Олег с трудом мог припомнить, как он добивался у командования бригады морской пехоты командировки в Чечню, как и с каким трудом добирался на перекладных. Как нашел госпиталь, где работали сестры милосердия, как встретил в гулком пространстве коридора ту, к которой ехал...
Они стояли и неотрывно смотрели друг на друга. Она видела перед собой молодого военного, каких видела здесь тысячи, она понимала, что раньше они встречались. Где? Может, он был ранен и она ухаживала за ним? Скорее всего так. Но все было наоборот. Она понимала это, поскольку ее сердце стучало совсем по-другому. Откуда, откуда она знает этого капитана в форме морского пехотинца? Он называет ее по имени. Она отвечает смущенной улыбкой. «Ты не узнаешь меня, Ира?» Нет, она пока не узнавала. По облику. Но голос был очень знакомым. Он, едва сдерживая нахлынувшие чувства, говорит ей: «Меня зовут Олегом. Я работал в вашей школе психологом». Все, она узнала его, внезапно побледнев. А он, больше не находя слов или боясь, что увязнет в них, быстро сказал: «Я приехал за тобой. Собирайся, нам нужно ехать». Ехать?
Куда ехать? Туда, где она оставила свое прошлое? Неужели он ничего не понимает? Неужели хочет отобрать у нее то, что еще осталось? Совсем немного? А у нее нет даже года...
Влад пьет и не пьянеет. Он часто качает головой и повторяет одно и то же: «Да, брат...» Завидует? Нет, дело не в зависти, просто кажется себе мелок по сравнению с Олегом. С другой стороны, хочется ему сказать: «Зачем тебе ЭТО?»
В мае.
Намаешься.
И в связи с переходом в центр, и...
В определенные моменты он представлял Ирину тринадцатилетней, как свою приемно-неуемную дочь, а ведь ей уже двадцать. И запутывался окончательно. И еще раз мысленно предлагает другу написать уже два рапорта, и чтобы на каждом стояла одна и та же резолюция: «К чертовой матери!!!»
Он тужится спросить Олега, любит ли он эту девушку, но наверняка знает ответ: «Она дала мне больше, чем я ей». В этом ответе весь Олег. Но без некой заносчивости: «Либо цените меня, либо мешайте с грязью».
Он что-то спрашивает про мать Ирины, знает ли она. А ведь ему нет до нее никакого дела. Есть ли у Олега дело к ней? Может, он снова потревожил ее телефонным звонком: «Ваша дочь у меня. С ней все в порядке». А она, стерва, радуется: пристроила наконец-то!
Нет, глупости все это, видно, водка паленая.
Влад не просто уснул, он вырубился. И, конечно, не помнил, как чья-то заботливая рука, привыкшая ухаживать, укрыла его одеялом...
Владу снились кошмары. Он одет в форму старшего лейтенанта Красной Армии, с ромбами на петлицах. В эбонитовых наушниках он сидит напротив допотопного передатчика и принимает шифровку: "Приступить к операции «Жасмин». Он знает, что «жасмин» — смертельный яд. Советские разработчики всегда любили громкие названия проектов. Как, например, советские подводные лодки классов «Янки», «Янки-2», «Оскар»... Или «черемуха» — слезоточивый газ. Сняв наушники, Влад спускается в сырое полуподвальное помещение, включает компрессор и посредством переходника закачивает внутрь баллона с нитроксом строго дозированное количество яда.
В голове всплывает полузабытое слово — бета-эндорфин. Что это? А-а... Это естественный наркотик, он выделяется организмом в критической точке боли. Так организм защищается от боли.
И снова что-то из инструкций... Затем от себя: «Жар разливается по всему телу, словно в жилах течет крутой кипяток...»
«Бойцы тонули, умирали, понимали это, а страха, выходит, не испытывали». Интересно, а это чей голос?... Вот он спрашивает: «Где вы были 1 июля?» — «Как где?... Отдыхал в Сочи. Там мне рассказали новый анекдот. Один грибник попал в медвежий капкан. Не смог высвободить ногу. Его облепили комары. Когда его нашел охотник, бедняга был похож на освежеванного кролика. Охотник пристрелил его — из жалости».
Оба собеседника заливаются громким смехом. Влад прощается с симпатичным чернявым человеком, имени которого не помнит, грозит пальцем какой-то полноватой женщине: «Я знаю, это ты мне звонила!» Она отвечает, приложив палец к накрашенным губам: «Осторожно, тут такой бардак!» На ее столе затрезвонил телефон. Влад перешагивает через нераспакованную дорожную сумку, чтобы снять трубку, но спотыкается и падает. И... просыпается от зазвонившего в квартире Олега будильника.
Глава 6Анчар
6 июля, воскресенье
Олег всегда был тактичным человеком, подумал о товарище Влад, лежа и слушая фон голосов за плотно закрытой дверью спальни: мужской и женский. Вчера Олег был просто гостеприимным товарищем и не коснулся темы, тревожным облаком висящей над военно-морской базой. Хотя наверняка знал или угадывал, какими словами встретит его начальник курса: «В тяжелое время ты вернулся к нам, товарищ».
