«Монстр» уже выкатился на мост, когда фигура в камуфляже вынырнула из высокой травы. Даже стоя в полный рост, появившийся боец был бы почти невидимым, если бы не жерло гранатомета. Не затормозить и не объехать, броня не спасет, пулеметчик, щурящийся на солнце, увидит поздно, достаточно поздно, чтобы гранатометчик успел выстрелить и уйти с линии огня.
Мишель нажал на газ. Не успеть.
Ствол выплюнул снаряд, воздух подался, чтобы сомкнуться вновь, – и казарма окуталась языками пламени. «Монстр», в которого целился гранатометчик, только что был на прицеле, но исчез, чтобы снова появиться уже за спиной нападавшего. Мишель, вместо того чтобы пытаться понять, что случилось, зафиксировал главное – фигуру гранатометчика в мониторе заднего вида. «Монстр», послушный воле водителя, сдал назад. Три тонны веса – это действительно весомо.
Мишель не стал останавливаться, «Монстр» катил в сторону Киева, оставляя позади пожар, проклятия коменданта, труп гранатометчика и так и не выстрелившего пулеметчика. Питер приводил в чувство Эрика. Процесс переноса трехтонной махины забрал у того слишком много сил.
Мари уткнулась в стекло, за которым расстилался океан зелени. То, что случилось, было чем-то, чего с ней случаться не должно было никогда. Её не должно быть здесь, в неё не должны стрелять, они не должны телепортировать, пусть даже на пару десятков метров.
Илья внимательно изучал представителей Академии, будто только сейчас обнаружил их присутствие.
– Питер, вы могли нас перенести через мост в любой момент? Или без гранатометчика у вас не получается?
– Могли. Только это очень трудно. Эрик теперь дня два проваляется, а мы еще только пересекли границу.
– Ну а сам-то ты – тоже можешь грузовиками швыряться?
– Наверное. Но Эрик сильнее меня.
– Надо тренироваться. Мишель, когда остановимся, я для Эрика отвар сделаю, глядишь – оклемается быстрее.
«Монстр» продолжал катить в ночь, оставляя за границей гаснущий день, до Киева оставалось пятьсот километров.
Глава шестаяНовая русская забава
Было бы забавно посмотреть на свое отражение. Заодно бы и побрился.
Пророк действительно говорил со мной, или мне это только почудилось, но после его посещения кое-что изменилось… Рядом была сила. Слишком далеко, чтобы освободиться, но я качал. По капельке. Еще миллион капель – и хватит, чтобы прикрыть донышко. С такими темпами мне понадобится еще лет сто, но я готов ждать. Мне есть ради чего возвращаться. То, что было где-то рядом со мной, тоже становилось сильнее. Незаметная мощь опытной руки, потянувшейся за мечом. У нас был один источник.
Сначала это показалось хорошей идеей – встать на стоянку рядом с караваном, идущим в сторону границы. Вероятно, именно его ждали на заставе. Шатры, раскинутые у дороги, костры, часовые, растянувшиеся тонкой цепью по периметру лагеря, – хотелось оказаться внутри этого островка безопасности, не хотелось оставаться снаружи.
Мишель осторожно направил «Монстра» в сторону огней. Через пять минут «Монстр» занял свое место на краю лагеря, а экипаж – у одного из костров. Консервы, прихваченные Мари, были вскрыты и добавлены к общему столу, который и без того не отличался скудостью.
Сидящие у костра обсуждали что-то, что должно было случиться вот-вот. Весь лагерь готовился к событию – по центру расчистили площадку и начали сооружать что-то из дерева. Шест, подпорка, перекладина в метре от земли. Намечалось что-то действительно незаурядное.
Когда к шесту начали стаскивать хворост, Илья перестал смеяться над шутками. Мишелю было легче – его русский был ограничен до пяти ласкательных, которыми он называл супругу. Мари с восторгом продолжала наблюдать за подготовкой.
Лагерь оторвался от еды и постепенно собирался вокруг площадки, в центре которой был установлен шест. Хворост преимущественно собирался детишками. Они натаскали его как раз столько, чтобы он закрыл столб до перекладины, и остались поближе к сооружению.
Когда к столбу вышли четверо, лагерь на секунду замер, чтобы взорваться шумом, свистом и сначала неясным, а потом всё более громким и отчетливым словом. Два меченосца и арбалетчик вели одиннадцати-двенадцатилетнюю девочку. Шла она трудно – цепи на ногах в сочетании с кровоподтеками делают походку далекой от летящей. Вероятно, на тот случай, если девочка решит ускориться с помощью рук, они у нее тоже были связаны.
Восторг Мари куда-то делся. Весь. Да и Мишелю перевод уже был не нужен. Когда к столбу привязан ребенок и хворост ждет огня – главное понятно. И слово, которое выкрикивал каждый, тоже было понятно. На Руси появилась новая забава – жечь ведьм.
– И часто у вас так?
