— Что за..? — достаточно доверительные отношения Савонина с Князевым позволяли им не всегда придерживаться субординации при разговоре.
— Пленум. Нового Генерального будут выбирать.
Несколько дней назад скончался Генеральный секретарь ЦК КПСС Константин Устинович Черненко. Будучи уже смертельно больным в момент избрания, весь тот неполный год, что он находился у власти, толком он и не правил. Почти весь свой срок провел он в больнице, и вот сейчас наступила развязка. В Москве все только и говорили что о новой кандидатуре — и хотя она была примерно понятна, слухи и толки не умолкали. Еще бы — новый Генсек был моложе всех своих предшественников, и потому его приход обещал давно назревшие в обществе демократические перемены. Вот только у лучшему ли они будут — пока никто не знал.
— А кто?
Полковник осмотрелся — и в его кабинете на сверхохраняемой и закрытой базе могли быть уши.
— Горбачев.
— Так я и думал.
Действительно, кандидатура бывшего первого секретаря Ставропольского крайкома КПСС была самой обсуждаемой на пост первого человека в государстве. Он внушал доверие людям, давно появлялся на публике, пользовался определенной популярностью и среди партийного аппарата.
— Может, хоть этот до смерти править не будет, — вполголоса посмеялся Князев.
— Давно пора что-то менять, товарищ полковник, — серьезно, но тоже негромко произнес Савонин.
— Ладно, меняльщик, иди. Доводи своим боевую задачу и распускай по домам.
По графику у группы Савонина сейчас были тренировки — самостоятельные занятия по физподготовке. Подойдя к инструктору в спортзале, лейтенант велел прервать занятие, всех привести в боевую готовность и собрать в актовом зале через час. Этого времени хватило, чтобы бойцы успели принять душ, экипироваться и прибыть к месту собрания.
— Товарищи бойцы! Ставлю боевую задачу. Завтра в половине шестого мы отбываем в полном составе группы на аэродром «Жуковский», откуда совершаем боевой вылет в Баграм, ДРА. Там нам предстоит собрать сведения о пакистанских караванщиках, которые, в обход наших кордонов, доставляют моджахедам оружие и продовольствие. Данные сведения носят стратегический характер и необходимы командованию для принятия дальнейших тактических решений по ведению боевых действий в Афганистане. Задача поставлена лично товарищем Ивашутиным. В расчете вся группа под моим руководством. Сбор завтра на базе, сейчас все могут быть свободны. Вопросы?
— Разрешите? — Коля Козлов, самый молодой из группы, отличный боевой и политической подготовки и вообще один из самых примерных бойцов, поднял руку, чем вызвал удивление боевого командира.
— Давай.
— Скажите пожалуйста, товарищ лейтенант, а каким образом караванщикам удается миновать наши регулярные части?
— Вот это мы и должны выяснить. Еще вопросы? Разойдись.
Бойцы покинули территорию части около трех часов пополудни. Сам Савонин — на час позже. Он не спеша дошел до вокзала — до Москвы он мог добраться только на электричке, купил билет на ближайший поезд, который ходил регулярно, с интервалом в час, покурил, выпил пару стаканов минералки с сиропом — уж больно вкусную ее здесь разливали — и, впрыгнув в последний вагон, отправился в столицу. В пути он думал только об одном… Беспокоила его не сама по себе командировка — он был не новичком в горах Афганистана. Дома он оставлял молодую жену… Месяц назад они поженились и еще не успели толком нарадоваться внезапно свалившемуся на них семейному счастью, как вдруг этот вылет… Нет, Яна конечно все поймет и будет ждать его возвращения — она ведь уже ждала его, пока они были помолвлены, и он совершал первую боевую командировку. Причем, тогда это было не в пример для нее тяжелее — никто ничего толком не знал, он еще проходил срочную службу, война только-только начиналась, и сопротивление моджахедов было ожесточенным, не то, что сейчас, на 6 году войны, когда все порядком подустали. Но и она ведь тогда еще не была его женой…
Как она отнесется, поймет ли, не сочтет ли это началом конца отношений? — вот какие вопросы мучали юного лейтенанта в пути. Да видать мучали так, что путь до Москвы, составлявший более часа, показался ему минутным. Вот он уже стоит возле двери своей квартиры — новенькой, полученной от командования две недели назад, в которой они и ремонт-то еще не успели закончить, отчего даже совестно пока приглашать сюда гостей. Стоит и думает — нажимать ил на дверной звонок… Дилемма решается сама — специфика юной влюбленности состоит в том, что, кажется, можно читать мысли друг друга. Дверь открылась и на пороге стояла Яна.
— Ты как догадалась? — улыбнулся Валерий, протягивая молодой жене букет.
— Не знаю, услышала шаги, — улыбнулась и Яна, обнимая мужа.
