Вечером в углу, где стояли мешки, собираем с земли просыпанную из них муку. «Просеяли», откинув камни и крупные куски земли. Печем лепешки. Без масла они горят. Смесь из почвы и муки получается твердой, ужасная на вид масса скрипит на зубах. Вкуса я не чувствую. Хорошо, что не тошнит.
Утром «вертушки» к входу в ущелье забросили нам провизию. По одной сутодаче на брата. При этом командование ставит новую задачу: продержаться еще двое суток. Прошла информация, что «духи» могут вернуться. Нужно терпеть. Погода меняется, накрапывает дождь.
Питание в радиолинии село, мы использовали весь запас. Нужно снимать мины с обочины. Решаем сделать это днем. Из разведчиков мало кто верит, что в нашем районе боевики активизируются. Это опасно. Расслабляться нельзя, мы не дома. Не ленюсь, поднимаюсь на гору. Прошу дозорных сверху прикрыть нас. Ребята за пять суток устали, соображают туго. Долго объясняю, чего я от них хочу. Когда до них доходит, относятся к просьбе с пониманием.
Наш командир роты настаивает, чтобы нам выделили прикрытие, — два пулеметчика идут с нами. Передвигаемся от укрытия к укрытию, прикрывая друг друга. Доходим до места установки. При дневном свете могу оценить маскировку мин. Она отлично выполнена. Снимаем заряды. По привычке уничтожаю следы на месте нахождения — все камни возвращаю на прежние места. Может, к ним еще одну тысячу лет не прикоснется рука человека. Быстро «отваливаем». Возвращаемся без приключений.
Часть нашей миссии окончена. Сильно болит голова. Хочется одного — домой, в батальон.
Игра… Начало…
В поисках пищи перешли на подножный корм. В ручье Травкин обнаруживает местных членистоногих. Прозрачные, два сантиметра длиной существа — рачки или насекомые. Возможно, это — личинки цикад. Маленькие, прямокрылые, на вкус вполне съедобны. Сергей собирает на поверхности водоросли, пробует. Есть можно, ряска помогает заглушить чувство голода, отвлечься от навязчивых мыслей о еде.
В группе наблюдаются голодные обмороки. Командир просит об эвакуации. Из батальона получено «добро». Отлично!
Весенняя погода неустойчива. Сегодня переменная облачность, ветрено. Вот и подходит к концу наша миссия. Остается заминировать район. Сергей остается разбираться с нашим пристанищем. Мы с Кочкиным поднимаемся к блиндажам.
…Да, такого я еще не видел! На вершине, в стене отрытого окопа вижу лаз, который уходит в гору. Через метр ход поворачивает на девяносто градусов, дальше колено тянется еще метр и переходит в помещение. Нора большая, в десять квадратных метров. Часть потолка изготовлена из бревен в три наката, каждый просыпан слоем земли. Бревна одним концом вставлены под скальный камень, который является продолжением кровли. Сверху поверх слоя земли вся площадь крыши блиндажа внахлест перекрыта плитами из плоских камней.
Ниже скальника вершины начинается пологий склон. Это единственный возможный маршрут подъема со стороны долины. Поступаем просто: откос делим сверху вниз пополам и на каждой из частей готовим к установке по одной «Охоте». Разносим десять мин ОЗМ-72 к местам установки. Это самая мощная из противопехотных мин, находящихся на вооружении. При срабатывании заряд выпрыгивает над поверхностью земли на высоту шестьдесят-восемьдесят сантиметров и взрывается. Две тысячи четыреста готовых осколков в виде шариков, роликов, разрываемые семьюстами граммами тротила, выкашивают все живое в радиусе двадцати пяти метров.
Массивным ножом разведчика, используя его толстый вороненый клинок как маленький ломик, споро откапываю лунки под заряды. Все готово, остается подключить командный блок, сейсмический датчик, вкрутить взрыватели на мины, закопать и замаскировать систему. Время замедления постановки взрывного устройства в боевое положение — двадцать пять минут. За это время мы должны успеть покинуть зону его срабатывания. Поэтому откладываем запуск и, поднявшись на вершину, занимаемся устройством «сюрпризов» в окопах.
Для того чтобы результативно установить противопехотную мину нажимного действия, срабатывающую при нажатии на нее, нужно поставить себя на место противника и представить, как он перемещается в районе. Чем неожиданнее будет решение, тем лучше. После первого подрыва, а при таком массированном минировании я уверен, он будет не один, борьба начнется уже между профессионалами — теми, кто будет разминировать, — и нами, находящимися, надеюсь, уже за много километров отсюда, но еще не выбывшими из игры.
