Широка Русь-матушка от конца до края, Любовь свою во тьме найдешь, сердцем выбирая.
– Не кощунствуй!
Птица Гамаюн отодвинулась подальше от сердитой златовласой девы, но продолжила вещать направо и налево:
– Следующий, слушай.
Широка Русь-матушка от конца до края, Ты, Добрыня, в былину войдешь, людей от гибели
спасая.
– Кар. – И, заливисто смеясь, птица Гамаюн ринулась в небесную синеву, сперва превратившись в точку, а потом и вовсе растворившись в бескрайнем просторе.
– А я? – высунувшись из-за широкой богатырской спины, крикнула вдогонку улетевшей предсказательнице Фрося.
Но не дождалась ответа.
– Широка Русь-матушка от конца до края,- задумчиво пропел я, смотря вослед улетевшей вещей птице.- Я, наверное, рехнусь, ее ребусы решая.
– То бесовское наваждение,- решительно заявила Ливия.- Не нужно было ее слушать.
– И что она плохого сделала? – спросила Ламиира.
– Вот-вот,- поддакнула Леля.
– В путь,- скомандовал я.- Нам еще скакать и скакать.
– За неделю управимся,- успокоил меня Добрыня.- А там, смотри, и память к тебе вернется.
– А мне ничего не сказала,- уткнувшись в богатырскую спину, бурчит Фрося.
– Угу,- задумчиво говорю я и в следующее мгновение падаю с неожиданно вставшего на дыбы Рекса.
– Р-р-р!!! – Наверное, решил, что он тигр.
Пока я, глотая пыль и ругательства, поднимался с земли, силясь левым глазом рассмотреть, что же это такое вонзилось в ствол придорожного дерева, прожужжав у самого моего носа, олень скрылся в кустах.- Стрела?!
– А-а-а!!!
Сдается мне, Рекс догнал-таки стрелка. Может, это некрасиво, но я испытал чувство глубокого морального удовлетворения. А нечего стрелять из кустов по мирным путникам, занятым умственным трудом. Нас, интеллигентов, и так мало, чтобы всякие там отстреливали ни за что ни про что.
Девушки дружно начали успокаивать меня в меру своей фантазии. Вот только адреналина в моей крови после этого стало значительно больше, чем в результате испуга.
Вернулся Добрыня.
– По реке ушел,- развел он руки. – Видно, загодя суденышко припрятал.
И направился к запутавшемуся в ветвях лещины Дон Кихоту, откуда они на пару с Пансой его извлекли.
Еще чуть позже вернулся Рекс, опустив долу печальные глаза.
– Не нравится мне все это,- поправляя булаву, признался Добрыня Никитич.- Слишком уж на охоту смахивает. Кому ты так насолил, что он никак не угомонится?
– Не помню.
– Чем скорее вернется к тебе память, тем больше шансов, что ты уцелеешь.
– Что-то я не уверен, что мне так уж хочется все вспоминать,- признался я, а про себя добавил: «Кто знает, какие скелеты пылятся в темных чуланах мозга».
И снова дорога.
Установив за мной неусыпный контроль, друзья окружили меня таким плотным кольцом опеки, что личная жизнь стала казаться чем-то нереальным.
Даже самая искренняя забота, когда она становится чрезмерной, утомляет. Но, с другой стороны, до места назначения мы добрались без особых приключений и значительно раньше намеченного срока.
– Нам нужно на тот островок.- Указав на небольшой клочок суши, густо поросший камышом и осокой, Леля пояснила: – Оракул живет там.
– Нужна лодка.
– Здесь где-то должна быть переправа.
Пройдя вдоль кромки воды, мы наткнулись на место приписки вышеупомянутого транспортного средства.
На берегу, кособоко примостившись к поникшей иве, стоит небольшое строение, сбитое из почерневших от времени бревен. Рядом догнивает мостик причала, сваи которого просели так, что деревянный настил то и дело заливает набегающая волна. В двух десятках метров от берега, удерживаемый воткнутым в ил шестом, покачивается небольшой плот, связанный из нескольких бревен и укрытый соломой, из которой торчит пара загоревших дочерна пяток.
– Эй, паромщик!
– Чего надо? – спрашивает, приподнимаясь, голова в соломенной шляпе.
– Нам нужно на остров, к оракулу,- сообщил я.
– И что?
– Перевези нас.
– Твой голос на матушкин совсем не похож, ты злая ведьма, хочешь украсть меня и съесть.
– Ты там на солнце не перегрелся? Какая матушка?
– Моя матушка. У нее голос совсем не такой.
– Дай я попробую.- Выбив фундамент из-под многоэтажной словесной постройки, которую я только-только начал возводить, Ламиира отодвинула меня и елейным голоском обратилась к паромщику:
– Перевези нас на остров, о благородный юноша со светлым, не затуманенным интеллектом взором.
– Нет, хитрая карга, меня ты не обманешь.
– Да я те…
Прикрыв ладонью рот возмущенной девушки, я оттаскиваю ее от воды. А то вздумает вплавь добраться до хама, с нее станется. Это тоже вариант, но лучше обойтись без кровопролития. Кто знает, как оракул отнесется к обрыву единственной ниточки, связывающей его с миром?
Попытка Лели закончилась с тем же результатом.
– Убирайся в свою избу несолоно хлебавши, старая ведьма.
Ливии же было сказано следующее:
– На какие только хитрости ты не идешь, зловредная людоедка, но меня ты не обманешь. Не тешиться тебе над моим телом.
