Когда у Коли Козлова кончилась вода во фляжке, он обратился к командиру:
— Товарищ лейтенант? — Савонин невольно дрогнул. Он боялся неудобного вопроса.
— Слушаю?
— Разрешите…
— Что у тебя?
— А мы точно в Панжерском ущелье?
— Я был в кабинет пилота перед падением. Точно.
— Что-то не похоже… В Афганистане — мы проходили в учебке — климат совсем другой. Нету там таких пустынь, а тем более в Панжере.
— Я, что, по-твоему, первый вылет совершаю? Видел своими глазами.
— Но это не…
— Выполнять приказ, боец!
Савонин старался быть деликатным с бойцами, но сейчас резкость — единственное, что могло спасти положение. Ему было не до разговоров. Если они не долетели до Баграма, то задачу можно считать не выполненной, что ему как командиру боевого расчета не прибавит очков в глазах командования.
Наконец они дошли до гряды барханов, возле которых увидели несколько всадников на верблюдах. Они были не вооружены, а потому командир решил, что можно подойти к ним и поинтересоваться местоположением, чтобы осуществить рекогносцировку. На всякий случай он все же приказал двум бойцам держать оружие наготове.
— Добрый день! — крикнул он. Оба всадника переглянулись — видимо, не знали русского. — Скажите, это какой город?
Вопрос был наверное неуместен — городом здесь и не пахло, но движение пошло — его респонденты хоть и не знали русского, но позвали кого-то, кто, видимо, русский знал. На их малопонятный крик из-за барханов выскочили еще несколько всадников с ружьями и приблизились к Савонину. Стоявшие чуть поодаль бойцы лейтенанта приготовились к огню.
— Извините, это какой город?
— Там Каган, а там — Фергана, — показал рукой один из вооруженных всадников.
— Твою мать, — выругался Савонин, и жестом подозвал Ахмеда.
— Что такое?
— Мы в Узбекистане.
— Нормально… А эти что? — он кивнул на всадников и спросил уже у них: — А вы почему с оружием?
— Так война, — хитро прищурился их собеседник.
— Какая война?
— Как — какая? Там — красные, а в Бухаре эмир. Вот воюем.
— А как тебя зовут?
Тот расхохотался в голос.
— Вы что, с луны свалились? Я — Мадамин-бек, самый знатный курбаши в этих местах. Вся Фергана подчиняется мне.
— Так Фергана вроде Советской власти уж лет 60 как подчиняется…
— Сколько?! Ахахахахах! — собеседник их хохотал без умолку, из чего бойцы сделали вывод, что он, должно быть, сошел с ума. — Вы большие шутники! Фергана стала Советской две недели назад и, если хотите, знать, если бы не я, ничего бы у вашего Фрунзе не вышло.
— У кого?! — услышав фамилию легендарного советского военачальника, Ахмед убедился в ненормальности этого Мадамина. Савонин остановил их дискуссию, видя, что узбек начинает нервничать.
— Ладно, что ближе — Каган или Фергана?
— Каган 5 верст, Фергана — 20.
— Отведи нас в Каган.
— А кто вы такие?
— Мы — бойцы спецназа ГРУ.
— Из белых, что ли? — он схватился за ружье. Козлов — за автомат. Перестрелка могла начаться в любую минуту. Савонин читал, что где-то в глубине сибирской тайги время от времени находят каких-то отшельников, ушедших от мира еще во время Гражданской войны и потому живущих в мире собственном, пребывающих совершенно не в курсе новостей. Как знать, может эти чабаны тоже давно затворничают, и не знают, что Советская власть давно победила, а Гражданская война — кончилась? Командир вскинул руку вверх.
— Нет, мы ищем солдат Фрунзе, идем им на подмогу.
— Так бы и сказали. Идите за мной.
Нетрудно догадаться, что идти им предстояло еще 5 километров. Во время похода Савонин вступил в диалог с Мадамином.
— И как дела в Бухаре?
— А что в Бухаре? В Бухаре эмир, которого мы с товарищем Фрунзе никак не можем свалить. Как знать, может и вы посланы Лениным и Аллахом действительно нам в помощь, и мы сможем наконец его одолеть.
— Ты сказал, что Фергана целиком твоя… Как же так?
— А так — товарищ Фрунзе разрешил мне пока собирать там дань. За то я и перешел на его сторону. Эмир брал с меня налоги, а товарищ Фрунзе совсем ничего не берет.
— Так Фрунзе — еще не вся советская власть…
— Не смеши меня, путник. Сильнее Фрунзе один Аллах! — Мадамин воздел палец к небу. «На сумасшедшего он не похож, — решил Савонин. — Видимо, и впрямь затворник».
Спустя пару часов ходу на горизонте начали показываться хижины и осколки городской стены, разрушенной еще Османами.
— Что это? — спросил Савонин у своего провожатого.
— Как что? Каган…
Лейтенанта бросило в жар. То, что он видел, было далеко от самого захудалого узбекского города. Когда они подошли ближе, в жар бросило всех остальных. Несколько полуразрушенных хижин, вымощенные желтым кирпичом дороги, пасущийся в зарослях какого-то сухостоя скот, дальше по пути — восточный базар. И главное — нигде ни машин, ни столбов ЛЭП, ни магазинов, ни детских садов, ни школ, ничего… Ничего, что свидетельствовало бы о том, что здесь живут люди.
Козлов остановил какую-то старуху, несшую на голове поднос с сухофруктами:
— Это что за город?
Она посмотрела на него как на идиота.
