«Какого черта я тут делаю?» – подумал он, созерцая открывающийся из окна вид на пустой широкий проспект, из-за этой пустоты и искусственного освещения похожий на театральную декорацию.
Ответ, уже не раз приходивший ему в голову на протяжении вечера, с течением времени представлялся все более очевидным. «Теряешь время!» – гулко, как в бочку, произнес в голове незнакомый сердитый голос, и Юрий наконец понял, что этот голос был прав с самого начала. Басалыгин запутал его, сбил с толку и даже чуточку напугал, и он, вместо того чтобы перехватить инициативу, забился в эту грязноватую нору. Тайм-аут ему, видите ли, понадобился!
К черту вопросы, ответы и сомнения, решил Юрий. Ну-ка, быстренько посмотрим, что у нас есть, и так же быстренько решим, что нам со всем этим делать.
У нас есть маньяк по кличке Зулус. Еще есть полковник Басалыгин, вокруг которого вся эта история с отрезанными головами закручена туго и плотно, как кокон вокруг гусеницы, решившей наконец превратиться в бабочку. Есть подозрение, что Басалыгин и Зулус – одно лицо; возможно, это не соответствует действительности, но в данный момент подобные нюансы не имеют решающего значения.
Что еще есть? Есть приглашение погостить на полковничьей даче и шаткое обоснование необходимости уехать из города – дескать, сохранить свободу можно только так. Ловушка? Несомненно! Юрий уедет из города, и, пока он будет на приволье дышать незагрязненным кислородом и слушать птичек, его квартиру беспрепятственно нашпигуют уликами, прямо указывающими на то, что он и есть серийный убийца, маньяк, прозванный Зулусом за свою привычку уносить с места преступления головы жертв. Сварят холодец, подкинут в кастрюлю человеческий череп – вот тебе и улика. И никто не осудит оперативника, который во время задержания пристрелит кровавого отморозка, как бешеного пса. Все будут этому только рады, потому что столь явного психа в тюрьму, конечно, не посадят, а дурдом для него не наказание, а сущий курорт…
Так Юрий думал еще сегодня вечером. Сейчас ему в голову пришла другая мысль. Ему подумалось: а зачем, собственно, идти на риск и хлопоты, связанные с проникновением в чужую квартиру? Куда проще подготовить все заранее, подбросить улики на собственную дачу, заманить туда нужного человека и послать следом группу захвата.
Конечно, это дача самого Басалыгина, и ему в связи с этим неминуемо придется ответить на ряд неприятных вопросов. Но он отвертится, и ему поверят, потому что он, как ни крути, полковник милиции, заслуженный человек, имеющий награды, в том числе и боевые. Ну, да, грешен, разрешил старому знакомому пожить у себя на даче – я ею, знаете ли, не пользуюсь с тех самых пор, как овдовел. Да, не спорю, знакомство сомнительное, не делающее мне, сотруднику столичного ГУВД, особой чести. Этот Якушев – темная лошадка. Один раз он уволился из армии по собственному желанию, второй раз его оттуда с треском вышибли и едва не посадили. И обе эти истории, что характерно, связаны с убийством мирных граждан Российской Федерации – по словам самого Якушева, будто бы непреднамеренным, а на самом деле – как знать, как знать… Но вина Якушева не была доказана, а на войне всякое случается. В конце-то концов, он мне жизнь спас, разве мог я ему отказать в пустячной просьбе? Кто же знал, что он – тот самый маньяк, которого мы уже второй год ловим и никак не можем поймать? Но теперь я, полковник Басалыгин, лично его вычислил и взял, так какие ко мне могут быть претензии?
Прямо противоположный вариант, согласно которому Басалыгин был ни в чем не виноват и, как и утверждал, являлся жертвой козней своих нечистых на руку подчиненных, также не исключался. Гадать можно было до второго пришествия, а Юрий, увы, не располагал таким количеством времени.
Нужно было проверить все на месте – просто поехать к Басалыгину на дачу, хорошенько там осмотреться, а заодно принять кое-какие превентивные меры, благо они уже были подготовлены. «К черту, – решил Юрий, – отоспаться я еще успею, хотя бы и в могиле. Время дорого, время – золото… И вот что, надо бы все-таки смотаться домой и забрать винтовку. Пригодится она или нет – большой вопрос. Дай бог, чтобы не пригодилась. Но и лежать без присмотра в пустой квартире ей незачем – мало ли что… Спасибо, уважаемый Магомед, за подарочек, ох спасибо! Взять бы этот подарочек за ствол да тебя же им – по хребту, по хребту! Ты бы мне еще пояс шахида подарил, честное слово! И то бы, наверное, меньше было беспокойства…»
Приняв решение, Юрий не стал откладывать дело в долгий ящик, набросил ветровку, проверил карманы и вышел, оставив на столе ключ от входной двери, а в холодильнике – нетронутое пиво и продукты, купленные на ужин.
