Разгоревшийся костер высвечивает уже всю стеклянную клетку, и когда к его гладкой стенке вновь прижимается лицо с огромными щеками и начинает совершать вращательные движения, Агагуку это уже не пугает, поскольку то, что он видит перед собой, — не лицо, а совсем наоборот.
Вместе с потрясением проходит и непрерывное нагнетание в кровь адреналина, вслед за чем возвращается ощущение холода.
Вскочив на ноги, Агагука стремительно, не заботясь о своем имидже всемогущего божества, бросается к дверям.
Они распахнулись, и в сопровождении держащего в руке факел Пантелея в тронную залу вошел юный пророк, который сообщил:
— У вас неплиятности.
Агагука сердито отмахнулся от него и, сорвав с горбуна телогрейку, поспешил натянуть ее на себя.
— Валенки снимай!
— Зачем? — растерялся Пантелей. Мамбуня отродясь обувкой не интересовался.
— Быстро! Или ты решил меня заморозить?
Горбун, прыгая на одной ноге, принялся стаскивать валенок, но, запутавшись в портянке, упал на пол и разулся уже лежа.
Мамбуня натянул валенки прямо на босу ногу и, довольно притопнув ими, спросил:
— Почему так холодно?
— Зима, — лаконично ответил Пантелей, пытаясь обмотать ноги портянками.
— Зима? Ненавижу зиму! — заявил Агагука. — А почему камины не горят?
— Нечем топить.
— Как это нечем?
— Дров почти не осталось. — Горбун передернул плечами и покосился на пылающий у стены огонь, где весело догорало это самое «почти». Теперь придется копоть с камня соскребать. Разве трудно было дрова в камин сперва сложить, а уж опосля зажигать? Не ценят здесь его труд. — Эти были последними. Лишь запас ваших… то есть коровьих лепешек остался, но ими…
— Не вздумай!
— Вот я и не думаю.
— Вот и не думай! Пошли немертвых, пускай нарубят и принесут.
— Так я уже посылал троих.
— И где они?
— Не знаю.
— Значит, пошли еще троих!
— Их всего двое осталось, остальные запропастились куда-то.
— Значит, пошли двоих! — распорядился Мамбуня Агагука, топнув ногой. Но привычного звона не последовало — для металлических колец в голенищах валенок слишком мало места.
— Как скажете, — покорно согласился Пантелей и побрел на крыльцо. Ему все меньше и меньше нравился этот новоявленный божок и все чаще приходила мысль, так ли уж необходима ему деревенька? Может, хватит одного домика, парочки коров и ласковой жены?
Закрывающая лицо пророка маска однобоко ухмыльнулась и произнесла:
— Твой выход, малыш.
Ванюша откашлялся и, поправив маску, сказал:
— У меня предчувствие было.
— О ждущем меня величии?
— Не совсем. На вас готовится нападение.
— Кто посмел?! — От праведного гнева Мамбуня Агагука задохнулся.
— Для бессмертного он слишком пуглив, — презрительно заметил Локи. — Ты не находишь?
— Нахожу, — ответил Ваня.
— Что находишь? — переспросил Агагука, посмотрев на маску, скрывающую лицо его пророка.
— Э… выход, — нашелся ребенок. И тотчас начал развивать тему: — Главное ваша безопасность.
— Правильно, — похвалил Агагука.
— Правильно, — писклявым голоском передразнил его скандинавский бог юмора. Причем юмор это по большей части «черный». — Давай же, давай!
Шоркая по полу «просящими каши» сапогами, вернулся Пантелей. Он успел не только выпроводить за дровишками последнюю пару безмозглых зомби, но и раздобыть обувку и одежку.
— А где эти… которые с дровами?
— Ушли и не вернулись.
— Почему?!
Пантелей лишь плечами пожал, мол, это ваше божье дело знать все, а мы люди маленькие…
— Это враги, — таинственным полушепотом сообщил Ванюша — Вам надо укрыться в надежном месте.
— В этом собачьем холоде? — возмутился Агагука. — Да я…
— Может ва… коровьими лепешками? — вкрадчиво предложил Пантелей.
Агагука гневно отверг это предложение и, вырвав у Пантелея факел, бросился к дверям главного входа. По длинному коридору, мимо ведущей наверх лестницы и опустевшей караулки. Отодвинув засов, Мамбуня одним рывком распахнул настежь парадную дверь. Ветер с воем и целыми жменями колючего снега бросился на него, словно изголодавшийся по плети мазохист. Агагука побледнел, но нашел в себе силу и мужество открыть рот и крикнуть в темноту снежного бурана:
— Дрова! Мне нужны дрова!!!
— Ему бы на базаре пирожками торговать.
В ответ на крик Агагуки из снежной круговерти вылетел снежок. Хороший такой, заботливо слепленный из чистого снега, что сияет словно отборный кокаин, он возник из ниоткуда и тотчас залепил раскрытый для повторного крика рот.
— Ха-ха-ха… — рассмеялся Локи.
Агагука в ужасе попятился, отплевываясь и размахивая перед собой факелом. Едва ли он таким образом хотел вызвать огонь на себя, но тем не менее вызвал.
Низко висящее светлое пятно, каким видится солнце сквозь беспрерывно клубящееся снежное марево, дрогнуло и на какой-то миг потемнело. Несколько десятков снежных комков с разной степенью точности обрушились на Агагуку, сбив его с ног и заставив отступать на четвереньках.
— Спасайте меня!