Илья выбрал хорошее место – мужики уважительно пропустили вперед – что-то такое они уловили в нем, а может, дело было просто в том, что по их меркам возраст Ильи был достаточным, чтобы быть в почете, – чтобы долго жить, нужно многое уметь. Спросить он решил у сидящего справа от него огромного, дочерна загорелого мужика:
– Как так? Весело – барышень вместо дров пользуете…
– Весело потом будет. Когда огонь займется – вот тогда ведьма и попробует свою силу показать. Получится – будет жарко нам, не получится – ей. Правда, на этот случай есть Гоша – арбалетчик, у него оберег – ни одна ведьма сквозь его защиту не пробьется.
– Как поймали-то?
– Маришку-то? А чего её ловить-то. Её года три как атаман подобрал. Так и живет с караваном – помогает куховарам, да и вообще приятная девчонка, кто ж знал… Не смотри, что такая худенькая – кажется, кожа да кости, а шустрая, все успевала, болтает все время, из соломы кукол себе делала.
– Так, может, и не надо её – на костер-то?
– Может, и не надо… Если к тебе в постель гадюка залезла, может, и не надо ее убивать, может, она просто погреется и уползет. Раньше – уже бы с Лысой Горы прибыли за ней, сейчас им не до нас, слава богу.
Девочка улыбалась. То ли радовалась всеобщему вниманию, то ли детские мозги не справились с нагрузкой.
– А как узнали, что ведьма?
– Это Федя наш, он ведьм за версту чует. И ловит он. Подкрадется, оглушит – ну а дальше уже атаман решает – народ позабавить или по-тихому кончить. Чует он их. Вон идет – добыча его, без него никто ведьму тронуть не может.
– Федя, значит. Чует он. А часто ведьмы на костре силу свою показывают?
– Каждый раз. Кричат – обычный человек так ни за что крикнуть не сможет.
– Понятно. Ты, мужик, тоже бы кричал громче обычного, если тебе пятки поджарить…
– Мужик, ты чего?
Илья не ответил, ему срочно нужно было добраться до «Монстра».
Зрители одобрительно зашумели – на площадке появился Федя – охотник за ведьмами. Высокий, нескладный, впрочем, впечатление от его нескладности было обманчиво, достаточно было посмотреть на меч, который был закреплен у него на спине. Длинный, больше полутора метров спадон – оружие не для каждого. Нужно не просто быть атлетом, нужно еще быть весьма техничным бойцом, чтобы этот меч был действительно оружием, а не просто неподъемным куском заточенного металла.
Федя был доволен собой. Шум зрителей фактически перешел в рев, когда Феде принесли зажженный факел. Для тех, кто любит погорячее, ждать осталось недолго.
Голос у охотника на ведьм тоже был неожиданным – высоким, мелодичным. Не смотреть – слушать и наслаждаться.
– Право на спор!
Сказанное говорилось с двумя целями: фразу положено было сказать, и Феде нравилось, как звучит его голос.
– Право на спор!
По традиции – три раза. Вдруг кто не услышит. Федя подождал и повторил. Ответа он не ждал, и поэтому, когда в ответ услышал – в четвертый раз прозвучавшее над лагерем, сказанное негромко, с хрипотцой, но отчетливо – не сразу понял, что произошло.
Невысокий человек с топором в руке направлялся к Феде. Это был Илья.
Мишель достаточно хорошо знал брата своей супруги, чтобы понимать: если тот что задумал – его не остановить, особенно сейчас, когда его топор уже вынут из чехла. Знал он и то, что вспыльчивость у Ильи показная, брат жены спонтанных решений не принимает. У него было право, у него была сила, чтобы это право отстоять. И это не было ни глупо, ни рискованно – это было правильно. Правильно для Ильи и невозможно для Мишеля, даже если бы Мишель был мастером фехтования.
Топор Ильи не был боевым в полном смысле этого слова. То есть им вполне можно было убить, но примерно так, как можно убить столовым ножом или простым камнем. Это был добротный инструмент, который ловко сидел в руке и мог многое сделать, только не защитить от спадона. Когда рубишь дрова – дерево не дает сдачи. И все же Илья вышел с топором. Зрителям понравилось. Это должно было быть забавно и недолго. Федя даже заулыбался, неожиданно для себя он подумал, что по возможности постарается сохранить этому смешному противнику жизнь.
Они пожали друг другу руки и сошлись. Федя расставил ноги пошире, перехватил меч, прикинул, как лучше свалить противника, не покалечив, когда это случилось. Илья сделал быстрый шаг в сторону – и взмахнул топором. Без замаха. Просвистевший мимо спадон уже не играл никакой роли: вслед за своим мечом уже падал Федя, падал, как валятся под топором лесоруба огромные дубы – величаво, будто выбирая место падения.
Топор, выброшенный рукой Ильи, обухом пришелся точно по макушке Феди. Со стороны могло показаться, что Федя просто оступился и упал. Любой оступится, если получит топором по башке.
Илья, аккуратно переступив через распростершееся тело, подошел к столбу и двумя точными ударами умудрился перерубить цепь и разрезать веревку. Илья с Маришкой уже были у «Монстра», когда Мишель пришел в себя и потянул за собою Мари. Оставаться в лагере сейчас не казалось правильным.
Грузовик мягко заурчал и медленно покатился к выезду из лагеря, когда, чуть не попав под колеса, к кабине метнулась длинная тень. Илья дал по тормозам – перед бампером замер Федя. Вид у него был не очень, но, судя по скорости передвижения, череп был не самым уязвимым местом его тела.