Княжича заставили опуститься на колени перед великим царем и ханом.
– Я обдумал твое предложение, княжич Федор Юрьевич, и готов согласиться. Я возьму, как и хотел, десятую часть всего, чем владеет твой отец, но не просто так. Ты станешь правителем вместо отца, и твое войско пойдет с нами в поход и будет вступать в бой первым, пока не докажет свою верность и не заслужит славу.
– Для чего мне становиться великим князем, коли я говорю слова отца? Это его предложение, и негоже мне вперед братьев старших, пусть и двоюродных, становиться правителем, да еще и в обход отца!
Стать великим князем рязанским Федор Юрьевич мечтал всю свою жизнь, но не таким же путем! Став князем вперед отца, он навечно заслужит проклятие среди всех князей Руси. Видно, этого монгольский царь и хочет.
– Это еще не все, улус! Слушай дальше, – проговорил хан Батый, – я слышал, что твоя жена дивной красоты и по всей Руси идет слава о ней. Говорят, ее отец погиб, подняв оружие на монгольского всадника. Я беру ее себе в наложницы. Сына твоего выкормит кормилица, а ты будешь ползать у моих ног. Только тогда вы получите мир. Подумай, великий князь Федор, ползая у ног, ты подаришь мир своей стране и сохранишь многие жизни. Может быть, когда я захвачу весь мир, ты, заслужив мое уважение не только здравыми мыслями, но и доблестью в бою, станешь благодарить богов за то, что принял мою волю.
Княжич Федор понял ответ великого царя. Он сохранит Рязань, если она перестанет быть Рязанью. Пусть потомки потом осудят меня, подумал княжич Федор Юрьевич, пусть потом говорят, что я мог подарить им покой и мир, но я не хочу такого мира. Да, может, кто-то скажет, что я предпочел свою гордость и славу жизням тысяч людей, но я сделаю, как решил.
– Хан, твое войско могучее, но не непобедимое. Ты не увидишь моей жены, прекрасной Евпраксиньи. Не показывают христиане своих жен злобным язычникам. Ты не будешь радоваться, что мы, князья рода Рюрика, чтобы снискать твое расположение, предали своих родичей! Коли хочешь битвы, то будет бой. Мы умрем русскими.
Лицо хана Батыя не дрогнуло, и ни один мускул не шелохнулся на нем. Хан не перебивал княжича, а после его слов сделал жест рукой, и трое воинов скрутили Федора и бросили под ноги Батыю.
– Если ты враг, то не вижу смысла отпускать тебя. Твоя смерть будет мучительной, – произнес хан Батый, – а твои люди будут смотреть на то, как ты страдаешь, и после отнесут твое тело в Рязань.
Хан Батый ничем не выдал себя, но в глубине души зауважал этого русского князька. Жаль, что судьба с ним так немилостива, подумал хан. Я должен думать о своем народе. Если русские сядут по крепостям, то я потеряю больше людей. Мой соглядатай при князе рязанском, боярин Демид Твердиславович, сказал, что Федор единственный сын у великого князя Юрия и его лютая смерть разобьет сердце отца. Тот выйдет на бой в чистом поле и падет. Я принесу в жертву этого князька, и пусть потом потомки назовут меня жестоким, но я спасу сотни жизней своих людей.
С княжича Федора Юрьевича, несмотря на холод, сорвали одежду. Княжескую шубу бросили под ноги коням.
– Приведите его людей, связав им руки. Пусть смотрят на страдания своего княжича и знают, что нельзя отказывать потомкам Чингисхана!
– Господи Иисусе Христе, даруй мне силы вынести предначертанное мне и прими меня в Царствие Твоем, как принял разбойника, исповедовавшего Тебя, – прошептал княжич Федор.
Казнь княжича Федора Юрьевича
Приведенных рязанцев со скрученными за спиной руками заставили смотреть на то, как несколько монголов зверски избивают княжича.
– Княжич Федор Юрьевич, – крикнул один из рязанцев по имени Ждан, человек роста невеликого, но храбрый и отчаянный, – Господь тебе за муки венец на небе дарует!
Когда княжича перестали бить, то подняли его голову за волосы и повернули в сторону хана.
Батый спокойно смотрел, как избивают Федора. Он понимал, что этот человек никогда не примет его предложение, но ему это было и не надо. Федор должен умереть героем и всколыхнуть своего отца, чтобы тот, не слыша голоса разума, вышел против него на бой в чистом поле.
– Улус, я еще раз тебя спрашиваю, согласен ли ты принять мое предложение, – спросил хан Батый.
Княжич Федор сплюнул кровь и посмотрел прямо в глаза хану.
– Господь мне судья! Коли смерть мне на роду написана, то так тому и быть, но не предам рода и земли своей. Пусть лучше все мы в раю встретимся, чем будем жить с сердцами Иуды и смотреть, как вы наших жен забрали на поругание. Мой ответ – нет. Я не предам отца и не предам жену!
– Вы все слышали, как княжич отверг мою милость, – сказал хан Батый и посмотрел на рязанцев, которые в бессильной злобе сжимали кулаки.
Княжича Федора подтащили к огню, над которым в котле кипел не то отвар, не то какой-то настой.
– Суньте ему руку в кипяток, пусть погреется, – произнес хан Батый.
Хан говорил все на русском языке, чтобы все рязанцы понимали его слова и сердца их наполнялись страданиями за княжича.
Вопли Федора разнеслись по стану монголов. Княжич не мог вытерпеть боли, но, крича и страдая, он только укреплялся в своем решении.