– У кого какие будут предложения? – поинтересовался я, поняв, что от разговоров толку не будет.
– А здесь поселений поблизости нет? – спросил Добрыня.- Может, лодку найдем.
– Слишком далеко,- ответила Леля как единственный знаток здешних краев. Остальных в эту глухомань черти занесли впервые.
– Можно вплавь,- предложила Ламиира.
– И не думайте,- всплеснула руками Леля.- В здешних водах омут на омуте – враз водяницы в свое царство увлекут…
– Эти опасные,- подтвердил я, с раскаянием вспомнив бродящую где-то по лесам – по лугам неудовлетворенную троллиху.
– Ну не стоять же здесь до скончания времен?
– Скоро обед,- заметила Леля.- Не век же ему на плоту куковать… Проголодается, сам причалит к берегу. Обождем.
Уйдя с причала, чтобы не торчать на виду у несговорчивого паромщика, мы расположились на травке и перекусили, разложив на листах подорожника извлеченную из седельных сумок нехитрую снедь. Не «Завтрак туриста», но и мы не на прогулке.
Бесшумно раздвинув ветви кустарника, высунулось маленькое бородатое личико с широким носом, мясистыми губами и густыми зарослями сросшихся бровей.
– Братишки, закурить не найдется?
– Не курим.
– А… тогда ладно, бывайте.- И скрылся средь лесной зелени.
– Чудной,- только и молвила Леля.
Ливия перекрестилась, а остальные продолжили процесс пережевывания пищи, не отвлекаясь на мелочи.
Внешне сохраняя спокойствие, я внутренне весь трясся. Может, всего один шаг отделяет меня от восстановления памяти, а этот маменькин сыночек…
По тропинке, согнувшись под тяжестью наплечной сумы, проковыляла старуха, опираясь на корявую клюку. Проходя мимо, она неободрительно зыркнула в нашу сторону и посеменила к покосившемуся строению у причала.
– Ивасик-Телесик, плыви к бережку, твоя мама пришла, обед принесла!
– Ага, мама,- обрадовался паромщик, проворно подгоняя плот к берегу.
– Оставайтесь здесь,- сказал я, а сам направился к чудному паромщику и долгожданной прославленной матери его.- День добрый.
– Это злая ведьма,- утирая нос рукавом рубахи, сообщил Ивасик, указав на меня.
– Это мужчина,- буравя меня взглядом, прошамкала старуха.
– А чего он тогда меня заманивал? Пускай докажет, что не ведьма… а то лучше побей ее.
– Мне что, штаны спустить? – не очень любезно поинтересовался я и на тон ниже продолжил: – Мы хотели бы переправиться на остров. Сколько это будет стоить?
– Всего одну маленькую монетку.
– За всех? "
– А то,- подтвердила старуха.
Выудив из тощего кошеля медную копеечку, я протянул ее матери паромщика.
– Ребята, идите сюда!
– Все не поместятся,- сообщил Ивасик-Телесик.
– А всем и не нужно,- заметила Ливия.- Не бросать же коней без присмотра. Поплывем ты и я.
– И я,- требовательно добавила Ламиира.
– Это мое предложение, я плыву с вами,- решительно заявила Леля.
– Хорошо, значит, плыву я и девушки, а вы остаетесь здесь и ждете нас.
– И я с вами,- по тому, как проворно старуха залезла на плот, можно было догадаться, что она делает это часто.- Вы ведь и назад захотите плыть.
Логично.
– Вперед!
Надеюсь, что специалист по человеческим мозгам окажется настоящим хакером своего дела. Не хотелось бы довольствоваться половинчатыми воспоминаниями, зияющими стертыми секторами и не поддающимися восстановлению сумбурными комками с нарушенной структурой. С надеждой в сердце, решимостью в голове и ледяными иголочками страха в пятках я ступил на землю острова, сопровождаемый тремя прелестными девушками.
ГЛАВА 12 Глухонемой оракул
Если истина в вине, то становится понятным то облегчение, которое испытываешь поутру, избавившись от накопленных за время пьянки откровений.
Как далеко порой отстоит действительность от того, что успело набросать живое воображение.
Где седовласый старец в расшитом золотыми драконами халате и звездчатом колпаке, в позе лотоса смакующий костяной мундштук кальяна, витая мыслями в заоблачных сферах? Где стеклянный шар, внутри которого сокрыт ответ на мыслью сформированный вопрос? Где величие мудрости, где глубина знаний? Все это так и осталось в моем воображении. Неужели так сложно поработать над своим имиджем? Нужно соблюдать определенные правила… есть же, в конце концов, профессиональная этика?!
– Это оракул? – уточнил я на всякий случай.
– Он самый,- подтвердила Леля.- Потрясающее зрелище, правда?
– Правда,- не погрешив против истины, ответил я, с недоумением рассматривая создание, на которого возлагал определенные надежды.
Под рахитичной пальмой, невесть какими силами занесенной в среднюю полосу Руси и против всех законов; природы густо увешанной темно-желтыми бананами, на валуне сидит совершенно голый человек. Даже скорее не человек – существо, имеющее некоторые близкие человеку черты. Его короткие кривые ноги охватывают природное сиденье, не доставая до земли. Пальцы на них срослись в некое подобие утиных лапок. Огромный, безобразно дряблый живот уродливыми жировыми пла стами свисает почти до колен, целомудренно скрывая от посторонних взоров то, что указывает на выгра