Тульчинский улыбнулся. Но улыбка тотчас слетела с его губ. Время действительно тревожное и тяжелое — особенно для секретного агента ГРУ. Вдвойне тяжелое потому, что он, вероятнее всего, вскоре окажется между двух огней. В 97-м он выполнял приказ одного начальства, сейчас выполняет приказ другого, что автоматически предполагало работать против первого. И как выйти из этой непростой ситуации? Во-первых, он не может работать против себя, ему дали приказ выяснить, кто из учебного центра причастен к гибели обеих групп спецназа. Косвенно — он. Вот он, виновник, рубите ему голову. Если в ГРУ узнают об этом — ему конец. Ему придется давать показания на высокопоставленного чиновника, проводившего операцию «Жасмин»; и дело не в названии яда (ему Паршин мог дать более соответствующее название: «анчар», или «плющ»), который не оставляет в крови следов, ибо задействует естественные наркотики организма. Идея далеко не нова, ею занимались и фашисты в концлагерях, и современные специалисты в белых халатах, курируемые зубрами с крупными звездами на погонах.
Влад тщательно подготовился к той операции, но допустил ошибку: уничтожил (спустил газ) не тот баллон — другую причину невозможно придумать. И вот он, полупустой, спустя много лет (а по логике полковника Артемова — спустя два месяца) по роковой случайности снова принес смерть. Только за это агента Влада могут напоить и дать занюхать тем же «жасмином».
Как, как такое могло произойти? Ведь он уничтожил даже противогаз, в котором спускался в подвал...
Как ни крути, а Владу нужен исполнитель. Главная задача — подготовить виновного, соборовать его. Он не имеет права доложить, что его работа прошла впустую, что он не нашел никаких улик в центре. Он — опытный агент, и тогда заподозрят именно его — пятого по счету, который по оперативному раскладу мог быть лишь свидетелем гибели первой группы, и расколют в два счета.
Перед глазами агента лист бумаги, за которым просвечивается непроницаемая маска полковника Артемова. На листе четыре фамилии:
Капитан 2-го ранга ПАНИКЯН Артур Викторович.
Капитан-лейтенант КОЛЧИН Олег Владимирович.
Старший мичман ОФИТОВ Александр Владимирович.
Мичман ЮРМИН Сергей Геннадьевич.
Кого из них принести в жертву?
А ее ждут именно из этой группы лиц.
Паникян...
Уже стар, фактически безволен, не служит, а дослуживает. Нет, он не подходит.
Юрмин...
Инструктор по огневой подготовке. По большому счету — стрелок. По сути — «однорукий», соображает одним лишь полушарием, видит «одним глазком», дышит одной ноздрей, кроме порохового, других запахов не различает.
Колчин...
Специалист-психолог. Он ведет дисциплины, в частности по видам воздействия: информационно-психологическое, психогенное, психоаналитическое, нейролингвистическое, психотронное, психотропное.
Психотропное...
Действие «жасмина» по своему воздействию на организм чем-то походило на применение психотропных средств. Так, дальше. Артемов и компания в курсе, что в 97-м году погиб сотрудник лаборатории НИИ-17, знают, что в крови погибших не обнаружено следов адреналина. А что, если «увести» Артемова от яда и «подвести» к психотропным средствам? Ведь лаборатория, насколько знал Влад, занималась и этой проблематикой.
А что, если столкнуть лбами контрразведчика генерала Паршина и военную разведку? — подумал Тульчинский. Можно, но он так и так окажется между двух огней.
Олег Колчин...
Ведет подходящие дисциплины.
Его?
Кроме него, некого.
А что, если взять его в компанию? На первых порах. Узнать, что он думает по этому поводу, какими материалами, возможно, располагает. Ведь он не слепой, он умеет читать в чужих душах и обращаться с ними по своему усмотрению. Не усмотрел ли он в появлении Влада некую закономерность? Не оттого ли вчера не затронул этой темы? Может быть. Выходит, не такой уж он тактичный...
С ним нужно действовать впрямую, заодно успокоить его.
Так думал агент ГРУ с оперативным псевдонимом «Влад». Он понял, что, кроме откровенного разговора с Олегом Колчиным, других шагов у него нет. Пока нет. Найдя жертву, Влад нашел в ней союзника. Действовал жестоко потому, что не мог применить этих средств по отношению к себе. Во всяком случае, успокаивая этим свою совесть.
Выбор сделан. Как раз в тот момент, когда дверь спальни открылась и Влад увидел товарища. Он глазами спросил: «ОНА ушла?» И получил утвердительный кивок: «Ушла». Пока Тульчинскому не хотелось встречаться с Ириной. А если честно, то вообще не хотелось.
Умывшись и сменив рубашку, Тульчинский прошел на кухню, где его поджидал хозяин квартиры. На столе две чашки горячего чая, варенье, салат из свежих огурцов и помидоров, запотевшая бутылка водки, две пустые стопки. «Тактичный человек» Колчин указал на «Столичную»:
— Будешь?
Гость колебался ровно секунду:
— Буду. — Вчера он перебрал, голова слегка кружилась, поламывало в висках, но похмелья как такового не было. «Если уж и удивлять, то постепенно», — решил Влад.
Они чокнулись и опрокинули по стопке, закусили салатом. Гость прикурил и, чувствуя заметное облегчение от забегавшей по жилам крови, пристально посмотрел на товарища. Но с вопросами не спешил, он привычно прокрутил в голове пару вариантов беседы.