Обожженную руку княжича вынули из кипятка и спустя несколько секунд опять погрузили в котел.
– Господи! – закричал княжич Федор. – Дай мне силы выдержать и пошли мне смерть! Господи!
– Великий царь, – закричал рязанец Ждан, – мучая княжича, ты ожесточаешь наши сердца! Даруй ему быструю смерть, мы всем миром просим тебя.
Княжича Федора стали жечь раскаленным железом, уродуя его лицо, а затем отрезали уши и нос. Мучители вырывали княжичу зубы и каждый раз спрашивали, готов ли он принять предложение хана. Федор, поняв, что смерть близка, не отвечал им, а лишь молился.
– Господи, прости мне все грехи мои, которые я совершил словом, делом или помышлением, – шептал княжич, – даруй мне Царствие Твое Небесное.
– Нехристи! Звери, – ревели рязанцы, – мы порубим вас, когда встанем в бою! Мы пришли к вам как послы и с дарами! Будьте вы прокляты!
Рязанцы думали, что после гибели княжича их также предадут смерти. Одни молились, другие слали басурманам проклятья.
Хан Батый смотрел на них и размышлял. Он не мог понять этих людей. Другие народы или плакали и просили о пощаде, или ненавидели. А русские плакали, но о пощаде не просили и ненавидели и бранили.
– Этот народ силен, – на родном языке проговорил хан, обращаясь к своему родичу, сыну Чингисхана Кульхану, который был его дядей.
– Не силен, а упрям, Бат хан! Мы видим перед собой глупцов, которые считают себя героями!
– Герои всегда глупцы, но они куют будущее!
– Будущее туманно, и никто его не выкует. Посмотри на этого сына князька, он уже умер, но его тело страдает.
Княжичу Федору поочередно раздробили все пальцы на руках, а после раздробили и кисти рук, каждый раз задавая все тот же вопрос. Мучители знали свое дело и не давали княжичу провалиться в забытье.
– Отрекись от отца, и тогда тебе даруют быструю смерть, – сказал хан Батый княжичу Федору.
Княжич ничего не ответил, так как не мог ничего сказать от боли, но отрицательно покачал головой.
Батый и Кульхан смотрели на княжича и понимали, что своими страданиями он кует безумие отца. Да, рязанцы хотят умереть, но им предстоит исполнить куда более важное предназначение. Они должны рассказать о том, как героически умирал княжич.
Неожиданно княжич Федор перестал чувствовать боль, и его рассудок прояснился. Княжичу показалось, что он покинул свое тело. Он посмотрел, как с его ног сдирают кожу, и не почувствовал боли.
– Господи, я умираю. Прими меня в Царствии Твоем и прости…
– Великий царь и хан, – обратился мучитель к Батыю, – этот раб больше не ощущает боли. Если страдания слишком сильны, то человек перестает их чувствовать. Надо подождать несколько часов и продолжить.
– Так подождем. Унесите тело, но смотрите, чтобы он был жив. Я хочу, чтобы кони разорвали его на части.
– Эй, злобный язычник, – закричал Ждан, – что ты его мучаешь? Забери мою жизнь, но даруй ему быструю смерть!
– Ждан, – прошептал княжич Федор, – прошу тебя, не жертвуй собой. Такова Господня воля.
Ждан услышал этот шепот и разрыдался. Это были слезы бессильного человека, который, глядя на страдания своего соотечественника, не мог ничего сделать, чтобы облегчить их.
– Княжич, прими быструю смерть! Никто и никогда не узнает об этом! И это не малодушие. Они радуются, мучая тебя! Отрекись от всего, так как Господь зрит, что сердце твое добро и предано своему Отечеству!
– Нет, Ждан, эту чашу пьют до дна.
Спустя несколько часов княжича привели и на глазах рязанцев привязали за руки и за ноги к седлам коней.
Кони поскакали, и раздался страшный крик. Тело княжича было разорвано не сразу, но, видимо, страдалец умер раньше.
Хан Батый потерял на эту казнь полдня, но он понимал, что этой казнью купил себе Рязань.
– Вы, псы рязанские, – обратился он к русским посланникам, – возьмите свои дары и жеребца, вон того, что разрывал вашего княжича на куски. Отнесите его тело к отцу и скажите, что он умер как глупец. Я приду и возьму супругу княжича Евпраксинью себе в наложницы и заберу себе все, чем владеет великий князь!
Евпатий и Игорь в дороге
Боярин Евпатий Львович вместе с княжичем Игорем Ингварьевичем и десятком витязей ехали в черниговские земли. Осенняя дорога была размыта дождями, и поэтому ехать приходилось шагом. Лошади часто поскальзывались, и боярин Евпатий решил не рисковать.
– Евпатий Львович, – обратился княжич Игорь Ингварьевич к своему воспитателю, – а почему нас с тобой послали в Чернигов?
Боярин Евпатий открыл было рот, но княжич сам себе ответил:
– Потому что великий князь владимирский нам не поможет в случае, если Степь обрушится на нас! Так?
– Да, княжич. Великий князь владимирский хочет извлечь выгоду из нашего поражения.
– Вот поэтому наша страна и страдает! Каждый хочет думать только о своем уделе! Вот Владимир Всеволодович Мономах понимал это и хотел, чтобы все князья собирались на съезды и все решали вместе, чтобы все были семьей! Но почему тогда в Любече решили, что каждый будет блюсти отчизну свою?