— Черт знает что, — пробормотал он. — Нет, не может быть… От усталости наверное… Да плюс смена климата… Нет, невозможно…
Принеся воды по просьбе девушки, он уселся на нары и стал напряженно думать, что бы могло значить его видение. Потом вышел на улицу покурить. Солдаты Анненкова возвращались из андреевского «похода».
— Ну и долго мы будем здесь промышлять подобными вылазками? Я вообще на это не подписывался, и больше с этим типом никуда не поеду. Если не могу изменить историю, то уж лучше, говоря твоим языком, зарыть голову в песок…
— Тогда он и впрямь зароет. Твою, — отвечал Никита отцу.
— А что мне делать?! — не выдержал Валерий. — Ты считаешь, что у меня нервы железные или что мне наплевать на то, что я вижу и в чем принимаю участие?
— Ничуть.
— А что тогда?
— Жди. В нашем случае это не лучший вариант, а единственный…
Николай вылетел из казармы буквально пулей.
— Ребята, — чуть не кричал он, — я сейчас такое видел…
— Да мы и сами тут малость насмотрелись…
— Да нет, вы не поняли…
Он обернулся и указал пальцем в ту сторону, куда пять минут назад прошел курбаши Атамурад. Сию же минуту на глазах Савониных тот опять появился и прошел уже в непосредственной близости от них, держа в руках ведро с водой и приветственно поклонившись им как ни в чем не бывало.
— И как это понимать? — спросил Савонин.
— Я сам ничего не пойму! Клянусь!
— Ну хватит, — терпение командира подходило к концу. — Ты кого зарыл ночью?
— Честное комсомольское, это он был, я не мог промахнуться… А здесь… Да и как он откопался-то?
— Ладно, хватит воду лить, меня и без того воротит от этого места и этих рож. Сам напортачил — сам и исправляй. Сегодня же ночью чтобы все было кончено.
Глава четырнадцатая
Погоды в степях Казахстана были куда более благоприятны, чем в полупустынных каракумах, из которых ребята только что вернулись. Утром встречало легкой степной прохладой, пением петухов, не палящим, а приятно ласкающим солнцем.
Ребята решили искупаться и стали таскать воду в казарму. С ними пошла и Джамиля.
В это время из своей «приемной» вывалился еле живой после пьянки атаман Анненков — всякий раз после разорительных набегов на близлежащие города и села ему приходилось долго «отпаиваться» водкой, чтобы прийти в себя и заодно отметить удачное пополнение дивизионного бюджета. Голова у атамана раскалывалась. В эту-то минуту на глаза ему и попалась стройная узбечка, одиноко шедшая к дальнему ручью. Поправив портупею, атаман на мягких лапах покрался за ней.
Зачерпнув два ведра воды, Джамиля поставила их на землю и тут увидела стоящего в непосредственной близости атамана. От неожиданности она вздрогнула.
— Что Вы здесь?
— Да вот вишь, голова болит. Дай водицы испить.
— Пейте.
Атаман поднял ведро и, поднеся его к лицу, осушил чуть не до половины. Поставив его на землю, лихо закрутил ус и посмотрел на Джамилю:
— А ты ничего, справная.
Она взяла опустошенное атаманом ведро и опустила его в реку, чтобы вновь наполнить, а Анненков в этот момент нахально положил руку ей на бедро. Она отшатнулась, уронив ведро в воду. Атаман расхохотался.
— Что Вы делаете, Борис Владимирович? Вы пьяный?
— Да полно тебе. Что с тебя, убудет, что ли? Давай-ка быстренько, мне после пьянки всегда дюже хочется этого самого…
Джамиля попятилась к воде, а атаман как удав на кролика пошел ей навстречу, расстегивая ремень на форменных галифе. Девушка поняла, что дальше отступать некуда и что было сил рванулась в воду. Атаман уже скинул сапоги, чтобы броситься за ней, как вдруг поодаль в кустах услышал треск — они были у ручья не одни.
— Что здесь происходит? — услышал он знакомый голос. Из чащи навстречу ему пробирался Николай Козлов. — А где Джамиля?
Атамана уже было не остановить.
— А, это ты, щенок. Что, тоже приспичило? Ну да ничего, погоди пока, в очереди постой, а то старшим-то, сам знаешь, уступать нужно. Я быстро с ней дела сделаю, а потом пользуй ее как хочешь и в хвост, и в гриву.
Атаман лез в воду. Коля услышал крик Джамили, отплывшей уже достаточно далеко от берега:
— Помоги!
Солдат бросился наперерез атаману, что было сил размахнулся и ударил его по лицу.
— Ах ты сучонок, — зашипел Анненков и потянулся за шашкой, забыв на минуту о том, что ремень с портупеей и солдатским оружием только что сбросил. Этого времени Коле хватило, чтобы унести ноги в сторону казармы — его оружие тоже было не при нем.
— Стоять! — орал атаман ему вслед. — Зарублю!
Теперь внимания Анненкова переключилось с девушки на Николая. Такого оскорбления казачий генерал стерпеть не мог. Размахивая шашкой, в одних портянках на босу ногу летел за молодым парнем атаман, отвешивая ему угрозы.
Николай влетел в казарму, когда там был один Никита.
