– Евпатий, – с порога начал великий князь Михаил Всеволодович, – вести дурные из Рязани.
Неужто ворог уже вошел в рязанскую землю? Неужто разбил великого князя?
Великий князь Михаил Всеволодович передал княжичу Игорю Ингварьевичу перстень великого князя рязанского.
– Перстень дяди, – произнес княжич Игорь, отдавая его боярину Евпатию.
– Пусть великий князь черниговский знает, что мы стоим здесь насмерть и уже не ждем помощи, но веруем, что наша смерть не напрасна, – сказал посланник. – Эти слова великого князя мы несли без остановки на ночлег и еду, загоняя коней.
– Послушай, боярин, видно, Рязань пала или вот-вот падет. Я понимаю горечь твоего сердца, но будь благоразумным. Своей смертью ты ничего не изменишь. Оставайся в Чернигове.
– Нет, великий князь, – прошептал боярин Евпатий Львович, – мое место в Рязани. Раз ты не помог, то Господь тебе судья. Княжича у тебя оставлю.
– Нет, – неожиданно произнес княжич Игорь Ингварьевич, – я еду с тобой, боярин Евпатий. Коли оставишь меня здесь, то я сбегу, и ты перед Богом за меня ответ держать будешь. А ты, великий князь Михаил Всеволодович, всю свою жизнь стыдись, что не пришел нам на помощь. Мы молили тебя и ждали.
– Эх, княжич, коли все было бы так просто, что взял да и пришел на помощь! – ответил великий князь Михаил Всеволодович.
Боярин Евпатий понял, что сейчас великий князь Михаил еще больше засомневался в своем решении.
– Утром выезжаем, боярин, – сказал княжич, и Евпатий Львович впервые уловил в его голосе металл. Это говорил не одиннадцатилетний мальчик, а потомок Рюрика. Будущий князь.
Боярин Евпатий поклонился великому князю Михаилу Всеволодовичу.
– Игорь Ингварьевич, – промолвил великий князь Михаил Всеволодович, обращаясь к мальчику, – я не помог вам ратной силой, но возьми моих коней и пять десятков в сопровождение. Я скорблю о Рязани.
– У меня есть сопровождение, а кони наши не просто отдохнули, а уже застоялись. Ты, великий князь, не пытайся лицо сохранить. Коли хочешь сохранить честь, так собирай рать и князей своих удельных и идем со мной к Рязани, а коли нет, то жди монголов у себя. А мне в дорогу надо.
– Прав ты, княжич, прав. Езжай, и да поможет вам Господь!
Княжич и боярин поклонились великому князю черниговскому и покинули палаты.
На следующее утро Евпатий и Игорь Ингварьевич выехали из Чернигова.
– Поскакали быстрее, боярин!
Евпатий Львович ничего не ответил, лишь хлестнул своего жеребца. Что ж, надо спешить. Прав был княжич. Никакой помощи мы здесь не дождались.
Зимнее утро выдалось солнечным и морозным. Снежок, покрывший ночью землю, таять не спешил, а холодный воздух разрывал легкие. Как бы княжич не заболел, подумал боярин Евпатий, но вслух ничего говорить не стал.
Великий князь Юрий владимирский получает послание
На улице шел снег с дождем. Когда в палаты великого князя владимирского ввели посыльного, который был насквозь мокрым, Юрий Всеволодович поморщился.
– Что за вести такие, что ты в такую непогоду скакал? Хоть не расшибся?
– Слава богу, великий князь, – ответил гонец и передал великому князю владимирскому кольцо великого князя рязанского. – Весть несли безостановочно, невзирая ни на погоду, ни на время дня и ночи…
– Говори, что такого стряслось, – перебил его великий князь владимирский.
Юрий Всеволодович прекрасно знал, что происходит, но не верил своим соглядатаям и разведчикам, которые говорили о каком-то сказочно огромном воинстве степняков. Все шло по плану великого князя. Рязань ослаблена и взывает о помощи. Спешить пока нет нужды. Если монголы возьмут город, то это будет ему только на руку, так как он не просто присоединит это великое княжество к землям своего рода, но еще и снискает славу освободителя.
В то, что монголов несчитаное множество, великий князь не верил. Не могли эти степные всадники взяться ниоткуда. Если бы кто-то смог собрать столь великое воинство, то на это бы ушли годы. Значит, все это слухи, и пущены они с единственной целью – заставить его воевать за чужие интересы. Юрий Всеволодович больше не хотел видеть в Рязани лояльного ему великого князя. В Рязани сядет или Мстислав, или Владимир. Его сыновья будут его надежной опорой.
Скоро уже настанет день, когда он станет самодержавным правителем всей Руси. Во имя этого дела стоит поступиться православными жителями Рязани. Рязань ослабленная станет моей, а Рязань спасенная останется чужой.
– Великий князь, – нарушил течение мыслей Юрия Всеволодовича гонец, – великий князь рязанский передает следующие слова: «Мы стоим здесь насмерть и уже не ждем помощи, но веруем, что наша смерть не напрасна».
Великий князь Юрий Всеволодович усмехнулся, услышав это. Красиво, ничего не скажешь, видно, его тезка хочет воззвать к его благородным чувствам.
– Ты зря ехал с такой скоростью, добрый молодец! Иди испей меду горячего, чтобы, не дай Господь, хворь не сразила. Но поскольку ты, не жалея коня и жизни, несся, чтобы сообщить мне эту весть, жалую тебе кольцо, что передал мне великий князь рязанский.
