — ты не трус, но и не так умен, как я думал.
Стариков закрепил на «клине» глушитель. Навел ствол на Кузнецова.
— Итак, майор. Либо мы вместе выходим отсюда, либо я стреляю. Считаю до одного, раз…
— Постой, — не выдержал майор. — Опусти пушку. Я пойду с тобой.
— Вот так-то лучше.
Стариков снял с оружия глушитель.
— Вперед, майор, во двор. И не вздумай что-нибудь выкинуть. Такие номера со мной не проходят.
Кузнецов молча оделся, открыл кабинет, вышел вместе с Николаем. В конце коридора маячил дежурный.
— Голодько, — крикнул Кузнецов, и тут же ствол пистолета-пулемета уперся ему в позвоночник.
— Не дури, майор, — тихо произнес Николай.
— Я, — ответил Голодько, направляясь к «друзьям». — Что за дела, Вениамин?
— Мне с другом отъехать надо, долго не виделись, сам понимаешь, но я не хочу, чтобы начальство узнало об этом.
— Да начальство наше само на парах.
— Неважно. Резервная машина на месте?
— На месте.
— Я ее на время возьму? Через полчаса она вернется, а в случае чего, возьмешь мою. Если начальство обо мне спросит, я где-то тут, то ли в лаборатории, то ли в архиве, но в управлении, договорились?
— Нет вопросов, — не поняв подобной рокировки, ответил дежурный майор.
Замначальника ОБНОНа продолжил:
— Так ты, Голодько, отдай водителю соответствующее распоряжение, пока мы во двор выйдем.
— Сделаю! Виталий Владимирович, — обратился дежурный к Старикову. — Не забудьте про свое обещание.
— Ну что ты, майор. Мое слово — закон. Идем, Веня.
— Идем, Виталик.
Кузнецов со Стариковым вышли на улицу, к стоящему у входа «УАЗу». К нему же буквально через минуту подбежал младший сержант.
— Куда едем, товарищ майор?
— К ТЮЗу. Там оставишь нас и обратно сюда.
Тут из двери выскочил Голодько. Николай напрягся. Дежурный, запыхавшись, произнес:
— Ух. Совсем забыл, Кузнецов. С охраной твоей что делать?
— Пусть отдыхают. Сегодня меня есть кому охранять.
— А, ну да, конечно. Понял, я тогда придержу ребят в резерве.
— Делай что хочешь. Мы исчезаем.
— Счастливо, Веня.
— Спасибо.
Кузнецов первым, Николай следом взобрались на высокое заднее сиденье милицейской машины.
— Ну что, тронулись? — спросил водитель скорее по привычке и сам себе ответил: — С богом.
Через пятнадцать минут младший сержант высадил пассажиров у Театра юного зрителя. Тут же, на площади, лихо развернулся, включив сирену вместе с мигалками, и помчался обратно в управление, не обращая никакого внимания на сигналы светофоров центральной улицы города.
— Ну и куда теперь? — спросил Кузнецов.
— Лови такси — и в ЦПКО. Там найдем место для продолжения беседы.
Кузнецову почти сразу удалось поймать такси. Вскоре они устроились на удобной, свежевыкрашенной лавке крайней аллеи Центрального парка культуры и отдыха, укрытой от посторонних взглядов густыми зарослями акации. Вечером это было излюбленное место сексуально озабоченных пар и алкашей, судя по нескольким использованным презервативам и изрядному количеству пивных, винных и водочных пробок возле каменной урны.
— Слушаю тебя, Стариков.
— Нет, майор, слушать буду я, а ты говорить. Много и подробно. И не только говорить!
Николай открыл кейс, достал небольшую пачку стандартной бумаги и диктофон. Закрыв, бросил «дипломат» на руки Кузнецову.
— Вот тебе диктофон и бумага, ручка, надеюсь, у тебя имеется. Ты рассказываешь все, что знаешь о связке Арнольд — Крюгер. Чем занимались в своем развлекательном центре? Дискотеки и проститутки-малолетки меня не интересуют, я имею в виду наркотики. Кто выступил инициатором уничтожения моей семьи? Имена и погоняла исполнителей на даче, оставшихся в живых и напавших на сестру. Их постоянное местонахождение. В общем, тебе понятно, чего я хочу от тебя. Да, не забудь рассказать о собственном участии в преступлении и той роли, которую играл в группировке. Рассказываешь в диктофон и сказанное излагаешь на бумаге. Врать или выгораживать себя не советую. Я все тщательно проверю. Только чистосердечным признанием ты сможешь спасти свою жизнь.
— Интересно, каким образом ты проверишь мои показания?
— Потом узнаешь, не теряй времени, начинай исповедь, майор.
Когда Кузнецов закончил и передал Старикову диктофон с шестью мелко исписанными листами, Николай задумался. Затем проговорил:
— Значит, Костик оказался прав? Наркота действительно шла в город?
— Да, — ответил Кузнецов. — За это Арнольд приказал Крюгеру убить пацана.
— Ладно, Кузнецов. Если все, что ты рассказал, — правда, жить будешь, но из ментовки и города уберешься навсегда. Если же хоть в малом солгал — умрешь. А теперь давай руку.
— Что? — переспросил мент.
— Руку, говорю, протяни.
— Зачем?
— Протяни. Или я заставлю тебя силой.
Пожав плечами, Кузнецов протянул руку. Николай тут же ввел ему шприц-тюбик с сильно и быстро действующим снотворным «Удар».
Майор закатил глаза, уронил голову на грудь и уснул крепким, наркотическим сном.
Николай положил «клин», диктофон и исписанные листы в кейс, достал сотовый.
— Семен? Не узнал? Это подполковник ФСБ Карелин.
— Здравствуй, Николай. Рад тебя слышать. Какие-нибудь проблемы?
— Мне, Сень, нужна помощь с тачкой.
— Когда и куда подъехать?
— Вот это военный подход к делу. Подъезжай к ЦПКО по улице Добролюбова, знаешь такую?
— Знаю, конечно.
— Остановишься напротив искореженной телефонной будки, где в ограде парка пролом, представляешь местность?
— Примерно.
— Зайди в парк, обозначь себя. Остальное при встрече. Жду, Семен. Если можешь, поторопись.
— Уже выезжаю.
Отключив связь, Николай закурил.
Кузнецов сбросил ему массу ценной информации. Нужно ее систематизировать и использовать в своих целях. На данный момент очень важно, что Крюгер как минимум до среды останется в доме врача Германа. С ним можно повременить. А вот сбежавший Седой может испариться из своей берлоги. В любой момент. Но пока он там. Не повезло мерзавцу. Даже Кузнецову известно его местонахождение. Да, хитер, мент, ничего не скажешь. И в ОБНОНе служил, и на бандитов работал, на них же и досье собирал. Чтобы обезопасить себя? Или при случае шантажировать наркодельцов? Впрочем, не все л