Он приподнял ее за талию и внес в квартиру на руках…
«В СССР секса нет», — такое распространенное выражение стало некоторым противовесом западному разложению, о котором, несмотря на все еще плотно опущенный железный занавес, советские люди знали по переводным книгам и фильмам. Тридцать лет спустя будут говорить «наши духовные скрепы» и «бездуховный Запад» — примерно такие же понятия — антагонисты. А главное их сходство — в их ханжестве. Был секс в СССР, много бездуховности будет в этой стране спустя многие годы. Дело ведь не в сексе, а в том, какой оттенок он носит — если он по любви и является выражением чувств, то какой в нем грех? Хуже если наоборот…
Между молодыми супругами все было по любви. По взаимной, горячей, открытой, нежной и притягательной. Они могли предаваться плотским утехам денно и нощно, не ощущая никакой усталости и теряя счет времени — прав поэт, «счастливые часов не наблюдают». И оттого горше и печальнее был разговор о скором расставании для Валерия. Он повернул голову на Яну и взглянул на нее так, как будто хотел сказать что-то важное. Она это почувствовала.
— Что случилось?
— Ничего, — он встал с кровати и пошел на кухню, чтобы сварить любимый молодою женой кофе. Он все еще оттягивал минуту разговора, забывая старую мудрую истину: «Перед смертью не надышишься».
Вечером в гости пришли ее родители. Момент был не совсем удачный, но тянуть было некуда. Выпив для храбрости, Валерий все же решился на разговор.
— Я должен тебе что-то сказать, — взяв руку жены в свою, он посмотрел ей в глаза. Сердце ее заколотилось как бешеное — она еще днем почувствовала, что что-то не так, и супруг о чем-то молчит. Родители жены тоже изрядно заволновались.
— Говори?
— Обещай, что воспримешь все спокойно и не будешь волноваться…
— Я постараюсь.
— У меня боевая командировка.
— Опять? Туда?
— Да, — опустил глаза молодой глава семьи. Все присутствующие за столом тяжело вздохнули. В воздухе повисло напряженное молчание, нарушить которое решился отец Яны. Старый человек, советской закалки, в прошлом тоже военный — наверное, имея такой пример перед глазами, его дочь и выбрала себе в мужья военнослужащего.
— Ну что ж, командировка так командировка. Приказ есть приказ. А чего сразу носы-то повесили? Он что, мальчик что ли? Вернется, и еще слетает, если надо будет. Был же уже, ничего. Дождались. Да и время было другое — не забывайте. Тогда все только начиналось и потерь с нашей стороны было больше, и спецназа там еще в помине не было. А сейчас… Тем более цель операции скорее всего разведка… Правильно, Валер?
— Это военная тайна, Анатолий Васильевич, — улыбнулся Валерий.
— Вот! Молодец! Боец! — похвалил тесть и переключился вниманием на свою жену. — А у тебя чего рожа такая?
— Да ну вас с этой вашей службой, — вспылила теща. Ее можно было понять — промотавшись всю молодость за мужем по гарнизонам да городам она устала от походной жизни и не желала такой же своей единственной дочери. Она встала из-за стола и стала собирать посуду.
— Да что ты?! — вскипел на этот раз отец. Перед молодыми разворачивалась картина семейной разборки — как знать, быть может годы спустя и их ждала бы подобная участь. — Как квартиры да машины не получать она ничего, согласная?! А как поработать за них да послужить за родину-матушку, так ну вас… Ишь ты!
Теща только махнула рукой. Однако сейчас Валерия больше занимало состояния ее дочери. Аргументы отца показались Яне более убедительными — она посмотрела на Валерия с одобрением, вот только в глазах блестели слезы.
— Надо так надо, — спокойно сказала она и что было сил нежно обняла молодого мужа. — Ты только возвращайся скорее. А я буду ждать тебя.
Валерий был счастлив и тоже едва не заплакал, но вовремя остановился — мужчинам плакать не положено. Отец увидел их трогательную сцену и потянул Валеру за рукав:
— Ну-ка, пойдем.
— Куда, Анатолий Васильевич?
— Как куда? За бутылкой! Надо такое дело обмыть. А вы, слышь, бабы, там давайте… курицу вытаскивать пора…
Дальше все было как всегда. «Служи хорошо», слезы, проводы. Как будто не опытного, хоть и молодого, боевого офицера, а юнца в часть отправляют. В общем, наверное, было в этом нечто традиционное и даже трогательное. Сложно сказать, почему у русского народа однотипные ритуалы вызывают всегда первозданную радость — да и у других народов, собственно, так же. Это как спектакль по хорошей классической пьесе — вроде и видел много раз, и пьесу читал, и знаешь, чем кончится, а все равно смотришь. Наверное, оттого, что переживаемые в такие минуты положительные эмоции настолько сильны, что хочется пережить их снова и снова…
Такси приехало в 4.30 утра-как и заказывали. Яна еще спала, когда он неслышно закрыл за собой дверь их квартиры. Постояв недолго в подъезде и отогнав от себя дурные мысли, свойственные ему, как и любому в такой ситуации, лейтенант спустился вниз. Спустя час Валерий уже сидел в автобусе вместе с бойцами — он должен был везти их в аэропорт подмосковного города Жуковский. Лейтенант оглядел свой боевой расчет. Все ребята, несмотря на свою молодость, были уже опытными солдатами. Все знали как надлежит действовать в боевых условиях, все имели государственные награды и опыт ведения войны в ДРА.