— Ты чего? — спросил парень.
— Анненков к Джамиле приставал. Убью гада.
— Стой!
Но того было уже не остановить. Выхватив ПММ из кобуры, Николай выбежал на улицу. Анненков стоял у входа в казарму и уже занес над ним шашку, когда меткий прицельный выстрел свалил его ниц.
На секунду все замерло. По счастью, никого из диких казахов атамана рядом не было — свидетелем убийства стал только Савонин. Он бросил ведро с водой, без слов взвалил тело Анненкова на плечо и потащил в сторону реки, откуда только что пришел. Козлов бежал за ним.
— Камень пока ищи, — крикнул ему командир.
Минуту спустя двое негласных заговорщиков были у реки. Отыскав в спешке где-то веревку и привязав камень к ногам атамана, бросили тело в воду. На поверхность водной глади выплыло несколько последних пузырьков погибшего казачьего генерала.
— Ну и что? Что теперь будем делать?
— Черт его знает. Надо у Никиты спросить. Так или иначе, и оставаться нельзя, и уходить нельзя.
— Может, спрячемся где? — робко предположил солдат. Джамиля вылезла из воды и придалась к нему — она продрогла до нитки вода в здешних проточных реках не отличалась теплотой даже летом.
— Еще не знаю. Иди расскажи обо всем Никите, и начинайте собирать вещи. А я тут пока посмотрю, чтоб не всплыл, и следы замету.
Так и сделали. А несколько минут спустя и сам Савонин-старший влетел в казарму.
— Собирайтесь быстрее! Надо успеть до утреннего расчета, пока никто ничего не сообразил и не хватился! Давай, давай…
Дверь казармы скрипнула. На пороге показался адъютант Анненкова.
— Мне командира.
— Я командир, — Савонин сделал шаг вперед. Вся группа уже была в курсе случившегося, и каждый держал за спиной табельное оружие. Все могло случиться в любой момент.
— Тебя атаман кличет.
— Какой атаман?
— Как — какой? Анненков, Борис Владимирыч. Наш атаман. Ты чего, солдат, не выспался?
— А когда он меня звал и куда?
— Только что. К себе звал.
— А где ты его встретил?
— Да что за вопросы? На реке и встретил. Купался он. Он всегда по утрам купается. Велел тебе зайти, что-то обгутарить надо.
Савонин пожал плечами и вышел за порог — возможно, такова была хитрость казачьего генерала. Зная его трусость, можно было предположить, что он боится открытой стычки с людьми Савонина, и решил перебить их поодиночке, начав с командира. Ценаев вызвался идти с Валерием — отказываться и привлекать к себе внимание было нельзя.
— Плохо привязали, что ли? — спросил по дороге Ахмед.
— Да вроде нормально… Ума не приложу, как он выбрался. Пуля-то в самое сердце зашла.
В кабинете Анненков поправлял прическу.
— Здорово ночевали, — бросил он вошедшим парням. Те недоуменно переглянулись, но не решились нарушить этикет.
— Здравия желаем, господин генерал.
— А чего застыли? Проходи, садись. Вот обсудить кое-чего надо. Человек с ваших краев приехал, вести принес.
— Какой человек? Какие вести?
— Атамурад, входи, — крикнул Анненков, после чего видавших виды спецназовцев охватила неподдельная дрожь: перед ними во всей красе стоял живой курбаши Атамурад.
— Ну Козлов, сволочь, — прошипел Савонин. Ценаев его эмоций не разделял — он понял, что проблема не в дрогнувшей руке солдата, они имели дело с чем-то покруче…
Рейли вошел в кабинет первого лорда Адмиралтейства Уинстона Черчилля за полчаса до назначенного времени — а в приемную пришел и того раньше, за полтора часа. Встреча предстояла более, чем ответственная, опаздывать было нельзя, тем более, что сам хозяин кабинета никогда не отличался особенной пунктуальностью.
— Добрый день, сэр.
— Присаживайтесь, — не поднимая глаз от газеты и не вынимая изо рта сигары, ответил Черчилль.
Грузный, огромный, внушительного телосложения и вообще внушительного вида, лысоватый человек с остатками светлых волос на голове и идеально выбритым лицом, слегка перекошенным алкоголической и презрительной одновременно гримасой — Черчилль считал всех, кроме короля Георга и королевы Виктории, ниже себя как минимум на голову — военный министр сильнейшей на тот момент европейской державы производил слегка устрашающее впечатление. Голос у него был мощный, утробный, глубокий, и потому даже легкое его поднятие казалось выражением гнева, сметающего все с лица земли. Они с Рейли встречались не впервые, но всякий раз субтильный еврей робел перед этим колоссом, словно бы олицетворяющим всю Империю, военная мощь которой была возложена на его плечи.
— Проклятые консерваторы… Опять Ллойд Джордж[24] против интервенции и предлагает срочно вывести всей войска с территории Советского Союза! С ума сошел! Ни дьявола не понимает! Любопытно, что он предложит завтра? Признать это государство бродяг и воров? Ну так как Вы, Сид, как поездка? — отложив, наконец, газету, произнес Черчилль.
— В свете моей поездки мне думается, что Ллойд Джордж не так уж и не прав.