В это время вернулись с расчистки фарватеров майор Болтов с ротой саперов капитана А. С. Бутко.
«Ну вот, товарищи, — предложил им Леонтьев, — и займитесь снарядами». Полковник дал общие указания. Детали конструкции, сборку в группах решали коллективно офицеры, сержанты и солдаты роты. Однако больше всего творческой инициативы проявил командир взвода старший лейтенант Владимир Александров.
Противник занимал оборону по западному берегу Одера.
Для первого «саперно-артиллерийского» налета было собрано около двухсот трофейных снарядов калибром от 150 до 211 миллиметров, самых различных типов: фугасных, осколочных, шрапнельных, зажигательных, дымовых. На берегу Одера для каждого снаряда была отрыта в сторону противника аппарель. На ее дно укладывалась доска толщиной четыре — шесть и длиной около пятидесяти сантиметров. На доску укладывался брикет аммотола, затем еще такая же доска, на которую устанавливался донной частью снаряд. В головную часть снаряда вместо вывинченного взрывателя вставлялась 75-граммовая тротиловая шашка. К каждому снаряду подводилось два электродетонатора. Один из них, мгновенного действия, вставлялся в аммотоловый брикет, другой, со сроком замедления три — пять секунд, — в тротиловую шашку в головке снаряда. Всего, таким образом, было подготовлено две группы снарядов, примерно по сто штук в каждой.
К этому времени на противоположной стороне, в районе взорванного моста, гитлеровцы примерно с полуночи начали проводить работы по укреплению своих позиций. Слышны были приглушенные голоса, стук топоров, удары металла о металл. Часа в два ночи, когда, по нашим соображениям, на левом берегу Одера скопилось большое количество гитлеровцев, последовала команда: «Взрыв!»
На фронте почти в пятьсот метров вдруг вспыхнуло ослепительное в ночной темноте пламя. В сторону противника полетели двести снарядов с различными сроками замедления. Некоторые из них взрывались над водой, не долетев до берега, но большинство срабатывали над вражескими окопами. Над левым берегом бушевал огненный шквал. Частые вспышки разрывов, грохот, дым! Точно подсчитать потери гитлеровцев было затруднительно, однако они, без сомнения, были значительными.
Известные потери были у нас. Наши специалисты так увлеклись идеей «саперной артиллерии», что не учли веса взрывчатки метательных зарядов. Один брикет аммотола весил около полутора килограммов. Если помножить на двести, то будет триста килограммов — цифра довольно солидная. От мощной ударной волны на нашем берегу было повреждено несколько блиндажей, кое-где нарушена телефонная связь. Завалился и блиндаж командира стрелковой роты, в котором с пультом управления взрывом находился старший лейтенант Александров. Правда, их быстро откопали. В общем, все отделались лишь легкими ушибами…
* * *
Южнее Штеттина 12 марта части 5-й ударной армии после короткой, но мощной артиллерийской подготовки овладели городом и крепостью Кюстрин. Через десять дней войска 5-й ударной армии с плацдарма севернее Кюстрина и дивизии 8-й гвардейской армии с плацдарма южнее города начали наступление и после ожесточенных боев соединились западнее Кюстрина, окружив гарнизон гитлеровцев, расположенный на островах и в пригородах.
Подбросив свежие силы, гитлеровцы предприняли несколько контратак, чтобы освободить окруженных. 26 и 28 марта атаки гитлеровцев следовали через каждые два — четыре часа. Они проводились на узких участках силами до усиленного батальона при поддержке десяти — тридцати танков. Но все атаки были отбиты. Два батальона бригады принимали активное участие в закреплении захваченных рубежей. Прикрыли минными заграждениями все танкоопасные направления перед нашим передним краем. Заранее подготовили действия ПОЗов. Благодаря хорошо налаженной разведке и связи ПОЗы своевременно встречали вражеские танки. Только за два дня наиболее ожесточенных боев, 26 и 28 марта, гвардейцами 1-го батальона было подорвано двадцать шесть танков противника и уничтожено около двухсот гитлеровских солдат и офицеров.
Отбив все атаки врага, наши войска к исходу 28 марта полностью ликвидировали окруженную вражескую группировку. Теперь был один большой плацдарм, откуда наши войска должны были в самом ближайшем будущем двинуться на столицу фашистской Германии город Берлин!
Мины у Бранденбургских ворот
В первых числах апреля закончилась ликвидация немецко-фашистской группировки в Восточной Померании. Теперь 1-му Белорусскому фронту с севера уже ничто не угрожало. К этому времени войска 2-го Белорусского фронта завершили разгром врага в районе Гдыни и Данцига, начали перегруппировку к нижнему течению Одера и Штеттину. В связи с этим соединения 47-й и 61-й армий передислоцировались южнее Шведта, где и заняли оборону. Наши 2, 3, 4 и 5-й гвардейские мотоинженерные батальоны, действовавшие в полосах этих армий, были временно выведены в резерв.
