Понять его было можно — фашисты уничтожили у Бурлакова всю семью.
На вооружении батальона состояли передвижные электростанции типа АЭ-2. От них по кабельной сети и подавался ток высокого напряжения на специальные проволочные заграждения. Батальон мог установить по фронту около шести километров таких заграждений.
В начале августа электризуемые заграждения были установлены в районе поселка Ерзовка. Они оказались весьма эффективным средством инженерного усиления обороны. Противник безуспешно пытался их преодолеть, понес при этом существенные потери. Когда батальои доносил о сожженных на электризуемых заграждениях гитлеровцах, эти сведения включались в общий отчет и направлялись в штаб фронта. Однажды командующий фронтом генерал-лейтенант К. К. Рокоссовский, узнав из отчета о гибели на электризуемых заграждениях взвода фашистов, засомневался и вызвал Алексея Ивановича Прошлякова.
— Что-то уж больно много ваши саперы фрицев током убивают! Не увлекаются ли? Прошу проверить и лично доложить!
Но как правило, донесения совпадали с истинным положением вещей. Только однажды произошел довольно комичный случай.
Ночью офицер, дежуривший в одной из рот, заметил отклонение стрелки вольтметра на щите пульта управления. Это могло означать только одно — на электризуемые заграждения попали гитлеровцы. По величине отклонения стрелки вольтметра решили, что погибло человек десять-пятнадцать. Отложив до утра проверку этого факта, свое предположение доложили по телефону в штаб батальона. Старший адъютант батальона воентехник 1 ранга С. А. Ребров, заменявший заболевшего комбата, немедленно донес о случившемся в штаб бригады.
Утром Иоффе и я приехали в электротехнический батальон — нужно было проверить состояние электростанций. Когда закончили работу, командир бригады обратился к Реброву:
— Ну, Сергей Алексеевич, веди, показывай!
Однако, рассматривая из траншей сетки электризуемых заграждений в сильные бинокли, мы на них ничего не обнаружили, кроме нескольких небольших темных комочков.
— Куда же ваши гитлеровцы девались? — недовольно спросил Иоффе.
Михаил Фадеевич больше всего не любил обмана и очковтирательства. «Ложь вообще унизительна для человека, — говорил он. — А на войне совершенно непростительна. За нее часто приходится расплачиваться кровью!»
На помощь смущенно молчавшему Реброву пришел командир роты:
— Ночью из-за дроф отклонялся вольтметр. Их там больше десятка оказалось. Хлопцы ползали и почти всех доставили на кухню.
Командир бригады рассмеялся:
— Ладно. Вижу, что ошибка случайная…
Потом, почти до самого Берлина, Иоффе, когда приезжал в электротехнический батальон, подтрунивал над Ребровым:
— Ну как, Сергей Алексеевич, опять нас жареными дрофами угостишь?
Воины-электрики сражались смело и находчиво.
Как-то красноармеец А. Г. Щукин получил задание устранить повреждение электризуемых заграждений, порванных вражескими танками южнее села Ерзовка. Под огнем врага — где ползком, где короткими перебежками — Щукин добрался до места и исправил повреждения.
Вскоре противник попытался атаковать позиции 201-го стрелкового полка, но наткнулся на находящуюся под током проволоку, потерял несколько человек и отступил…
Вот что писал о действиях 6-го батальона в полосе 66-й армии ее командующий — генерал-майор А. С. Жадов: «Особую роль сыграли электрозаграждения, с которыми успешно действовал 6-й ЭТБ, в частности при отражении атак противника в направлении с. Ерзовка. Несмотря на сильный огонь противника, электропрепятствия перед передним краем обороны устанавливались в срок. Многочисленные повреждения препятствий и кабельной сети быстро устранялись, в результате чего противник при неоднократных попытках преодолеть их нес значительные потери».
На заграждениях, установленных 6-м электротехническим батальоном, током высокого напряжения было убито почти четыреста солдат и офицеров противника. Сто тридцать гитлеровцев саперы уничтожили огнем стрелкового оружия.
* * *
Под Сталинградом в бригаде всегда испытывался острый недостаток горючего. Хотя машин у нас было всего три-четыре десятка, часто бензин считали литрами. Во второй половине сентября почти все они стояли с пустыми баками. Встал вопрос: кому поручить ответственную задачу снабжения горюче-смазочными материалами?
Еще во время отступления к Волге приметил я заместителя командира роты Л. А. Радченко. На вид ему было лет тридцать. На защитных петлицах три кубика — старший лейтенант. Для его возраста звание невысокое. Припомнил, что Радченко из запаса, кажется киевский инженер-электрик. В роте у него порядок. Вызвал. Доложил четко. Выгоревшая, но аккуратно заправленная гимнастерка, белоснежный краешек подворотничка. На меня спокойно смотрят умные серые глаза. Пожалуй, этот выполнит задачу.
— Берите, товарищ Радченко, два бензовоза и ищите горючее. Срок — шесть часов. Учтите, задание важное. Без горючего не возвращайтесь.
— Есть! — старший лейтенант подкидывает руку к надетой чуть набекрень пилотке. Четкий поворот. «Неужели не достанет бензина? — скользнула тревожная мысль. — Что тогда будем делать? Да нет, такой должен выполнить приказ!»