— Каган.
— Товарищ лейтенант, — окликнул он. — Похоже, не только наш Сусанин с ума сошел, но и все здесь. Это какая-то деревушка, а они говорят, что Каган. У меня тетка в Кагане живет, я там был сто раз. Это близко даже не Каган.
— Вижу.
— Надо срочно связаться с командованием!
— Как?
— По телефону.
— Ты видишь здесь телефоны?
— Я нет, но…
— Тогда молчи. Сейчас он приведет нас в какой-нибудь административный центр, там и решим. Не может быть, чтобы они все были сумасшедшие.
Спустя десять минут ходу подошел караван к большому дворцу — бывший дом эмира занимало, как оказалось, ныне командование расквартированных здесь частей РККА. Стоило бойцам приблизиться к этому зданию, как у Савонина сложилось впечатление, что он и вся его группа находится на съемках какого-то исторического фильма — кругом ходили красноармейцы со штыкножами и ружьями через плечо, облаченные в традиционную форму с красными стягами и буденновки, подозрительно глядя на новых гостей. Один из солдат подошел к Мадамину, тот шепнул ему что-то, после чего красноармеец убежал.
Возле здания был арык. Утомившиеся бойцы лейтенанта Савонина стали пить из него. Умывшись, Валерий начал раздумывать о том, что будет, если они и правда… да нет, этого не может быть.
Минуту спустя на пороге дворца появился человек — по мере его приближения и распознавания его черт конечности Валерия стали холодеть. Он видел этого человека только на картинках. Высокий, почти двухметровый, рослый сибиряк в форме красноармейца, с пышными усами и шевелюрой — он был похож на медведя. Слишком русское лицо в этих диких краях, подумал Козлов. Вплотную приблизившись к Савонину, он протянул ему руку. Худшие опасения командира группы подтвердились…
— Фрунзе, — отчеканил он.
«Господи, — подумал Валерий. — Одного я не пойму: почему именно мы и почему именно сюда?..» В таких переделках видавшему виды лейтенанту бывать еще не случалось — отличный повод пофилософствовать.
Глава третья
Пока бойцы под руководством человека, назвавшего себя Фрунзе, поднимались по лестнице дома эмира, в голове командира боевого подразделения усиленно прокручивалась школьная и университетская программа истории. Он старался вспомнить какие-нибудь детали из биографии Фрунзе и одновременно придумать легенду — объяснение их появления в Кагане в 1920 году. Если это и была чья-то игра, то нужно было принимать ее правила и строго следовать им — иначе все могло закончиться очень плохо. Хотя в глубине души он все еще надеялся на розыгрыш. Ну или сон, что ли.
— Ахмед? — шепотом спросил Узванцев.
— Чего?
— Что же это такое?
— Сам видишь.
— Ты хочешь сказать, что это — Фрунзе? Михаил Васильевич?
— Ничего я не хочу сказать…
— Кино снимают, — вмешался в разговор Пехтин.
— А где операторы тогда?
— Хм… Логично.
Шедший рядом красноармеец с ружьем подозрительно смотрел на непонятно откуда взявшихся и странно экипированных своих товарищей из будущего, что заставило их прекратить разговор.
Наконец дошли до кабинета командующего.
— Ну что ж, давайте еще раз знакомиться. Моя фамилия Фрунзе, Михаил Васильевич, я командующий Туркестанским фронтом.
— Савонин Валерий Сергеевич… — лейтенант протянул руку хозяину кабинета. — Командир боевого расчета отряда специального назначения…
— С фронта что ль?
— Так точно, — подумав и на ходу сочиняя легенду начал командир. — После декрета Временного правительства место сражения оставили. Пришли сюда. Против Советской власти не сражались, к действующей армии не примыкали, — он отвечал четко, по-военному чеканя слова, что заставило Фрунзе присмотреться к нему.
— Боевой опыт имеете?
— Так точно, товарищ командующий. Значительный.
— Это хорошо. А почему в РККА не записались?
Савонин только пожал плечами:
— Здесь слабо доносилась информация о ходе Гражданской войны. Не имели точных данных о том, куда и к кому обращаться по этому вопросу…
— При оружии?
— Так точно, с фронта осталось.
Фрунзе окинул взглядом их экипировку.
— Чудное какое-то оружие у Вас.
— Трофейное, — выпалил Ахмед.
— Ну славно. Значит, вступаете в РККА и будете сражаться за Советскую власть?
— Так точно.
— Это хорошо. Ну бумаги вы после заполните, а пока послушайте, что нам предстоит сделать…
— Что он несет? — шепотом спросил Узванцев у Пехтина. Тот пожал плечами:
— По ходу, совсем заигрался. Или крыша поехала.
— Что, простите? — обратил на них внимание Фрунзе.
— Ничего, продолжайте, Михаил Васильевич, — Савонин показал шепчущимся кулак — как воспитатель в детском саду.
— Так вот товарищи. Перед нами стоит боевая задача по завладению Бухарой. Первую попытку мы предприняли еще в начале войны, два года назад. Тогда совместно с подразделениями младобухарцев мы нанесли удар по эмирату, но… оказались неподготовленными. Я, если честно, уже тогда говорил Троцкому о том, что делать такой бросок как минимум несвоевременно, рано. Мы увязли тогда и в Крыму, и с белочехами, и на Кавказе. И тут еще это… В общем, поторопились тогда. Сейчас мы практически закончили войну, и командование РВС прислало меня сюда, чтобы, так сказать, предприня