Прекратились и ожесточенные атаки гитлеровцев против плацдармов на западном берегу Одера в районе Кюстрина. Яростный натиск врага, подгоняемого истерическими призывами Гитлера и Геббельса, разбился о стойкость советских воинов. Свой вклад здесь внесли и воины 1-го и 7-го гвардейских мотоинженерных батальонов подполковников Фролова и Исаева. На установленных ими минах подорвалось около сорока гитлеровских танков и не менее трехсот солдат и офицеров.
Временное затишье никого не обманывало. Всем, в том числе и гитлеровскому верховному командованию, было ясно, что советские войска готовятся к новому, на этот раз последнему, решающему удару. Ясна была и его цель. Не случайно на фронтовых дорогах в то время можно было часто встретить стрелы, показывающие на запад с надписью: «Даешь Берлин!»
Штаб бригады расположился в городке Нойдамм — километрах в двадцати северо-восточнее Кюстрина.
Все окрестные леса и рощи были забиты танками и автомашинами 2-й гвардейской танковой армии. Передвижения в основном происходили в ночное время, однако такое скопление людей и боевой техники скрыть от вражеской разведки, конечно, было нельзя.
В эти дни офицеры штаба работали с большим напряжением. Готовили совещание с командирами батальонов. Перед собравшимися полковник Соколов развернул большую, склеенную из нескольких листов топографическую карту. В левой стороне ее находилось похожее на черного паука пятно — Берлин! Вот оно, проклятое фашистское логово, к которому мы шли долгих четыре года. Вокруг Берлина — словно черная паутина — это показаны многочисленные оборонительные рубежи.
Георгий Николаевич поворачивается к карте:
— Нашим войскам придется прорывать мощную оборону противника. Ее общая глубина, включая укрепления самого Берлина, достигает ста двадцати километров. Вот здесь, — указка упирается в синюю ленту Одера, — на левом берегу реки, начинается главная полоса обороны глубиной до десяти километров, состоящая из двух-трех позиций с одной-двумя сплошными траншеями. Перед передним краем установлены многорядные проволочные заграждения и глубокие минные поля. Все это прикрывается многослойным огнем.
Вторая полоса обороны глубиной до пяти километров удалена от переднего края на десять — двенадцать километров и состоит из одной — трех сплошных линий траншей. Наиболее мощная вторая полоса обороны — против кюстринского плацдарма, в районе Зееловских высот. Третья полоса оборудована на удалении двадцати — сорока километров от Одера и состоит из одной-двух линий траншей. Все населенные пункты тщательно подготовлены к обороне, опоясаны круговыми траншеями, соединенными многочисленными ходами сообщения.
Наконец, оборона непосредственно Берлина состоит из трех оборонительных обводов: внешнего, внутреннего и городского. Весь берлинский оборонительный район делится на восемь секторов, а центр города, в котором находятся основные государственные учреждения, в том числе и рейхстаг, выделен в отдельный сектор «Митте».
Внешний обвод начинается в двадцати пяти — сорока километрах от центра города и состоит из опорных пунктов, подготовленных к обороне с большим количеством баррикад на дорогах и улицах. Внутренний обвод проходит по окраинам берлинских пригородов и имеет от трех до пяти линий траншей, усиленных противотанковыми рвами. По линии кольцевой железной дороги проходит городской обвод. Здесь большинство домов приспособлено к обороне и возведено большое количество баррикад. Наиболее сильно укреплен девятый сектор. Здесь каждый квартал подготовлен как опорный пункт, основу которого составляют мощные железобетонные долговременные огневые точки. Вот что ждет наши войска, — закончил полковник Соколов.
Прочности гитлеровской обороны под Берлином способствовала и местность. Даже бегло взглянув на карту, можно было увидеть, что в полосе наступления много различных естественных препятствий: озера, реки и каналы, лесные массивы, большое количество населенных пунктов с каменными зданиями, легко приспособляемыми к обороне. Все это создавало серьезные трудности для наступления, требовало от наших войск тщательной подготовки, большого мастерства и исключительного мужества.
— Да, нелегко будет… — негромко произнес кто-то из командиров батальонов.
На совещании не говорилось громких слов. В победе здесь, на подступах к Берлину, никто не сомневался. Мы верили в нее под Москвой и в самые трудные дни отступления к Волге. Только многие невольно подумали о том, что не все присутствующие встретят этот радостный день…
Говорили же в основном, как лучше использовать для боевой подготовки время, оставшееся до начала наступления. Основные задачи бригады были ясны и без дополнительных указаний со стороны штаба инженерных войск фронта. Первое — это проделывание проходов в минных полях на переднем крае обороны противника для ввода в прорыв вторых эшелонов и танковых армий. Затем инженерное обеспечение действий танкистов в глубине. Эти задачи наши батальоны выполняли не раз. Несколько беспокоило другое. При боях в городе гвардейцам-минерам предстоит действовать в составе штурмовых групп.