Бензин Радченко достал. Машины смогли двинуться к назначенному рубежу. Командир бригады назначил Радченко начальником службы снабжения горюче-смазочными материалами и боепитанием.
В течение всей сталинградской эпопеи мы почти не имели перебоев в снабжении горючим. Это дело было налажено Радченко образцово, несмотря на огромные трудности.
Еще в конце августа фашистским пикирующим бомбардировщикам удалось поджечь почти все резервуары с горючим, находящиеся в городе и его окрестностях.
Доставка же горючего по Волге на танкерных баржах была крайне затруднена. Над рекой все время висели фашистские самолеты, которые бомбили и обстреливали из пушек и пулеметов суда, баржи и даже рыбацкие лодки. Гитлеровцы постоянно сбрасывали в воду сплавные и донные неконтактные мины. Мне пришлось видеть, как горел подорвавшийся на одной из таких мин пассажирский теплоход, вывозивший из пылающего города женщин и детей…
В районе Сталинграда затонуло довольно много и танкерных барж. Как это иногда бывает на войне, не было бы счастья, да несчастье помогло. Металлические танкерные баржи состояли из нескольких отсеков. Вражеские бомбы и мины выводили из строя только часть этих отсеков. Таким образом, затонувшие баржи превращались в большие подводные хранилища горючего емкостью пять — десять тысяч тонн. К тому же они были отлично скрыты в воде от глаз противника.
Вот эти-то баржи и послужили резервом для снабжения войск Сталинградского и Донского фронтов горючим. Над вопросом, откуда его берут русские в почти наглухо заблокированном Сталинграде, видимо, не раз безуспешно ломали себе голову гитлеровские генералы. Не раскрыла эту тайну и аэрофоторазведка, усиленно проводившаяся гитлеровской авиацией. Во всяком случае, баржи не подвергались повторной бомбежке.
В немалой степени этому способствовала исключительно четкая организация. Автомашины останавливались на специальном заправочном пункте в нескольких сотнях метров от баржи, куда вел хорошо замаскированный трубопровод. На пункт бензовозы направлялись по одному, согласно четко разработанному графику. В основном заправка происходила ночью при строжайшей световой маскировке.
Следующая моя встреча с Радченко произошла в конце сентября, когда гитлеровцы уже вырвались на окраины Сталинграда. Перед батальонами бригады была поставлена ответственная задача — с помощью минных полей затруднить продвижение противника. Приказ получен. Однако как его выполнить? Ведь мин в бригаде нет! В инженерном управлении штаба фронта успокаивают: с часу на час по Волге должны прибыть две баржи с деревянными противотанковыми минами.
Наконец получено долгожданное известие: баржи прибыли! Инструктирую старшего лейтенанта Радченко:
— На берегу Волги, в районе деревни Рахинка, сгружены мины. Возьмите четырех солдат, найдите мины и организуйте доставку по батальонам!
Сейчас мины для бригады все! Поэтому часа через два отправляюсь в Рахинку. Нужно посмотреть, как разворачивается Радченко.
…На отлогом песчаном берегу издалека видны две большие кучи из деревянных ящиков. Это противотанковые мины ЯМ-5. Сверху они слегка прикрыты ветками и лозой. Прикрытие от наблюдения с воздуха лишь символическое… А в небе почти непрерывно висят самолеты с черными крестами на крыльях… Однако гитлеровские летчики не замечают наших мин. Видимо, они даже не представляют, что боеприпасы могут лежать так открыто.
Но где же люди? Около штабеля мин не спеша прохаживается лишь пожилой солдат с автоматом, взятым по-охотничьи на руку. Неожиданно приподнимается плащ-палатка и открывается дверной проем. Оттуда появляется голова Радченко.
— Что это вы из мин хату себе построили? А если шальной осколок попадет?
— Боимся, конечно, — неожиданно просто и совсем по-граждански ответил Леонид Александрович. — Так ведь если в мины попадет, нигде не спасешься. А так хоть от жары и дождя есть где укрыться…
— А почему до сих пор не приступили к вывозу мин?
— Днем возить нельзя. Немцы заметят и обязательно начнут бомбить. Все сделаем за ночь. Машины уже сосредоточены в ближайших балках и лесках.
— Смотрите! Если мины будут уничтожены, бригада очутится в крайне тяжелом положении!
— Не беспокойтесь, товарищ майор, к утру все будет в порядке!
Слово Радченко сдержал. Благодаря исключительно продуманной и четкой организации работ за ночь все мины были развезены по батальонам и небольшим полевым складам.
Постепенно натиск гитлеровцев на Сталинградском фронте стал ослабевать. Уже к концу октября враг почти повсеместно перешел к обороне. Только в самом городе продолжал атаковать части 62-й армии.
15 октября после ожесточенной авиационной и артиллерийской подготовки гитлеровцам удалось овладеть Тракторным заводом и выйти к Волге. Группа советских войск, в том числе и 153-й батальон инженерных заграждений, была отрезана от основных сил 62-й армии. Заняв круговую оборону, воины мужественно отбивали все атаки врага. Не хватало боеприпасов и продовольствия. Связь с Большой землей поддерживалась только через Волгу, под ожесточенным пулеметным и артиллерийским огнем и почти непрерывными воздушными бомбардировками. Бывали дни, когда нельзя было вывезти даже раненых. Но с начала ноября и здесь наступило относительное затишье.