Гонец низко поклонился. Сердце парня готово было выпрыгнуть из груди от радости. Да на этот перстень он табун коней себе купить сможет, да что там коней, можно и дом в самом Владимире построить, да еще какой! Храни Господи великого князя Юрия Всеволодовича.
Когда гонец покинул палаты, великий князь приказал собрать совет, на который пришли двое его сыновей – Всеволод и Владимир, а также бояре и воеводы. Еще один его сын, Мстислав Юрьевич, в это время был в своем уделе в Суздале и посему прийти не смог.
– Вот какие новости получил я из Рязани. Монголы там одерживают победу, и великий князь рязанский мне прислал следующие слова: «Мы стоим здесь насмерть и уже не ждем помощи, но веруем, что наша смерть не напрасна».
Всеволод Юрьевич рассмеялся и, встав со своего места, проговорил:
– Я думаю, что великий князь рязанский, видя плывущие по небу облака, кричит, что гроза. Мне пришли вести месяц назад, что никакой огромной рати нет, а видели в степи тысяч десять всадников. Откуда могла взяться такая рать?
Великий князь Юрий Всеволодович слышал о семидесяти тысячах и, поразмыслив, решил, что покорение Рязани и борьба с его тезкой должна стоить степнякам не меньше половины воинства. Значит, ему надо разбить тысяч сорок врагов.
– Однако настало время и нам обнажить свои мечи. Степь в наши земли не войдет, – не спеша, чтобы все слышали каждое слово, произнес великий князь Юрий Всеволодович. – Ты, Всеволод, мой старший сын, соберешь сорокатысячную рать и двинешься к Коломне. Там, на землях рязанского великого князя, и встретишь степняков. Разбив врагов, ты освободишь Рязань, и там сядет княжить твой брат Владимир московский.
– Хорошо, отец. Думаю, мы покажем монголам, с какой силой им предстоит сойтись, – торжественно проговорил князь Всеволод Юрьевич, – мы не рязанцы. Наша сила настолько велика, что они, повернув коней, будут до самых степей нестись, с ужасом вспоминая потомков Мономаха! С нами Бог и Богородица.
Бояре поддержали сына великого князя дружными радостными криками:
– С нами Бог!
– Прогоним басурман!
Войско монголов должно быть ослабленным, размышлял великий князь, и поскольку сейчас зима, то они должны нуждаться в пропитании и корме для коней, а это значит, что они двинутся вперед. Победа будет несложной. Пусть сын прославится. Если монголы двинутся не к Владимиру, а на юг, то он зажмет их силы с двух сторон. Всеволод, его сын, с севера, а Ярослав, его брат и князь киевский, с юга. Таких славных побед давно не было на Руси.
– Великий князь, – взял слово боярин и воевода Еремей Глебович, прославленный и умный полководец и ближник великого князя, – а что, если все-таки монгольская рать и впрямь огромна? Не стоит ли нам двинуться всей силой или вообще запереться по городам и стоять в обороне? На дворе зима – посевы степняки не пожгут, скот в стойлах – его не угонят. К чему нам идти к Коломне?
– Неужто ты, боярин Еремей Глебович, труса празднуешь? Коли боязно, так ты можешь идти к себе в терем, – насмешливо сказал князь Владимир московский, – мы с братом и без тебя ворогов побьем!
– Владимир, – грозно прервал сына великий князь Юрий Всеволодович, – я для того и созвал бояр и воевод, чтобы каждый совет давал, а не только чтобы говорили то, что мне угодно слышать. Еремей Глебович, ты верно приметил, но если монгольская рать и впрямь огромна, то во Владимире мы все войско разместить не сможем. Голод начнется, да и сам говоришь – зима. Людям тепло и крыша над головой нужны. Коли и впрямь рать монголов огромна, то вы их сдержите, сколько сможете, а в это время мы город приготовим к обороне и еще рати соберем. Так что, когда встанете в Коломне, обязательно вызнайте число врагов.
Князь Владимир Юрьевич с неприязнью поглядел на воеводу Еремея Глебовича. Вон, в любимчиках у отца ходит за то, что везде соломинку подстелить желает. Кто же, как не он, должен спросить о том, что делать, коли врагов больше, чем мы думаем. Лишь бы ласковое слово от отца услышать. Ничего, хоть слава твоя и велика, боярин Еремей, но мы с братом и не такую заслужим. Вот сяду я править не в Москве, а в целой Рязани, ты еще вспомнишь обо мне.
– Рать собирать начинайте с сегодняшнего дня, – приказал великий князь Юрий Всеволодович, – оружие давайте только зрелым мужам, и чтобы у них не меньше чем по два сына было. Юношей и стариков не берите. От них проку мало, только жизни свои попусту потеряют. Выступите через два дня.
Защитники Рязани
Боярыня Василиса Николаевна вместе с младшими сыновьями вышла из храма. Время было уже позднее, уже стемнело, но народу у храма было множество. Внутри и снаружи, невзирая на холод и мокрый снег, люди молили Господа, чтобы тот сохранил их близких.
Василиса Николаевна перекрестилась на купола и направилась к дому. В воздухе чувствовался запах дыма. От печей дым идет и от костров басурманских, подумала Василиса Николаевна. Эх, когда же там боярин Евпатий с ратью придет на помощь! Дай Господь, чтобы завтра все это кончилось. Ох, тревожно мне! Как там мои детки и супруг на стенах? Может, на ночь домой воротятся. Хотя едва ли такое возможно.