Итак, наш удар! Особое внимание уделяю блиндажу. Используя особенности его строения, размещаю заряды там, где враг не сможет предугадать их местонахождение. Чтобы попасть в нору, необходимо согнуться и переступить через высокий, до полуметра, порог. Перешагиваю через препятствие несколько раз, нахожу оптимальную точку постановки стопы и именно туда устанавливаю ПМН. В самом же помещении в дальнем углу закапываю ОЗМ, обрывную линию укладываю по потолку и стенам. В низком темном помещении сосредоточенный на проверке поверхности «дух» не заметит тонкую проволоку, свисающую сверху, зацепит ее, для обрыва достаточно усилия в двадцать граммов. Снять взрыватель с мины невозможно. При отклонении электронного устройства больше, чем на десять градусов, произойдет срабатывание. Мой «сюрприз» будет находиться в рабочем состоянии до трех месяцев. Когда батареи сядут, произойдет самоликвидация — «клингер»[29] поднимет мину. За работой забыл про еду, про недомогание. Организм мобилизовался, отдает остаток сил.
Группа, начавшая спуск с момента минирования, уже находится внизу. Командир, связавшись с Кочкиным, сообщает планируемое время прибытия вертолетов. Капитан торопит, мы маскируем на склоне уже подключенную «Охоту». Прячем провода в прочерченные ножами в земле канавки, засыпая их сверху песком. Поднимаемся наверх, уничтожая за собой следы.
Второй тайм
Травкин связался с нами по радиостанции и доложил, что работу закончил и находится внизу с группой. Начинаем спуск, движемся по нахоженной горной тропе. С плеч спал не только вес зарядов, установленных на горе, но и груз ответственности. Настроение приподнятое. Ротный не скрывает радости, что минирование прошло успешно и весь боевой выход близок к завершению. Делится впечатлениями от процесса установки. Спрашивает, как все прошло у меня. Прямо на пути стоит огромный пятиметровый валун, расколотый пополам. Протискиваюсь между камней, делаю несколько шагов, останавливаюсь. Оборачиваюсь, чтобы ответить. Капитан преодолевает щель, смотрит мне в глаза и читает в них ужас — отчетливо вижу за его спиной вспышку пламени. Как в замедленной киносъемке, неохотно разлетаются вверх куски скального грунта. Реагируем мгновенно, бросаемся в разные стороны на землю. В расщелину вниз со свистом летят осколки, через мгновение докатывается звук раската. Облако из гари и пыли, клубясь, накрывает нас. Сверху начинают падать камни, куски грунта. Вот зачем нужна тренировка. В критический момент тело должно сработать на автомате. Думать, как правильно упасть, времени нет.
Открываю глаза. Медленно, оторвав от поверхности только голову, через плечо смотрю назад. Вновь встречаю взгляд командира, он лежит в такой же позе, как я. Все животные инстинкты, спящие в каждом из нас, проснулись. Все виды чувств оголены, продолжаем разговаривать взглядом: Живой? — Живой! Еще сработает? — Не знаю!
Минуту мы неподвижны.
Подчиняясь какому-то внутреннему сигналу, не сговариваясь, одновременно очень аккуратно приподнимаемся и от камня к камню переползаем вниз. Через тридцать метров встаем и, тревожно озираясь на неласково прощающуюся с нами вершину, поспешно спускаемся. Немота проходит, начинаем издавать звуки. Громко выдыхаю воздух. Сквозь зубы зло матерюсь. Обмениваться словесными эмоциями нет ни сил, ни желания. Из-за груды камней на тропе появляется бегущее к нам отделение разведчиков. Видя нас целыми и невредимыми, они останавливаются. Подниматься продолжает только Сергей. Из глаз его текут слезы.
— Мы думали, вы подорвались! — выпаливает он, еле сдерживаясь, чтобы не разрыдаться в голос.
Пришло время командира успокаивать бойца. Разведчики взволнованы.
Все ожидали эвакуации, знали, что уже вдут «вертушки». Ждали, когда закончат и спустятся минеры. Группа не имела с нами зрительной связи, тропа просматривалась только до середины. Не видя, что мы начали спуск, они только услышали мощный разрыв на месте минирования. Радиосвязь с нами пропала, от падения отказала станция. Тут самое худшее подумаешь! Слава богу, обошлось. Сейчас нет времени анализировать и разбирать, что произошло на горе.
Наступила важная фаза боевого выхода — возвращение домой. С трудом, на пределе сил, спецназ вышел из ущелья в распадок. Разведчиков, которым совсем плохо, оставили в центре, укрыв за камнями, остальные заняли круговую оборону.
Ми-24 с рокотом проходят над нашим хребтом, операторы-стрелки осматривают его склоны. Есть «добро» на посадку «восьмеркам». «Крокодилы» встают в круг над массивом. Командир группы обозначает наземным сигнальным патроном оранжевого дыма площадку приземления.
Транспортные вертолеты проворно садятся. Командир Ми-8 слегка откорректировал газ, машины продолжают молотить лопастями. Экипаж с нетерпением ожидает посадки десанта. Начинаем грузиться, самостоятельно перемещаться могут не все. Разведчики, способные двигаться, заносят обессилевших товарищей в вертолет. Борттехник, помогая затаскивать бойцов, торопит. Все спецназовцы на борту. Техник не закрывает дверь. Командир «восьмерки» отрывает колеса от грунта, наклоняет нос машины к земле, задрав хвост, начинает разгон. Секунда, вторая, третья. В метре под нами