Пантелей грудью бросился на дверь и закрыл ее. Ванюша помог задвинуть в пазы засов.
— Кто это?
— Не знаю, — ответил горбун. — Но это они забрали всех ваших немертвых.
— Где Отто? Пускай сейчас же разделается…
— Боюсь, что Отто фон Нехелман, — скорбным голосом заявил Ванюша, — тоже.
— Что «тоже»?
— Они его тоже заблали.
— Кто они? — спросил Агагука, вытряхивая из косичек снег. Судя по их количеству, этого занятия ему должно было хватить до завтра. — Откуда они взялись?
— Они ужас ночи, летящий на клыльях тьмы. — Чувствуя искреннюю заинтересованность аудитории, Ванюша включил свое богатое воображение и, усилив его запавшими в память обрывками из различных игр, принялся выдавать экспромтом один ужас за другим. — Они не чувствуют боли и идут впелед. Имя им легион, а по батюшке они, следовательно, легионелы. Ликом они стлашные, но мягкие внутли…
— Не забудь про могильный холод и ледяные объятия, — напомнил Локи.
— …Их ледяные объятия несут могильный холод. И они плишли за вами.
Агагука, глаза которого на протяжении всего рассказа становились все более выпуклыми и круглыми, под конец совсем окосел. Намереваясь свергнуть существующих богов, он не думал, что ему придется участвовать в этом лично. И уж точно не в роли жертвы, на которую охотятся неизвестные и от этого во много раз более ужасные существа.
— Что же делать?!
— Мы защитим вас, — заявил Ванюша. — Но вам нужно уклыться в безопасном месте.
— Где?
— В подвале.
— Но… — Несколько придя в себя, Агагука начал сомневаться в необходимости прятаться от врагов, которые вне стен замка и внутрь, кажется, не стремятся проникнуть.
— Дави на него, — посоветовал Локи, жалея о том, что не может вступить в разговор самостоятельно, и поэтому приходится довольствоваться ролью советчика какого-то мальца. Весьма смышленого, но все же… все же. — Скажи, что стены для них не преграда.
— Они могут волваться в замок.
— Мы заколотим окна, завалим двери, — предложил горбун, — и переждем.
— А если они все лавно пробелутся в замок?
— Ну…
— Пленников они не тлонут, — уверенно заявил Ванюша. Ухватив Агагуку под локоть, он потянул его в тронную залу, где находилась дверь в подземелье. — Освещай путь!
Горбун суетливо подхватил уроненный Агагукой факел, и, теряя подошвы, поспешил вперед.
Подземелье встретило сыростью и скрежетом зубовным.
— А я не замерзну? — зябко кутаясь в телогрейку, поинтересовался Агагука у своего пророка, решительно взвалившего на свои хрупкие плечи бремя обеспечения безопасности новоявленного божества.
— Нет. Пантелей, отмыкай!
Горбун открыл узкий каменный мешок, расположенный в самом дальнем и глухом углу подземелья, В камере можно лежать, можно сидеть… на полу, разумеется, а вот стоять уже сложно, потолок слишком низкий.
Агагука со вздохом вступил в свое временное прибежище.
Засов зловеще взвизгнул, войдя в ржавую петлю, и с глухим щелчком опустился в прорезанный паз.
— Ждите нас. — Помахав на прощанье ручкой, Ванюша поспешил прочь из подземелья.
— И я вернусь, — добавил Локи. — Только долго жди…
Тронная зала встретила их кровавыми отблесками умирающего костра и тоскливой песнью сквозняка.
— Теперь нужно подумать об обороне, — напомнил Пантелей.
— Лучше спелва плиготовь завтлак, — попросил проголодавшийся ребенок. — Пожалуйста. Влемени у нас много.
— Хорошо. Только морковки у меня больше нет.
— Обойдусь без нее.
— Вот и хорошо.
Забрав с собой факел, Пантелей ушел на кухню.
Ванюша присел у догорающего костра и, протянув к нему озябшие пальцы, задумался. Что делать дальше, как поступить с Пантелеем и когда придет папа?
Из задумчивости его вывело вежливое покашливание за спиной.
Стремительно обернувшись, он в растерянности замер.
Стоящее напротив него существо заговорщицки подмигнуло и шутливо козырнуло:
— И что это значит?
ГЛАВА 19Вооружен снежком и очень опасен
Ничто так не охлаждает пыл нападающих, как кипящее масло.
Кажется, что ночь будет длиться вечно… Но это только так кажется. Как и то, что напротив меня сидит на вязанке сушняка печальный черт зеленого цвета. А если кажется, то, думаю, вы прекрасно знаете, что в этом случае делать. Что? Ну… перекреститься тоже, конечно, можно, но все же лучше завязывать с выпивкой, пока зеленые черти не начали множиться. Только в моем случае оба эти способа не дадут ожидаемого результата. Крестное знамение не в силах разогнать бушующий в районе острова Буяна циклон, затмивший солнце. Да и черт скорее всего никуда не исчезнет, поскольку уже вроде бы как и не совсем черт, а очень даже наполовину ангел. А уж зеленую окраску с него можно лишь смыть с мылом и щеткой — зеленка хорошо взялась. Это Ливия постаралась. Не то чтобы она уж так уверена, что зеленка поможет устранить последствия обморожения, но… с чертом важнее психологический аспект лечения, а регенеративные органы об остальном позаботятся сами. Да и вид у него при этом… подходящий. Так что креститься рано — гром-то пока не гремел. Впрочем, завязывать с выпивкой тоже вроде рано…