Машина стояла на парковке во дворе. Якушев запустил двигатель и, пока тот прогревался, выкурил на свежем воздухе еще одну сигарету. В темноте, слегка разжиженной светом далеких фонарей, стелясь над землей, беззвучными тенями сновали по своим таинственным ночным делам бродячие кошки. Иногда между ними вспыхивали потасовки, и тогда темный двор оглашался протяжными, скребущими по нервам боевыми кличами. Колодцы лестничных клеток светились ровными вертикальными строчками неярких желтоватых прямоугольников, и горели бессонным электрическим светом редкие окна каких-то полуночников. Включенные фары освещали корму стоящей впереди машины, участок гладкого сухого асфальта и лохматую стену кустов справа, на обочине. В их лучах беспорядочно порхали привлеченные светом бледные ночные мотыльки; подсвеченный задними габаритными огнями дымок из выхлопной трубы казался розовым. Докурив, Юрий растер окурок по асфальту стоянки, сел за руль и выехал со двора.
Теперь предусмотрительность, с которой он выбрал квартиру на выезде из города, обернулась против него: чтобы заглянуть домой и забрать винтовку, нужно было проехать пол-Москвы. Юрий чуть было не отказался от этой мысли, но одернул себя: хватит! Хватит колебаться и ежеминутно менять планы, хватит вести себя не как солдат, а как беременная женщина. И вообще, солдату, идущему в бой, полагается иметь при себе оружие более серьезное, чем китайский пружинный нож с десятисантиметровым лезвием из скверного мягкого железа…
Юрий гнал машину по пустынным ночным улицам, по возможности сторонясь крупных магистралей, на которых даже в это время суток сохранялся риск угодить в пробку. Москва, как и полагается современному мегаполису, никогда не спит – ну, разве что дремлет вполглаза, отдыхая от дневной толчеи. Завсегдатаи и персонал ночных клубов, нюхальщики кокаина, игроки, прожигатели жизни, сутенеры и проститутки, мусорщики и менты, хищники и жертвы, врачи «Скорой помощи», забитые бесправные гастарбайтеры, дети некогда братских республик, круглосуточно вкалывающие на строительстве растущих как грибы небоскребов, – огромная, хотя и не сразу бросающаяся в глаза армия людей, давно перепутавших день и ночь, бледных, не всегда помнящих, как выглядит этот город при дневном свете…
Из-за припаркованного у тротуара микроавтобуса прямо под колеса шагнула ярко освещенная фарами, пьяно шатающаяся фигура. Юрий резко вывернул руль, бросив послушную машину влево, через двойную сплошную, и успел вернуться в свой ряд за секунду до столкновения с мчащимся навстречу автомобилем. Бросив взгляд в зеркало, он увидел, как тот повторил его рискованный маневр, чтобы объехать пьяного кретина, который спокойно продолжал свой извилистый путь, кажется даже не заметив, что его едва не размазали по дороге. Как всегда в подобных случаях, у Юрия возникло острое желание остановиться и накостылять болвану по шее, и он, как всегда, сдержался: пронесло, и слава богу, а вразумлять пьяного – только время зря терять.
На перекрестках перемигивались бессонными желтыми глазами работающие в дежурном режиме светофоры, витрины закрытых на ночь магазинов напоминали пустые, тускло освещенные изнутри аквариумы. Заправочные станции напоминали оазисы, островки яркого света в море ночи, в темном небе сверкали и переливались, затмевая звезды, неоновые огни реклам. Небо было мутное, изжелта-фиолетовое, и, бросив на него случайный взгляд, Юрий мимолетно порадовался тому, что скоро над ним будет совсем другое небо – бездонное, темно-темно-синее, усеянное яркими звездами, которые так редко удается разглядеть сквозь мощное электрическое зарево гигантского города.
Часы на приборной панели показывали без четверти три, когда Юрий свернул к себе во двор, привычно пропустив между колесами безобразно большую и глубокую выбоину в асфальте. Он остановился в полуметре от припаркованной напротив его подъезда «хонды», на заднем стекле которой красовалась наклейка с провокационной надписью: «BMW – тоже машина!», выключил зажигание и погасил фары. Теперь стало видно, что небо над головой уже начало понемногу светлеть. Короткая майская ночь близилась к концу, а до наступления утра нужно было еще многое успеть.
Нашаривая в кармане сигареты, Юрий выбрался из машины. Сигарет в пачке осталось четыре штуки, и он подумал, что надо бы прихватить из дому свежую пачку, а лучше две или вообще все, что осталось от купленного позавчера блока – не то семь, не то восемь пачек. Рук они ему не оторвут, благо он на колесах, а когда представится следующий случай выйти за покупками, одному богу ведомо.
Сунув в зубы сигарету и рассеянно охлопывая карманы в поисках вечно норовящей затеять игру в прятки зажигалки, он направился к подъезду, но остановился, краем глаза заметив какую-то странность, зафиксированную боковым зрением, но не успевшую проникнуть в сознание. Следуя укоренившейся привычке не обходить вниманием даже самые незначительные на первый взгляд мелочи и чутко прислушиваться к невнятному шепоту интуиции, он огляделся.
Причина испытываемого им смутного беспокойства обнаружилась практически сразу: у «хонды», стоящей напротив подъезда с неработающим двигателем и выключенными огнями, был открыт люк в крыше.
Юрий рассеянно прихлопнул приземлившегося на шею комара и сейчас же услышал над ухом противный писк еще одного кровососа, присутствие которого плохо укладывалось в современные представления о фауне большого города, но тем не менее было реальностью – не столько суровой, сколько противной, создающей дополнительные неудобства.